Родиной этого самого известного из всех периодических изданий Русской Зарубежной Церкви являлся Иовлевский монастырь в селе Ладомирово на Карпатах в Словакии. У истоков издания «Православной Руси» стоял архимандрит Виталий (Максименко), который в дореволюционный период был известен на всю Россию своей издательской деятельностью в Почаевской Успенской лавре. В 1902 г. Волынский епископ Антоний (Храповицкий) назначил его начальником типографии, которая за годы руководства ею архимандритом Виталием превратилась в одну из самых современных – с восемью печатными станками, количество работников возросло с 6 до 150 человек[i]. После того, как лавра оказалась на территории польского государства, отец Виталий за свою православную и русофильскую позицию был арестован и затем выдворен польскими властями за переделы страны. Вместе с церковными русскими беженцами он был принят в Югославии.

Архимандрит Нафанаил (Львов) так вспоминал о деятельности архимандрита Виталия по воссозданию монашеского печатного братства: «Услышав в Югославии о том, что одно русское село на Пряшевской Руси хочет перейти в православие, но нет священника, который взялся бы это село обслуживать, о. Виталий бросил налаженную, спокойную жизнь в Сербии, где он – всей России, да и всей Православной Церкви известный пастырь, пользовался почетом и значением, и направился один в село Ладомирово. Поселился он впрочем, не в этом селе, а в соседнем более крупном селении – Свиднике, где снял помещение во втором этаже над корчмой, и поставил там с трудом приобретенную старую печатную машину, стал печатать воззвания, листки, потом молитвенники, служебники. Медленно, очень медленно стали собираться около него сначала трудники, студенты и священники, а потом и иноки. Из иноков одним из первых был игумен Савва (Струве), сын известного общественного и политического деятеля, правнук знаменитого русского астронома»[ii]. В 1924 г. трудами отца Виталия была закончена постройка храма в находящемся неподалеку от Свидника селе Ладомирове. Туда и переехал архимандрит Виталий с монашеским печатным братством преподобного Иова Почаевского.

С 1925 г. в типографии начал издаваться церковный календарь. Со временем был напечатан целый ряд богослужебных книг: «Служебник», «Требник», «Великий сборник», «Помянник», несколько молитвословов[iii]. В 1928 г. начала выходить газета «Православная Карпатская Русь» – «церковно-народный орган православного движения на Карпатской Руси и Восточной Словакии». Целью этого издания была «борьба за восстановление православия среди завлеченного в унию с Римом населения Карпатской Руси». Епископ Григорий (Граббе) в своих воспоминаниях особо подчеркивал миссионерскую направленность газеты и всей издательской деятельности монашеской общины в Ладомирове: «Миссию на Карпатской Руси основал покойный архиепископ Виталий (Максименко). Ему было очень трудно, потому что он приехал без всяких средств. Тяга к православию там у населения была. В начале «Православная Карпатская Русь» ставила целью борьбу с унией и занималась местными карпатскими проблемами. Главное – защита православия и миссия… У владыки Виталия уже был опыт миссионерской работы в Почаеве, где он вызвал большое народное движение. Вся Волынь была под его влиянием. О. Виталий зажег интерес к православию у простых людей[iv]. Постепенно «Православная Карпатская Русь» начала рассылаться по всему русскому рассеянию, и, по свидетельству того же епископа Григория, очень понравилась председателю Архиерейского Синода митрополиту Антонию (Храповицкому), хорошо знавшему и любившего ее издателя архимандрита Виталия.

Карпаты, где находился монастырь преподобного Иова, были в ведении Сербской Православной Церкви – ее Мукачевского и Прешовского архиерея, хотя духовенство для служения в монастыре ставилось священноначалием Русской Православной Церкви Заграницей. В эти годы русское церковное зарубежье глубоко переживало разделение, происшедшее между Синодом русских архиереев за границей и митрополитом Евлогием (Георгиевским). «Православная Карпатская Русь» старалась способствовать примирению в Русской Церкви. Позиция газеты была близка отношению к этой проблеме со стороны Сербской Православной Церкви. Несомненно, сочувствуя РПЦЗ, ради скорейшего наступления времени церковного единения иерархия Сербской Православной Церкви старалась избегать резких оценок и действий по отношению к «парижанам» во главе с митрополитом Евлогием.

