Временное правительство и Русская Православная Церковь: основные аспекты взаимоотношений

Февральская буржуазная революция 1917 г. способствовала постепенному слому прежних государственно-конфессиональных отношений. Временное правительство взяло курс на либерализацию и демократизацию религиозной сферы. По крайней мере, именно так об этом говорили некоторые его представители. В реальности отношения государства и многоконфессионального российского сообщества складывались непросто. Начиная с марта представители различных религий пребывали в ожидании того, какой будет новая вероисповедная политика государства. Этот вопрос, безусловно, волновал и Русскую Православную Церковь.

Стоит отметить, что саму революцию православное сообщество России встретило по-разному. Члены Святейшего Синода пребывали в некоторой растерянности и явно не ожидали, что ситуация в стране изменится столь кардинальным образом. Православное духовенство и сами верующие в большинстве своем встретили Февральскую революцию благодушно, даже, можно сказать, с определенным воодушевлением. В их душах загоралась надежда на то, что новая власть будет способствовать проведению столь долгожданных реформ, вследствие чего Церковь наконец-то обретет самостоятельность и освободится от государственного контроля в лице обер-прокурора и Святейшего Синода^[1]. По утверждению ряда авторов, свобода Церкви никоим образом не мыслилась православным в виде отделения Церкви от государства. Верующие и духовенство желали и дальше сохранять имеющиеся вероисповедные привилегии. Лишь только малая их часть желала иной участи, но такой шаг не должен был быть скорым, а постепенным^[2].

В первые дни после свершения революции новый обер-прокурор Синода В. Н. Львов, назначенный на эту должность 3 марта, выступая перед его членами, заявил «об освобождении Русской Православной Церкви от опеки государства»^[3]. Однако при этом было объявлено, что Временное правительство оставляет за собой право отменять решения Синода в случаях, если они будут противоречить установленным законам, а также будут «нежелательные с политической точки зрения». Уже в вышеприведенном фрагменте мы можем увидеть определенные противоречия, которые впоследствии стали своеобразной «визитной карточкой» государственно-церковных отношений в период Временного правительства.

Государственная власть, с одной стороны, заявила о внутренней свободе Церкви, о ее праве на самостоятельное определение формы церковного самоуправления. Но, с другой стороны, оставался институт обер-прокуратуры и Синод, который продолжал фактически управлять Церковью, а в случае принятия неудобных решений для светской власти последняя могла спокойно воспрепятствовать их реализации. Получается, что государство, как и прежде, сохраняло контроль над Церковью, с той лишь разницей, что он теперь не был столь очевиден. Тем не менее в условиях становления нового общественно-политического строя государству и Церкви необходимо было договариваться.

Некоторые авторы полагают, что на начальном этапе между Временным правительством и Русской Православной Церковью сложился определенный союз. В первую очередь он был выгоден именно светской власти, ибо она остро нуждалась в поддержке и одобрении, прежде всего со стороны господствующей в стране Церкви^[4]. Вне всяких сомнений, этот союз был нужен и Церкви, которая этим преследовала свои цели, главной из которых, по нашему мнению, являлось сохранение статуса первенствующей религии в государстве со всеми вытекающими из этого, в том числе правовыми, последствиями. «Государство сохраняло прежние государственно-церковные отношения лишь формально и пыталось защитить церковные интересы, поскольку это соответствовало принципам законности»^[5]. Никакого намеренного союза, несущего в себе определенного вида договоренности, не было и не могло быть. Несмотря на это, Синод, большая часть церковной иерархии, духовенства и мирян постепенно признали новую власть.

Об этом, в частности, свидетельствует обращение Синода ко всем православным, датированное 9 марта 1917 г., в котором его члены призывали «довериться Временному правительству … приложить усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни»^[6]. Еще ранее, 7 марта, увидело свет синодальное определение, согласно которому поминание на службах Николая II запрещалось, вместо чего заявлялось о «необходимости моления о благоверном Временном правительстве»^[7]. Как мы видим, Синод фактически признал данность прихода к власти нового правительства и среди прочего выражал надежду, что положение Церкви в государстве не претерпит каких-либо революционных изменений. Нужно признать, что вышеупомянутое обращение возымело определенный эффект: многие епархии и приходы Русской Православной Церкви заявляли о принятии власти Временного правительства и его поддержке^[8].

