Всецерковное обсуждение проблем современного монашества, которое за годы гонений и неустройства претерпело значительные искажения в духовном, каноническом и практическом отношении, давно уже назрело. В этом смысле очень радует инициатива Архиерейского собора и Святейшего Патриарха Кирилла о межсоборных дискуссиях вокруг тех или иных готовящихся проектов, и особенно вокруг проекта «Положения о монастырях и монашествующих». Данное обсуждение, в котором приняли участие многие монашествующие, не может не радовать, поскольку оно показывает глубокую заинтересованность монашества в решении насущных проблем, укрепляет единство пастырей Церкви и пасомых, создаёт дух соборного взаимопонимания, открытости, честности и ответственности. Хочется подчеркнуть, что те или иные резкие и эмоциональные высказывания и суждения, прозвучавшие при обсуждении, в какой-то мере неизбежны, поскольку они свидетельствуют о назревших проблемах. Совершенно неслучайно большинство откликов монахов и монахинь написаны анонимно: это говорит о том, что в отношениях между ними и руководителями монастырей, а также архиереями существуют некоторые проблемы, по меньшей мере, взаимное непонимание и недоверие. Преодолеть эти проблемы не так легко, и первейшая ответственность за это лежит на монахах-пастырях, которые призваны подражать Господу нашему Иисусу Христу и действовать в направлении заповеданной им любви. «Аз упокою вы», –говорит истинный Пастырь. И забота пастырей Церкви Христовой, руководителей монастырей – это проявить любовь и понимание и первыми сделать всё возможное, чтобы в Церкви был мир и взаимное доверие, чтобы младшая братия действительно ощущала пастырскую заботу и отеческое попечение, а не боялась своих пастырей, угрожающих многочисленными прещениями и ссылающихся только на принцип власти. С этой точки зрения, представляется важным умение слушать, доверять и проявлять терпимость и уважение друг к другу, независимо от занимаемых должностей, так как каждый из нас есть человек со всеми свойственными человеческой природе немощами.
Прежде всего хочется поблагодарить всех участников данного обсуждения: как тех, кто указал на практические и духовные проблемы в жизни наших обителей, так и тех, кто обратил внимание на канонические и богословские несоответствия данного проекта. Последнее есть причина первого. Результатом настоящего обсуждения стало уже несколько научных статей, рассматривающих те или иные вопросы канонического права, которые украшают дискуссию. Всё это говорит о том, что подготовка «Положения о монастырях и монашествующих» – это не работа над простым формальным документом, а определение важнейших принципов организации монашеской жизни, начало осмысления и вхождения в новый этап развития отечественного монашества. По этой причине проект «Положения» должен быть результатом переосмысления очень многих устоявшихся традиций и обычаев, которые, как показывает практика, уже не работают, либо работают во вред и поэтому требуют исправления на основании святоотеческого предания.
Врамках настоящего отзыва хотелось бы кратко указать на некоторые отрицательные моменты в жизни наших монастырей.
1. К концу XIX – началу XX вв. наблюдался упадок монастырской жизни. В советский период ещё более нарушилась преемственность, а опыт умного монашеского делания сохранился, по большому счёту, только в книгах.
2. Стремительный рост монастырей и числа монашествующих в 1990-х годах привёл, в целом, к невысокому уровню духовной жизни в обителях.
3. Отсутствие единства духовной и административной власти в монастырях, т. е. игумена и духовника.
4. Преосвященные, являясь настоятелями обителей, зачастую не имеют внимания и времени, а также монашеского опыта для полноценного руководства обителью.
5. Некоторые настоятели, наместники не имеют достаточно монашеского опыта, мало знакомы со святоотеческим учением и традицией. Оторванные от братии, живут своей жизнью, больше времени отдавая попечениям о внешнем устроении обители, чем о духовном её становлении. Часто управляют обителью административно-командно, а не в духе евангельском, зачастую не имеют отеческого попечения и сознания высокой ответственности.
6. Понятие о монастырском братстве утрачено: в общежительных монастырях зачастую братия живут как «особножители», только под одной крышей и с общей трапезой.
7. Нет понимания монашеской общины как евангельского идеала жизни по примеру Христа и учеников.
8. Понятие о монастырской и христианской жизни, об учении Церкви у младшей братии порой расплывчатое, неправильное, не соответствующее учению святых отцов.