Первым редактором газеты короткое время являлся протоиерей Всеволод Коломацкий, затем его сменил иеромонах Серафим (Иванов), окончивший Белградский богословский факультет. В 1934 г., после посвящения архимандрита Виталия в сан епископа и назначения в США, иеромонах Серафим, возведенный в сан архимандрита, стал настоятелем монастыря в Ладомирове и начальником книгопечатания[v]. К тому времени уже семь лет «Православная Карпатская Русь» выходила в свет как местное издание. Но на 1935 г. по инициативе ее нового редактора Серафима 2 октября 1934 г. объявлена была подписка на «православную, церковную, литературную газету “Православная Зарубежная Русь”».

Цели газеты были сформулированы так:

1) укрепить православное церковное самосознание русских зарубежников, помочь им найти себя в Церкви Христовой;

2) повествовать читателям о чудных явлениях промысла Божия, и в наше время творящего великиt чудеса, обычно замалчиваемые по большей части равнодушной к религии политической прессой;

3) рассказывать о святых угодниках Божиих и современным нам подвижниках;

4) благовествовать посильно о великих благодатных духовных сокровищах, заключенных в недрах Церкви и многим православным христианам поныне мало известных;

5) осведомлять читателей об общецерковных событиях и вообще о религиозной жизни русского зарубежья, а равно имеющих отношение к вере политических событиях;

6) стоять за общецерковное объединение всего русского зарубежья;

7) раскрывать религиозные заблуждения иноверцев, сектантов, оккультистов, теософов и прочих врагов Православной Церкви;

8) бороться с воинствующим безбожием и раскрывать полную его несостоятельность;

9) освещать движение и рост православия на Карпатской и Пряшевской Руси.

Перед самым выходом в последнем номере «Православной Карпатской Руси», в объявлении, слово «зарубежная» было опущено, и газета 7 января 1935 г. вышла под названием «Православная Русь». Только в подзаголовке значилось, что это орган «православного движения в зарубежной Карпатской и Пряшевской Руси»[vi]. Таким образом, «Православная Карпатская Русь» заявила о себе как об общецерковном издании, расширила свое название и стала просто «Православной Русью». Под этим названием она регулярно выходила до декабря 1942 г., имея читателей по всему зарубежью, в 48 различных государствах. К 1939 г. ее тираж достигал 2500 экземпляров, что для церковного зарубежного органа немало[vii].

«Православная Русь» становилась печатным органом, объединявшим всех тех людей, которые вышли из России после событий 1917 г. и связывали возрождение страны не с политическими силами, но с возрождением в православии. Позиция «твердого стояния в православии и рассмотрения в отношении верности ему всего, что бы ни происходило в мире», пусть даже в сферах, казалось бы, ничего общего не имеющих с религией, привлекла к газете людей тех, кто пришел, может быть, тяжелым путем опытного познания к убеждению в единственной верности этой позиции.

О том, сколь широка была география русского рассеяния в 1930-х годах и сколь значительно внимание к «Православной Руси» свидетельствует раздел «Почтовый ящик», в котором велась переписка с читателями. Помимо беженцев «Православную Русь» читали и те русские люди, которые никуда не бежали от большевиков, но волей исторических обстоятельств оказались за пределами СССР – в Польше, Прибалтике, Финляндии, Бессарабии, Манчжурии.

«Православная Русь» доходила и до Москвы, по крайней мере отдельные ее номера. Об этом можно судить по появлению в заграничном издании Московской Патриархии журнале «Голос Литовской православной епархии» (1938, № 4) официального опровержения руководства РПЦ из Москвы на публикацию «Православной Руси».

В 1934 г. у «Православной Руси» появилось приложение «Детство и юность во Христе», которое ставило своей задачей воспитание в верности Христу и сплочение через этот журнал русского православного юношества в рассеянии. О том, что это издание, основателем которого был инок Алексей Дехтерев, было в целом успешным, свидетельствует обширная корреспонденция читателей, находившая место на страницах журнала. Оформление к материалам приложения готовил лучший иконописец зарубежья архимандрит (в описываемое время – монах) Киприан (Пыжов). Активное участие в этом издании, материалы которого исключали какие-либо споры, обиды и пристрастные мнения, так тесно связанные с миром взрослых, принял приехавший в 1939 г. с Дальнего Востока архимандрит Нафанаил (Львов). Из-за увеличившегося объема работ по книгопечатанию издание детского приложения было приостановлено в 1941 г.