Собственно, Временное правительство, по крайней мере еще весной 1917 г., не имело твердых намерений проводить кардинальную перестройку государственно-церковных отношений. Так заявляли некоторые государственные чиновники, которые ждали окончания работы Поместного собора, чтобы понять, какие решения будут приняты, а уже исходя из этого и выстраивать соответствующую политику. Вместо этого В. Н. Львов задумывал провести внутреннюю церковную реформу, которую, как указывают некоторые авторы, ждали многие. Уже 7 марта 1917 г. он представил свои соображения по этому поводу. Они были оформлены в виде проектов, реализация которых предполагала «реформирование приходской системы»^[9] и «переустройство епархиального управления на церковно-общественных началах»^[10], означавшее введение практики выборности правящих архиереев, чего ранее нельзя было себе даже представить.

Вполне естественно, что далеко не всем церковным иерархам идеи нового обер-прокурора пришлись по душе. В ответ на предложенные В. Н. Львовым реформы восемь членов Синода во главе с митрополитом Киевским Владимиром (Богоявленским), по сути, обвинили обер-прокурора в единоличном желании управлять и контролировать ход церковных реформ. По их мнению, проект вероисповедной реформы В. Н. Львова являлся свидетельством того, что государство будет проводить реформы для Церкви, но без Церкви, что оказывалось неприемлемым для ее представителей в Синоде. Последние даже пригрозили покинуть Синод, дабы «не брать на себя ответственность за все мероприятия Временного правительства»^[11].

Курс на вероисповедные реформы, которые должны были изменить внутреннюю жизнь Церкви, разделяла и наиболее активная часть приходского духовенства. Активизация их деятельности проходила под лозунгами очищения Церкви от наследия царской власти. В целом их идеи были созвучны смыслу реформ, которые задумывал провести В. Н. Львов. Именно поэтому последний решил сделать ставку на обозначившиеся в церковной среде обновленческие движения, одним из известных представителей которых являлся «Союз демократического духовенства и мирян».

Очевидно, что политика Временного правительства в части реализации вероисповедной реформы в отношении Русской Православной Церкви была построена на активизации так называемого «движения снизу», когда приходское духовенство и миряне должны были стать главной действующей силой «церковной революции», результатом которой, как мы уже обозначали выше, должна была стать демократизация внутренней жизни Церкви. Помимо уже упомянутых ранее требований обновленцев, можно упомянуть такие требования, как «упразднение духовных консисторий» и «учреждение церковно-приходских советов». Отметим, что ясно и четко все эти идеи прозвучали на Всероссийском съезде духовенства и мирян, прошедшем в Москве 1–12 июня 1917 г. Что касается вышеупомянутых «инициатив снизу», то сама Церковь, по свидетельству протоиерея Владислава Цыпина, относилась к ним, равно как и к их «носителям», крайне отрицательно. Это были, вне всякого сомнения, разлагающие церковную организацию веяния, которые поддерживались Временным правительством и обер-прокурором Синода.

Со временем либерализм в Церкви начал достигать таких масштабов, что одним из его негативных последствий стала угроза обретения некоторыми церковными автономиями автокефального статуса, что, собственно, в итоге и произошло с Грузинской Церковью. Отметим, что весной-летом 1917 г. фиксировались многочисленные попытки отторгнуть от Русской Православной Церкви и Киевскую кафедру, но ее удалось отстоять^[12].

Анализируя публикации, обозревающие взаимоотношения государства и Церкви весной 1917 г., стоит согласиться с мнением некоторых авторов о том, что деятельность на посту обер-прокурора Синода В. Н. Львова можно расценивать как начало постепенного давления на Русскую Православную Церковь. Именно этот человек, по сути, реализовывал соответствующую вероисповедную политику в отношении православия, которую стоит признать достаточно жесткой. Доказательством истинности выдвинутого нами тезиса может послужить законотворческая деятельность Временного правительства весной 1917 г.

Весенними законодательными актами, касавшимися в том числе сферы государственно-конфессиональных отношений, был заложен определенный правовой фундамент вероисповедных реформ и вероисповедной политики в отношении Церкви. Интересно, что первоначально вероисповедный курс Временного правительства в отношении православия был непоследователен и противоречив, однако его коррекция в нужном для власти направлении оказалась возможной благодаря известному историку Церкви А. В. Карташёву. По свидетельству будущего министра исповеданий, он сам предложил правительству концепцию вероисповедных реформ, которая впоследствии была одобрена и принята к реализации^[13].