9. Зачастую неверно понимается монашеская добродетель послушания, наблюдается большое доверие своему разуму и знаниям, нет отречения своей воли и плотского мудрования. С другой стороны, требуемое многими настоятелями «абсолютное послушание» также является искажением и, вместо духовного преуспеяния, ведет к развитию таких пороков, как лесть, человекоугодие и лицемерие.
10. Отсутствие монастырского устава или использование Устава Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, составленного в 1980 г. в условиях стеснения и ограничения монашеской жизни.
11. Отсутствие канонического и юридического регулирования монастырской жизни, что приводит к злоупотреблениям власти со стороны начальствующих и совершенной незащищённости простых монахов перед их произволом.
12. Превращение монастыря в «социальный институт», «миссионерскую организацию», «центр паломничества» и т. д., что нарушает основную идею монашеской жизни как жизни уединённой и «иной» для мира.
Это лишь часть проблем, решение которых нельзя откладывать. В противном случае, это грозит совершенным оскудением монашества и запустением наших обителей. Известно, что некоторые духовники сегодня с осторожностью относятся к избранию молодыми людьми монашеского образа жизни, понимая, что при современном положении дел жизнь в некоторых монастырях может не помочь, а лишь навредить духовно неопытной и незрелой душе. В связи с этим именно «Положение о монастырях и монашествующих» должно отражать пути решения сегодняшних насущных проблем.
Со своей стороны хотелось бы предложить следующее:
1. Необходимо практическое ознакомление с живым опытом благоустроенных монастырей Православного Востока, в которых сохранилась преемственность монашеской жизни. Такими обителями могут быть монастыри Афона, либо те русские обители, в которых уже наладилась духовная жизнь в соответствии со святоотеческой традицией.
2. Организация монашеской жизни по принципу единоначалия и на основе евангельского учения и в соответствии со святоотеческим наследием. Духовник исполняет обязанности в полном согласии и послушании игумену. Лучше, если это сам игумен, что позволит избежать разделения и образования группировок в братстве.
3. Разработка общих принципов устроения монашеских общин в настоящее время и на основании этого – уставов отдельных монастырей. Проведение монашеских съездов в епархиях и в масштабах всей Русской Православной Церкви с целью обсуждения имеющихся проблем и обмена опытом, знакомства и преодоления взаимной изоляции.
4. Поскольку настоятель монастыря должен быть отцом братству (это отражено и в тексте обсуждаемого проекта «Положения»), необходимо определить принципы его избрания братством и поставления архиереем в соответствии с монашеской традицией. Известно, что вся отеческая традиция, начиная с преп. Пахомия Великого, заповедует добровольное избрание братией своего духовного наставника. «Любимый братией, угоден и Богу», –говорит святитель Алексий Студит в своем монастырском «Уставе», который, по свидетельству историков, получил на Руси самое широкое распространение. Здесь можно указать на некоторые условия порядка избрания: а) избрание членами Духовного собора монастыря либо общим монастырским собранием, в котором предоставляется право участия мантийным и рясофорным монахам, прожившим в обители не менее трех лет (эти тонкости могут регулироваться, но общий принцип не должен изменяться); б) избрание монаха, прожившего в обители не менее трех-шести лет, дабы сохранялась духовная преемственность обители; в) назначение указом епархиального архиерея только в том случае, если избрание невозможно по каноническим причинам: разногласие братии либо малочисленность насельников и неустроенность монастыря.
5. Активное и максимально возможное участие настоятеля (игумена) во всей жизни обители: богослужении, трапезе и общемонастырских делах и послушаниях. Отделение настоятеля от остальной братии: отдельный стол, отдельная кухня, излишние материальные приобретения, не говоря уже об имущественных приобретениях вне обители, – это начало разрушения братства и упадка духовной жизни монастыря. «Положение» обязательно должно оговаривать подобные вопросы и пресекать злоупотребления со ссылкой на соответствующие каноны.
6. Небольшие (до 20 минут) чтения-беседы о монашеской жизни, проводимые настоятелем или духовником с братией 1–2 раза в неделю, либо комментарии читаемого за трапезой. Повседневное неформальное общение игумена и духовника с братией – залог внутреннего единства и взаимного доверия в монастыре.