Важным событием в жизни Иовлевской обители в Ладомирове и ее типографии стал приезд туда в 1940 г. главы Русской Зарубежной Церкви митрополита Анастасия (Грибановского). Несколько раз монастырское издательство в конце 1930-х гг. посещал известный духовный писатель Иван Шмелев. Одним из сотрудников типографии в это время был будущий глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Виталий (Устинов). Вот что писал о нем в 1939 г. редактор «Православной Руси» архимандрит Нафанаил (Львов): «Отец Виталий (в миру Ростислав Устинов) из семьи морских офицеров, окончил французский колледж в г. Лемане и прекрасно владеет как французским, так и английским языком. Несмотря на противодействие семьи, он почувствовал стремление к иночеству, порвал связи с миром и прибыл в обитель св. Иова, где несет послушание старшего наборщика и метранпажа типографии»[viii]. Митрополит Лавр (Шкурла), предшественник нынешнего главы Русской Зарубежной Церкви, также начинал монашеское служение в монастырской печатне в Ладомирове[ix].

«Перед самой Второй мировой войной «Православную Русь» за правдивое и решительное отстаивание общерусских церковных интересов запретили к распространению в Польше и Латвии»[x]. В Польше в 1920 – 1930-е гг. было отобрано у православных и по большей части взорвано около 800 храмов, духовенство, сопротивлявшееся полонизации или пользовавшееся особым пастырским успехом, попадало в тюрьмы и лагеря, запрещалось в служении и высылалось за границу[xi]. На страницах газеты публиковались свидетельства такого преследования православных христиан со стороны польских властей.

В 1930-е гг. с «Православной Русью» начали сотрудничать выдающийся русский философ и мыслитель И.А. Ильин, профессор Н.Д. Тальберг, церковный публицист и писатель будущий архиепископ Аверкий (Таушев).

«Православная Русь» живо следила за всем, что было связано с церковной жизнью в СССР. Публикации на эту тему проникнуты состраданием к русскому народу, надеждой на то, что «под игом России советской живет Русь Православная». Примечательна статья «Молебен у родной земли», где рассказывалось о служении Камчатского архипископа Нестора (Анисимова) в китайском г. Сахаляне, расположенном на берегу реки Амура против находящегося на советской территории г. Благовещенска. На том берегу была слышна проповедь Нестора, призывавшая русских православных братьев обратиться к Богу: «Мы же будем молиться за страдающий русский народ, томящийся в плену у себя на родине, о спасении его от власти жестокой и безбожной, и о вразумлении вас, помраченных умом…»[xii].

Во второй половине 1930-х гг. в Европе укрепились антикоммунистические силы. Многие деятели РПЦЗ возлагали свои надежды на эти внешние силы так же, как в годы гражданской войны надеялись на помощь союзников, а на Украине – немцев. Эти надежды на помощь «варягов» отражались и в некоторых публикациях «Православной Руси» того времени, выражавших идею о том, что «Россия находится под оккупацией «Интернационала», а немецкие войска идут сокрушить его». Суждения в статьях, где высказывались подобные мысли, естественно, не могут не вызвать несогласие у современных российских читателей. Вместе с тем следует отметить, что в годы Второй мировой войны, находясь на оккупированной немцами территории Словакии, «Православная Русь» прежде всего занималась своим непосредственным делом – укреплением читателей в православии.

«С 1941 г. несмотря на запреты немцев, «Православная Русь», всеми правдами и неправдами, при помощи русских переводчиков и карпаторуссов – словацких солдат, проникла в оккупированные немцами русские области и читалась там с определенным интересом. Редакция получала «оттуда» в свое время немало трогательных благодарственных отзывов»[xiii]. В конце 1941 г. для русских людей, находившихся на оккупированной территории или вывезенных для работы в III-ем рейхе, было создано специальное приложение-вкладка под названием «Православная Русь». Примечателен подзаголовок этого приложения, отражавший позицию редакции издания, а также и руководства РПЦЗ в годы Второй мировой войны: «зарубежная Русь – родной освобожденной Руси».

В конце 1942 г. «Православная Русь» вместе со многими другими периодическими изданиями была закрыта словацкой администрацией по требованию немцев. В мае 1943 г. удалось возобновить издание, а в августе 1944 г. вышел его последний «европейский номер»[xiv]. В августе того же 1944 года монашеская печатная община эвакуировалась из обители по существу в неизвестность…

Следующий номер был датирован уже 18(31) января 1947 г., адрес редакции значился следующий: русский Свято-Троицкий монастырь в штате Нью-Йорк. В редакционном заявлении говорилось, что «Православная Зарубежная Церковь в настоящее время осталась единственной организацией, которая может и должна объединить все зарубежье. В ней могут пребывать вместе и монархисты, и социалисты, и беспартийные. Все, кто в Бога верует, – в Церкви братья. Братская любовь во Христе – это такая мощная связующая сила, которой нет равной в мире…» Редакция особо подчеркивала, что «Православная Русь» как общецерковный орган избирает не способ полемики, «а углубление в истине православия и особенно в догмате Церкви… Начинаем мы свою работу в Америке с малыми силами, на собственные скромные средства, а потому просим прежде всего старых наших друзей и подписчиков, потом и всех церковно-настроенных русских зарубежников посильно поддержать нас, особенно вначале. Подписывайтесь сами, находите других подписчиков, посылайте жертвы в издательский фонд «Православной Руси», знакомьте с газетой своих друзей, хотя бы и без подписки. Свято-Троицкий монастырь гарантирует выход, по крайней мере, пяти номеров, на которые и принимается подписка, дальше уже будет зависеть от читателей»[xv].

