Традиции – это проверенный временем алгоритм поведения, однако люди не всегда учитывают обстоятельства, которые могли измениться с тех пор, когда работавшая рекомендация была эффективной. Именно это происходит с институтом брака: складывается впечатление, что представления общества и государства о браке не учитывают печальные реалии современности. Вспоминаем статью Матвея Сергеевича Сысоева.

Представленная статья является анализом феномена религиозности в контексте постсовременной секулярной культуры. В работе обсуждается ряд концептуальных и интерпретативных подходов в отношении религиозности. Первый подход инициирован богословским творчеством протестантского автора Харви Кокса (монография «Мирской град»), артикулировавшего версию диалектического взаимодействия религиозной и светской трактовок в рамках постсовременного общества. Теоретические положения концепции «безрелигиозного христианства» Д. Бонхёффера стали определяющими как для теологических конструкций Х. Кокса, так и для многочисленных современных интерпретаций феномена религиозности в «постиндустриальном обществе». Доминирующим подходом в научно-исследовательском поле стал анализ качества религиозного сознания и практики веры в постсекулярном пространстве. Религиозность оказывается интегрированным элементом в пространстве «общества изобилия», активно действующим в рамках социальных практик «потребления». Религиозность сама по себе, явление в эпоху модернизма радикально оппонирующее секуляризму, теперь расценивается как социально органичный, встраиваемый в постсекулярную конструкцию компонент. Автор настоящей статьи иерей Максим Мищенко пытается представить целостный взгляд на существование религиозности, основываясь на широком спектре исследовательской литературы.

В исследованиях религиозной жизни православных верующих в России в 20–30-е гг. ХХ в. (как в общем контексте, так и с учетом региональных особенностей) в основном рассматриваются различные аспекты церковно-государственных отношений, поскольку именно эта область обеспечена наибольшим количеством источников. Однако неформальные сообщества верующих (такие, как братства и тайные монашеские общины) в этот период часто имели по сравнению с приходами больше возможностей для продолжения религиозной жизни. Особенно ярко это проявилось в период, когда многие храмы и монастыри уже были закрыты. В этих сообществах сохранялась совместная молитва, было возможно совершение таинств, чтение Священного Писания, звучала проповедь и велись духовные беседы. Поэтому для истории Русской Православной Церкви ХХ в. введение в научный оборот материалов, посвященных таким объединениям, несмотря на источниковедческие и историографические проблемы, представляется достаточно важным. В статье дан обзор советской, зарубежной, в том числе эмигрантской, и постсоветской историографии религиозной жизни православных верующих в России в 20–30-х гг. ХХ в.: ее методология, основные положения, возможная периодизация. Прослеживается движение от использования крайне бедной источниковой базы, а как следствие — упрощенности в трактовках, к появлению все более разностороннего анализа, основанного на все более расширяющемся, хотя до сих пор далеком от полноты, комплексе архивных материалов и других видов источников. Особое внимание уделено исследованиям, посвященным непосредственно православным братствам. Подробнее рассмотрены Александро-Невское братство (Петроград-Ленинград) и братство епископа Макария (Опоцкого), действовавшие в нескольких городах на северо-западе России, по которым для данного региона на начало 2024 г. опубликовано наибольшее количество материалов. В статье аспирантки Института истории Российской Академии наук, специалиста по учебно-методической работе Свято-Филаретовского института Александры Валерьевны Будановой прослеживается последовательность введения в научный оборот различных типов источников, связанных с жизнью и деятельностью этих братств, очерчивается круг проблем, остающихся актуальными на сей день.

В истории русского православия второй половины XIX в. наблюдается существенная трансформация, позволяющая говорить о возникновении принципиально новой ситуации, которую можно определить как «современную», т. е. характерную и для современной ситуации в религиозной сфере. Речь идет о ситуации «свободного религиозного выбора». Понятая не в качестве возможности публично высказывать несогласие с официальным церковным учением, но в качестве субъективной возможности «быть несогласным», эта ситуация тем не менее становится вызовом для церковного богословия и привлекает внимание основных авторов эпохи и, в частности, святителя Феофана Затворника. Анализ ключевых его произведений позволяет утверждать, что отправной точкой его нравственно-богословских рассуждений, которые еще при жизни автора удостоились как высокой оценки у церковных интеллектуалов, так и популярности в среде читающей публики, являлась ситуация изначальной неопределенности субъекта в отношении господствующего в Российской империи вероисповедания. Субъект его построений стоит перед необходимостью не просто следовать церковному учению, но сознательно и свободно признать себя христианином либо в результате соответствующего воспитания, либо в момент «благодатного возбуждения» — религиозного обращения.