7. Поскольку цель монашеской жизни – удаление от мира, «Положение» обязательно должно оговаривать это важнейшее монашеское делание, без которого смысл монашеской жизни теряется. Должно быть предусмотрено ограничение общения с миром (особенно с противоположным полом), отделение братии от паломников и экскурсий. С этой целью определяется 1 человек для представления при необходимости обители в миру, 1–2 из старшей братии – для общения с приезжающими, но все, находящиеся на данных послушаниях, должны быть под постоянным контролем игумена.
8. Социальные и благотворительные мероприятия и проекты осуществлять как дополнение к главному – внимательной монашеской жизни. Не должно быть искусственного навязывания монашествующим «послушания» в миру или искусственного включения их в какие-либо социальные, миссионерские и прочие епархиальные проекты. Стремление многих преосвященных навязывать монастырям несоответствующий их внутреннему уставу образ жизни и деятельности должен быть ограничен на основании уставов святых Отцов, канонического права Церкви, подробно регулирующего полномочия епископа в монастыре.
Максимально возможная польза, приносимая монастырями обществу, достигается через напряжённую сосредоточенную внутреннюю жизнь монашествующих на основе евангельского учения и святоотеческого предания.
9. Открывать новые монастыри следует с большой осмотрительностью и лишь при наличии необходимых условий (не только внешних) для организации монашеской жизни. В случае же отсутствия таковых направлять желающих в уже имеющиеся обители.
10. Ограничение числа проживающих при обители трудников, особенно ранее судимых, имеющих дурные наклонности. Организация духовной работы с трудниками с целью выявления и приготовления способных к монашеству и удаления вредящих братству. Паломников размещать на ночлег вне стен монастыря или хотя бы вне прямого общения с братией.
11. В больших монастырях, живущих по принципу большого прихода и ведущих обширную миссионерскую и просветительскую деятельность, по возможности стараться упорядочить монашескую жизнь и больше напоминать братии о монашеском делании.
12. В малых монастырях нужно организовывать жизнь более уединённую, более соответствующую святоотеческой традиции, избегая «рекламы», меньше привлекая паломников, наёмных работников, особенно лиц противоположного пола.
13. Следует ограничить выход монашествующих из обители, но предоставлять возможность для лечения.
14. Старшая братия (члены Духовного Собора, в том числе и духовник) являются помощниками игумена и во всем проводят его линию, не допуская разногласий и разделений, которые пагубно сказываются на жизни братства. При несогласии с игуменом со смирением говорят ему об этом, обсуждая при необходимости проблему на Духовном соборе и совместно находя богоугодное решение. Игумен ничего значительного не предпринимает без предварительного обсуждения со старшей братией и, заботясь о лучшем воплощении евангельского учения в жизнь, является исполнителем в этом воли братства. Общемонастырское собрание необходимо для обмена мнениями и консультации и не может принимать окончательных решений – все решения принимаются Духовным собором (старшей братией) во главе с игуменом.
15. Учитывая, что монастырская жизнь предполагает ежедневное участие в полном круге богослужений, а также келейное совершение молитвенного правила (прежде всего Иисусовой молитвы по чёткам и с поклонами), следует обратить особое внимание на распорядок дня монастыря. В последние годы в связи с проблемами строительства и возрождения из руин многих обителей распорядок работ и послушаний представлял собой непрестанный 12–14 часовой рабочий день. Излишне говорить, что при таком режиме участие в богослужениях и исполнение молитвенного правила оказывается невозможным, а братия теряет навык келейной молитвы, внимания к внутреннему деланию. В настоящее время, когда многие монастыри уже не живут в таких «спартанских» условиях, опущение богослужений и молитвенного правила со ссылкой на «послушания» представляется недопустимым. Вo многих монастырях монашествующие, привыкшие к рабочим будням, с неохотой идут на богослужение и предпочитают ему работу и повседневные дела. При этом многим монахам, желающим посвящать больше времени для молитвы, не всегда удаётся преодолеть установившиеся «обычаи». В связи с этим следует определить, что в монастырях первое место должно быть отдано богослужению, а затем уже «послушаниям» или как говорят на Афоне «делам послушания», трудовым будням. По примеру многих благоустроенных обителей следует ограничить «рабочий день» 5–6 часами с тем, чтобы у монахов было время для посещения богослужений, выполнения келейного правила, чтения духовной литературы, отдыха и необходимого уединения. Опыт показывает, что без этого монашеская жизнь теряет свою духовную насыщенность и превращается в жизнь рабочего на предприятии, а сам монастырь, по верному наблюдению многих, в некий «православный колхоз». Ни в коем случае нельзя забывать, что основной смысл пребывания в монастыре, пусть даже восстанавливаемом, – это не возведение стен и зданий, а совершение монашеского делания, состоящего главным образом в молитве, уединении и внимании к себе. Последнее будет содействовать первому.