Примечательно, что первое время газета выходила раз в месяц. А когда прибывшая «иноческая типографская дружина Иова Почаевского» освоила работу на линотипах, газета перешла на двухнедельное и даже еженедельное издание. В ней появились постоянные отделы: догматический, проповеднический, противосектантский, агиографический (современные подвижники духа и новомученики), а также отдел общецерковной хроники, материалы которого позволяли читателям иметь широкую картину церковной жизни зарубежья. В отделе «Спутник проповедника» помещались подробные конспекты проповедей, по 2 – 3 конспекта в каждом номере. В другом постоянном отделе, называвшемся «И свет во тьме светит», редакция стремилась «предать гласности материалы о борьбе за веру в СССР и о современных мучениках и исповедниках русских».

Касаясь американского, точнее джорданвилльского периода истории «Православной Руси» (Джорданвилль – небольшое селение в штате Нью-Йорк, где расположен основанный в 1928 г. Свято-Троицкий монастырь), важно отметить, что когда 1 декабря 1946 г. в Свято-Троицкий монастырь прибыла «типографская иноческая дружина», здесь уже существовала маленькая монашеская община во главе с архимандритом Пантелеимоном (Нижником), который юридически являлся владельцем монастыря. Несомненно, что приезд уже сформировавшегося монашеского братства во главе со своим настоятелем Серафимом (в Америку из Европы прибыло 13 человек) внес изменения в жизнь этой обители. Несмотря на это, основатель Свято-Троицкого монастыря иеромонах Пантелеимон (Нижник) немало способствовал устройству типографской общины на новом месте. В слове, произнесенном архиепископом Виталием (Максименко) в 1950 г. в джорданвилльском Свято-Троицком монастыре и опубликованном в «Православной Руси», особо подчеркивалась задача продолжения издательской деятельности Иовлевского братства на новом месте и в новых условиях[xvi].

По воспоминаниям главы РПЦЗ митрополита Лавра (Шкурла), «первые впечатления по приезде в сам монастырь были следующие: никаких зданий тогда не было, кроме коровника и жилого дома»[xvii]. Несмотря на эти малопригодные для издательской работы условия, прибывшие в Америку из Европы 13 человек уже «с 1947 г. начали работу в печатне. Работали на линотипах. Начали издавать «Православную Русь», печатать брошюры, церковно-богослужебные книги. С 1950 г. начали печатать англоязычную литературу: молитвословы, жития святых»[xviii], – так возобновилась издательская деятельность. Условия для нее изменились к лучшему лишь к концу 1950-х гг., когда монастырь отстроился – были построены здания братского корпуса с типографией, семинарии с библиотекой.

В августе 1949 г. в Свято-Троицкий монастырь прибыл архимандрит Константин (Зайцев), до этого служивший клириком РПЦЗ в Южном Китае. Почти сразу же после прибытия по приглашению архиепископа Виталия (Максименко) он стал редактором журнала «Православная Русь» и оставался на этом посту более четверти века. Редакторское credo он выразил в следующих словах написанной им передовой статьи: «Молчание, в условиях, когда перо вложено в руки, как монашеское послушание, далеко не всегда может быть оправдано. А бывает и так, что оно по долгу совести, как личной, так и церковной, должно быть нарушаемо, чтобы со всей решительностью было сказано правдивое слово. И учит, как жизненный опыт, так и учение  Церкви, что это не ведет к разобщению, а, напротив того, создает почву для истинного сближения, прочного и ясного, обеспечивающего тесное стояние совместное за Веру… Стать и быть подлинным сыном подлинной Церкви – вот лежащий перед нами путь»[xix].

Как известно, своеобразие того или иного печатного издания во многом зависит от личности его редактора. В связи с этим следует отметить особую роль в истории «Православной Руси» архимандрита Константина, который являлся очень образованным человеком, свободно владевшим европейскими языками, церковно-общественным деятелем зарубежья и, наконец, представителем эмигрантской богословской элиты. Он был не только известным богословом, но и опытным издателем и редактором. В частности, в межвоенный период участвовал в издаваемых в Париже П.Б. Струве газетах «Возрождение» и «Россия и славянство», печатался в харбинском церковном журнале «Хлеб небесный»[xx]. Почти в каждом номере редактируемой архимандритом Константином «Православной Руси» помещалась его статья. Под влиянием его писательских и редакторских трудов в значительной степени складывалась идеология Русской Православной Церкви Заграницей.