16. Практика переводов монахов из монастыря в монастырь, а также их назначения на различные послушания в епархиальных учреждениях, хотя и имеет основание в каноническом праве Православной Церкви (см. пр. 21 Седьмого Вселенского Собора), однако при этом обязательно следует учитывать согласие на таковой перевод как игумена обители, так и самого монаха. Опыт показывает, что те монашествующие, которые переводятся без их добровольного согласия, часто переживают сильные душевные потрясения, которые в некоторых случаях приводят к оставлению обители и уходу в мир. Таким образом, вместо пользы происходит вред. Добровольное согласие монаха на его перевод в другую (восстанавливаемую) обитель нужно не только по человеческим и моральным причинам, но и по причинам каноническим. Назначение на должности вне обители, таким образом, должно происходить на основе согласования: 1) с архиереем, 2) игуменом и братией монастыря, из которого назначается монах, 3) игуменом и братией монастыря, в который назначается монах, 4) и с самим назначаемым монахом.
17. В настоящее время всё большее распространение получает практика возведения настоятелей (игуменов) некоторых крупных монастырей в епископский сан, либо назначение епископов настоятелями. Эта мера должна оставаться исключением, поскольку она нарушает основной экклесиологический принцип: епископ является предстоятелем христианской общины региона (области) и не может одновременно быть предстоятелем обители, так как эти две должности являются разными по иерархической степени. Даже епископ, поставленный на кафедру из обители и являющийся ее священноархимандритом (игуменом), в силу епархиальных забот со временем «теряет квалификацию» и монастырские вопросы считает второстепенными. Об этом косвенно свидетельствует и сравнительно небольшое участие преосвященных в обсуждении «Положения». В подавляющем большинстве случаев епископский сан становится началом отчуждения игумена и братии, что плохо сказывается на жизни обители.
18. Следует также обратить особое внимание на пункт проекта «Положения», в котором указывается, что духовником в женских обителях может быть только белый священник, при этом даётся ссылка на постановление Стоглавого собора. Однако в тексте постановления, который цитируется в примечании, говорится лишь о запрете на проживание монаха в женской обители, а не о запрете на духовное руководство монахинями. Нужно отметить, что, вопреки сказанному в проекте «Положения», каноническое право не знает запрета на духовное руководство монахинь со стороны духовников-монахов. Более того, история Церкви и история большинства женских обителей свидетельствует об обратном: излишне даже упоминать примеры Дивеевской обители, Шамординского монастыря или более современный пример Свято-Троицкого женского монастыря на о. Эгина, основанного в начале XX века святителем Нектарием Эгинским.
В заключение хочется отметить, что предлагаемый проект «Положения о монастырях и монашествующих» имеет существенный недостаток – в нём важные и актуальные проблемы современного монашества не всегда решаются с опорой на святоотеческую традицию. Хочется обратить внимание Комиссии Межсоборного присутствия на исследовательскую работу монаха Диодора (Ларионова) «О некоторых проблемах монашеского права: в связи с дискуссией вокруг проекта “Положения о монастырях и монашествующих”», а также на две статьи протоиерея Валентина Асмуса:«Отзыв на проект “Положения о монастырях и монашествующих”» и«О взаимоотношениях епископа и монастыря, или о какой независимости просят монашествующие», которые публиковались на сайте Богослов.Ру. В этих статьях очень точно указаны основные недостатки проекта настоящего «Положения» и даны верные ориентиры и основания для их устранения. Также считаю необходимым учесть мнения анонимных авторов, которые говорят, исходя из живого опыта монашеской жизни и опираясь на святоотеческую традицию.
Монастыри, принадлежащие к Русской Православной Церкви, нуждаются сегодня в выверенных и канонически обоснованных документах, призванных регулировать и направлять их жизнь и служить фундаментом для разработки их внутренних уставов. Надеюсь, что обсуждение данного проекта «Положения о монастырях и монашествующих» продолжится в духе братской любви, станет примером соборного решения насущных задач, стоящих сегодня перед нашей Церковью, и принесёт свои добрые духовные плоды.