Архимандрит Константин очень переживал, когда видел проникновение в церковную среду духа, чуждого, по его мнению, «православной русскости». В то же время, будучи представителем «петербургской культуры», он стал в монастыре при американском селении Джорданвилль связующим звеном с исторической Россией. «Ни капли лжи или лукавства нигде и ни в чем» – такой девиз можно отнести к жизни и трудам архимандрита Константина, который был православным идеалистом в самом совершенном проявлении этого понятия. Он не думал о сохранении своего здоровья, о том, чтобы снискать себе расположение вышестоящих и т.п.[xxi]

Почти в каждом своей публикации обвиняя советскую власть в богоборчестве – борьбе не только с религией, но и с ее приверженцами, преследовании граждан за их религиозные убеждения, веру, создании искусственных помех деятельности Церкви и т.п., – авторы «Православной Руси» в то же время были далеки от идеализации того свободного мира, в котором они жили. Так, без всякого восторга описывал архимандрит Константин западный уклад жизни второй половины ХХ в. Например, в статье «В чем основная беда и где спасение?» он отмечал следующее: «Сгущается атмосфера свободного мира. Разложение в полном ходу всяческое. Проявляется оно с наибольшей яркостью в молодом поколении… Нечто чудовищное происходит в области секса. Ни семья, ни вера во всех ее исповеданиях… никакого сколько-нибудь значительного оздоровления не вносят. В зародыше наблюдаются некоторые проявления здоровой реакции общественности… Общей картины это не меняет – устрашающей и угнетающей»[xxii]. Причины этого разложения, по утверждению автора статьи, «коренятся в самом «свободном» мире, как таковом».

Большой поддержкой для архимандрита Константина было то, что настоятель монастыря архиепископ Аверкий (Таушев) являлся его искренним единомышленником и постоянным автором «Православной Руси», выступавшим против пренебрежения основами православной веры среди некоторых православных иерархов и проявления беспринципности или двуличия в среде Русской Зарубежной Церкви – те, кто призывал к «стоянию в истине», должны прежде всего сами соответствовать этому призыву. Архиепископ Аверкий неоднократно полемизировал на страницах журнала с теми православными богословами, которые допускали возможность обновления формулировок христианских догматов с целью более точного раскрытия их содержания для современных верующих. «Мы решительно отвергаем всякую модернизацию нашей святой непорочной веры в духе нечестивого богоотступнического времени»[xxiii]. «Истинное православие только то, – писал архиепископ Аверкий, – которое не принимает и не допускает ни в чем – ни в учении, ни в практике церковной – никаких новшеств, противных слову Божию и постановлениям Вселенской Церкви»[xxiv].

По инициативе архимандрита Константина произошло восстановление ежемесячного приложения для молодежи, но уже под другим названием – «Православная жизнь», а также «церковно-богословско-философского ежегодника» «Православный путь». Также Константин начал отдельное независимое от «Православной Руси» издание журнала на английском языке – «Orthodox life». В этом начинании проявилась дальновидность архимандрита Константина. В то время в монастыре не было монахов американцев. И вот в таком монастыре, где среди братии иной речи кроме русской нельзя было услышать, Константин начал издание журнала на английском языке, ныне являющегося ведущим англоязычным изданием Русской Зарубежной Церкви.

В 1948 г. при Свято-Троицком монастыре была открыта духовная семинария. Для преподавания в ней был приглашен ряд ведущих авторов «Православной Руси», выступавших на ее страницах в качестве историков и публицистов: протопресвитер Михаил Помазанский, воспитанник Киевской духовной академии, Н.Д. Тальберг, правовед, известный еще в дореволюционной России консервативный политический деятель, И.М. Андреевский и др. Последний до своего бегства из СССР во время Второй мировой войны принадлежал к так называемой катакомбной Церкви. Оказавшись за рубежом, Андреевский поддерживал связь с другими вышедшими из советской России катакомбниками и публиковал в «Православной Руси» очерки и статьи о них и их жизни в условиях богоборческого режима.

В журнале «Православная Русь» также печатались важные для осмысления судеб Русской Церкви в ХХ в. статьи о взаимоотношениях РПЦЗ, Московской Патриархии и других русских православных юрисдикций, в особенности Американского митрополичьего округа и Русского Западно-европейского экзархата Константинопольского Патриархата.

Россиян, которые не желали возвращаться в СССР после окончания Второй мировой войны и получили название Пи-Ди (от англ. displaced person), означающее перемещенных лиц, советская власть считала изменниками родины, поэтому принадлежать к пастве Московской Патриархии они не могли. Всю духовную заботу об этих беженцах взяла на себя Русская Зарубежная Церковь.

В послевоенные годы «Православная Русь» постоянно помещала объявления и призывы о помощи беженцам в их различных нуждах. Вторая волна эмиграции, о вере которой свидетельствуют построенные ею во многих странах мира храмы, стала основной читательской аудиторией «Православной Руси». Для оказавшихся на Западе в годы Второй мировой войны представителей русской церковной эмиграции «Православная Русь» стала органом, где они, наконец, могли сказать правду о гонениях на религию и Церковь в СССР. К этой категории авторов «Православной Руси» принадлежала, например, Е.Н. Лопушанская, бывшая секретарем репрессированного в 1937 г. Глуховского епископа Дамаскина (Цедрика). Публиковавшиеся ею в «Православной Руси» статьи о епископах-исповедниках были впоследствии изданы в Сан-Франциско отдельной книгой[xxv].

Некоторые видные представители второй волны российской эмиграции, печатавшиеся в периодических изданиях РПЦЗ, назвали эту волну религиозной и политической, совершившей свой трагический исход из родины во время войны, когда советская власть насчитывала только 25 лет своего существования». Ее религиозность выражалась в строительстве многочисленных храмов. Этим, по мнению известного церковного историка и писателя протоиерея Д. Константинова, вторая волна российской эмиграции, к которой он сам принадлежал,  резко отличалась от «не слишком религиозной» первой, чьей духовной опорой были храмы, построенные за рубежом еще до революции[xxvi]. Однако большинство клириков и мирян, принадлежавших к первой волне русской эмиграции, не были согласны с подобного рода утверждениями. Представители первой волны эмиграции отмечали более высокий уровень культуры и духовных запросов «белой эмиграции», отличавший ее от бывших советских граждан, «пи-дийцев», лишенных в советской школе даже основ религиозного обучения[xxvii].

Конец 1950-х – начало 1960-х годов вошли в историю как трагический период последних попыток руководства СССР радикально, в кратчайшие сроки решить «религиозную проблему» в стране. Времена хрущевской «оттепели» обернулись для представителей различных конфессий лютым морозом. Сильнейший удар был нанесен по Русской Православной Церкви как самой влиятельной и многочисленной в стране. В ходе антирелигиозной кампании 1958 – 1964 гг. число приходов сократилось почти вдвое, духовных семинарий – с 8 до 3, монастырей – с 63 до 18, а особым постановлением о налогах был нанесен тяжелый удар по экономической основе РПЦ, был проведен также ряд акций, направленных на ограничение издательской деятельности Патриархии[xxviii]. Журнал «Православная Русь» не остался безучастным зрителем разворачивавшихся гонений. В ряде публикаций, помещенных в журнале в начале 1960-х гг., раскрывался механизм новой антицерковной кампании и содержался официальный призыв священноначалия РПЦЗ к мировому общественному мнению защитить Церковь в СССР от начавшихся гонений[xxix]. Несмотря на то, что священноначалие РПЦ в меру своих возможностей прилагало  усилия по защите  Церкви от начавшихся гонений, «Православной Русью» Московская Патриархия была объявлена «инструментом коммунистического правительства» и даже «орудием атеистов для ликвидации религии». В послании 1962 г., обращенном даже не к Патриарху Алексию I, а к русскому народу, глава РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский) обвинил РПЦ, назвав ее советской, во лжи, выслуживании перед атеистическим режимом, предательстве новомучеников своими утверждениями, что гонений за веру в СССР никогда не было, возводя вину за гонения на гонимых. Это же обращение 1962 г. призывало прихожан избегать любых контактов с клириками, порабощенными коммунизмом и являющимися игрушкой в руках богоборческой власти, чтобы избежать их инфильтрации и влияния, и рекомендовало не посещать храмов Московской Патриархии[xxx].

Нежелание контактировать с Русской Православной Церковью «карловчане» мотивировали также тем, что в Советском Союзе якобы широкое распространение имеет «катакомбная церковь», «церковь молчания и сопротивления», которая не подчинилась ни атеистической власти, ни сотрудничающей с ней Московской Патриархии, и которую можно рассматривать как базу будущего  воссоединения русского православия. Примечательно, что профессор-протоиерей В. Виноградов, отсидевший 6 лет в советских лагерях за веру, отмечал, что митрополиту Анастасию и подведомственным ему иерархам хочется жить легендой о будто бы существующей в России многочисленной «катакомбной церкви… желаемое они выдают за существующее»[xxxi]. Другая беженка из СССР – Н. Китер, духовный писатель и активный участник церковной жизни и подпольных православных братств в Ленинграде до 1941 г., жаловалась тому же митрополиту Анастасию, что «Православная Русь» перевирает ее статьи о подвижниках и мучениках среди духовенства «сергианской» Церкви, превращая их в катакомбников, отвергающих Московскую Патриархию, и что в ответ на ее протесты редакция «Православной Руси» ответила: «Правда для церковного дела в Америке крайне вредна»[xxxii]. Такая позиция редакции нашла отражение в целом ряде упоминавшихся выше публикаций о катакомбных православных общинах в СССР, подготовленных профессором Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле И.М. Андреевским.

В 1960-х гг., после вступления Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей (далее – ВСЦ), в полемических выступлениях «карловчан» против Московской Патриархии на страницах «Православной Руси» появилась новая тема – обвинение РПЦ в экуменической ереси. Конечно, и раньше священнослужители и миряне РПЦЗ не отличались экуменическими настроениями, но та риторическая непримиримость к инославному миру, которая столь остро проявилась в позиции Архиерейского Синода в 1960 – 1990-е гг., не была свойственна ему в довоенные и первые послевоенные годы. Впрочем, отмеченная позиция не мешала Русской Зарубежной Церкви получать помощь от ВСЦ, которая оказывается ей как Церкви беженцев[xxxiii]. С этих пор в полемике против священноначалия Московской Патриархии «карловчане» стали выдвигать три главных обвинения: в непочитании мучеников или даже клевете на них (под клеветой подразумевались вынужденные заявления ряда иерархов РПЦ о том, что священнослужители подвергались советской властью преследованиям за их политические преступления), в так называемом «сергианстве» и, наконец, в экуменической ереси. Наибольшей резкостью среди материалов, опубликованных «Православной Русью» на эти темы, отличались статьи управляющего делами Архиерейского Синода епископа Григория (Граббе)[xxxiv].

Большое внимание в «Православной Руси» в начале 1970-х гг. уделялось подготовке «Всезарубежного Поместного Собора», не созывавшегося с 1938 г. Проведение его намечалось на 1971 г. как широкое религиозно-общественное мероприятие, приуроченное к 50-летию Русской Зарубежной Церкви. Профессор Миннесотского университета В.И. Алексеев писал о том, что цель Собора – сохранение православия в условиях современной жизни и укрепление РПЦЗ. Однако вместо Поместного Собора удалось созвать епископский, 29-й по счету, который состоялся в сентябре 1971 г.: начался в Монреале, а закончился в Нью-Йорке. «Православная Русь» освещала празднование полувекового юбилея РПЦЗ, проведенного в конце соборных заседаний в Нью-Йорке и отмеченного богослужениями, заседаниями и банкетом.

В ходе освещения работы Третьего Всезарубежного церковного Собора, созванного в сентябре 1974 г. и проходившего в семинарском зале Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, на страницах «Православной Руси» большое внимание уделялось таким кризисным явлениям, как повсеместное снижение уровня религиозности в среде русской эмиграции, преобладание в приходах пожилых людей, малый процент молодежи в них, острая нехватка священнослужителей. «Мы не можем не видеть, – писал архиепископ Аверкий в этот период в статье «О необходимости усиленной внутренней миссии в нашей Русской Зарубежной Церкви», – как легко на наших глазах уже теперь денационализируется наше молодое поколение, забывая все свое русское, родное, забывая свой язык, свои русские нравы и обычаи, а вместе с тем, вполне естественно, и свою веру, отходя постепенно все больше и больше от Церкви. Особенно велика опасность в этом отношении для наших детей, рождающихся уже в иноверных странах и лишенных возможности получить воспитание и образование в русских школах в православном и национальном русском духе. Не будем закрывать глаза на этот совершенно несомненный печальный факт, что мы постепенно теряем нашу паству, которая как бы растворяется в окружающей нас чуждой нам по языку, по культуре и по вере среде. Пройдет еще, быть может, совсем немного лет, и от нашей православной русской паствы почти ничего не останется»[xxxv]. Единственный выход из создавшегося положения, по мнению владыки Аверкия, состоял в следующем: «Совершенно необходима в нынешнее время, в наших условиях, более, чем когда-либо прежде, ибо мы окружены со всех сторон иноверцами, катехизация, т. е. постоянное, систематическое наставление в основных истинах нашей православной христианской веры, как детей, так и взрослых. И дети и взрослые должны настолько быть знакомыми с основными положениями нашего православного христианского вероучения и нравоучения, чтобы быть в состоянии дать ответ каждому вопрошающему о святом православии и, если нужно, посрамить иноверцев и сектантов, подходящих к ним, как это часто бывает, с своим лукавым совопросничеством. Нечего доказывать, как это важно для сохранения нашей паствы в ограде нашей святой Церкви!»[xxxvi]

Почти вся эмигрантская печать опубликовала и широко комментировала письмо А.И. Солженицына Третьему Собору Зарубежной Церкви (1974 г.), написанное по просьбе главы РПЦЗ митрополита Филарета (Воскресенского). Солженицын указывал, что в беспрецедентных катастрофах ХХ в. никто из церковных деятелей не мог следовать букве канонов. «Но ни в подчинении безбожным силам, ни в сотрудничестве с ними… никто не обвинит ни Церковь, происшедшую от митрополита Евлогия, ни Американскую митрополию. …И вместе с тем ни одну из спорящих трех Церквей нельзя признать божественно безошибочной во всем объеме ее деятельности»[xxxvii]. Солженицын  призвал все три зарубежные русские православные юрисдикции покончить с разногласиями, духовно воссоединиться, а РПЦЗ помочь слиянию всех ветвей русского православного зарубежья.

В весьма пространном ответе А.И. Солженицыну председателя эмигрантского Синода митрополита Филарета вся вина за расколы в православном российском зарубежье взваливалась на митрополита Евлогия и Американскую митрополию. Филарет осуждал Православную Церковь Америки и «евлогиан» за якобы измену русскости в их стремлении стать поместными миссионерскими Церквами[xxxviii]. Своеобразное «кредо» редактора журнала «Вестник Русского Христианского Движения» и директора издательства «ИМКА-Пресс» выразил Н.А. Струве, откликнувшись на письмо Солженицына и ответ митрополита Филарета следующим образом: «“Уход к грекам” (имеется в виду переход сторонников и последователей митрополита Евлогия в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. – А.К.) и “укоренение на Западе” не измена России, а, наоборот, подтвержденное опытом, необходимое условие, чтобы спасти Церковь от ограничивающих и парализующих ее национализма и политики, чтобы воплотить в жизнь лучшие заветы Русской Церкви и русской духовной традиции»[xxxix].

Одним из учеников архимандрита Константина был иеромонах Игнатий (Трепачко), окончивший Свято-Троицкую семинарию и ставший незадолго до кончины своего учителя в 1975 г. редактором «Православной Руси». Так же, как и архимандрит Константин, Игнатий всю редакторскую работу вел один, к тому же являясь для «Православной Руси» метранпажем. Будучи человеком долга, он оставался на своем посту до тех пор, пока болезнь (рак) не развилась до последней степени. Несмотря на этот тяжелый недуг, поразивший редактора журнала, «Православная Русь» выходила регулярно. Итак, «Православная Русь» конца 1970 – 1980-х гг. – это «Православная Русь» иеромонаха Игнатия. Последний полностью подготовленный им номер вышел в конце января 1991 г., а в феврале того же года Игнатий скончался.

Одной из сквозных тем журнальных выпусков 1987 – 1988 гг. было освещение судьбы церковного историка В.С. Русака, подвергшегося преследованиям в СССР за свои убеждения. С 1970 г. по 1980 г. он являлся научным редактором «Журнала Московской Патриархии». Параллельно с работой в журнале он писал книгу о гонениях на РПЦ в послереволюционный период «Свидетельство обвинения. Церковь и государство в Советском Союзе», которая была издана в США в 1987 г. в трех томах. В апреле 1986 г. за эту книгу В.С. Русак был приговорен по статье 70 УК РСФСР к 7 годам лагерей строгого режима и 5 годам ссылки. В результате ходатайства Конгресса США и ряда международных организаций в конце 1987 г. В.С. Русак был освобожден и выслан в США, где проживал в Джорданвилле и преподавал в Свято-Троицкой семинарии историю Русской Церкви[xl]. В «Православной Руси» в 1987–1988 гг. было опубликовано семь различных статей, подробно освещавших историю его работы над книгой, осуждения и отбывания срока в пермских лагерях, а также борьбы правозащитных организаций за его освобождение[xli].

В 1988 г. Русская Православная Церковь, как на родине, так и за рубежом, широко отмечала 1000-летие Крещения Руси. Каждый номер «Православной Руси», выходивший в тот юбилейный год, печатал различные материалы о проведении юбилейных торжеств в различных епархиях и приходах РПЦЗ[xlii].