Доступные нам документы эпохи Временного правительства сохранили для потомков свидетельство о том, что А. В. Карташёв изначально настаивал на «отделении Церкви от государства как единственной гарантии свободы религиозной совести»^[14]. Он утверждал, что хотел помочь Церкви, однако некоторые исследователи склонны придерживаться противоположного мнения^[15]. Деятельность В. Н. Львова на посту обер-прокурора Синода и проводимые им вероисповедные реформы со временем приобретали все более отчетливую антицерковную направленность. При этом в стороне от деяний последнего пыталось оставаться Временное правительство, которое позиционировало себя как структура, не имевшая ни малейшего желания вмешиваться в обозначенные процессы. Вместе с тем стоит отметить, что Временное правительство периодически было вынуждено противостоять «стихийной радикализации вероисповедных реформ на местах», правда, в большинстве своем этот процесс был безуспешным.

Местные власти на волне резко возросших демократических процессов в различных сферах общественной жизни нередко предпринимали попытки по старинке регулировать внутреннюю жизнь региональных епархиальных и приходских структур в соответствии с действовавшим законодательством, однако 16 мая 1917 г. В. Н. Львов в своем письме губернаторам указывал, что «церковная сфера определяется и регулируется исключительно церковными законами»^[16]. Некоторые исследователи, размышляя о времени обер-прокурорства В. Н. Львова, отмечают, что, с одной стороны, он наслаждался своей должностью, ощущая себя в полной мере вершителем судеб. Но с другой стороны, В. Н. Львов, неоднократно заявляя о свободе Церкви, сам подчеркивал, что он всеми силами этому старается способствовать. В проведении вероисповедных реформ Львов старался опереться на «низовые» структуры Церкви — приходы и приходское духовенство. В них обер-прокурор видел ту силу, которая способна была поддержать его начинания и раскачать Церковь на демократические перемены изнутри.

Стоит отметить, что в самой Церкви существовал запрос на такие перемены. По свидетельству игумена Луки (Степанова), приходское духовенство в целом поддерживало вероисповедные реформы Временного правительства, и к лету 1917 г. в Русской Православной Церкви явно обозначились две позиции, утверждение и реализацию которых желала видеть наиболее активная часть приходского духовенства. Во-первых, высказывалась мысль о необходимости закрепления, в том числе законодательного, государственных обязательств перед Русской Православной Церковью. Здесь в первую очередь речь шла о сохранении в государстве господствующего правового положения Церкви, а также исполнения Временным правительством обязательств по дальнейшей финансовой поддержке православия. Во-вторых, Церковь желала освободиться от «стеснительной опеки государства», но не через процедуру отделения от последнего^[17]. Эти позиции фиксируются в итоговых документах на многочисленных епархиальных съездах приходского духовенства, которые имели место быть в разных уголках страны в апреле — мае 1917 г. На таких форумах его участники имели суждения о том, как должны были выстраиваться взаимоотношения Церкви и государства в новых условиях.

На примере съезда духовенства, который состоялся 24 мая 1917 г. в Омской епархии, мы можем еще раз убедиться в истинности нашего тезиса о желании Церкви и дальше оставаться в государстве господствующей религиозной структурой со всеми вытекающими из этого правовыми последствиями, но без тотального контроля со стороны государственной власти и ее какого-либо вмешательства во внутренние дела Церкви^[18]. Многочисленные съезды приходского духовенства и принимаемые на них решения стимулировали Синод к занятию законотворчеством, которое было призвано еще более усилить процессы «церковного народовластия» и тем самым далее продвигать в массы вероисповедные реформы.

Безусловно, желание Церкви быть свободной от контроля со стороны государства было ожидаемым и в какой-то мере выстраданным и долгожданным. Но столь очевидное стремление к формированию, по сути, «самостоятельной, самоуправляемой и независимой церковной организации», по мнению некоторых исследователей, качнуло маятник государственно-церковных отношений в другую сторону. Именно в это время — конец весны 1917 г. — государство начало менять вектор вероисповедных реформ в сторону выстраивания светского, внеконфессионального государства. И первым звоночком для Русской Православной Церкви стала заметка в одном из церковных журналов о планах Временного правительства по передаче церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения^[19].

Церковь на это отреагировала слабо, вероятно потому что была занята подготовкой к съезду православного духовенства и мирян. Более 1000 делегатов, приехавших из разных епархий, за время работы съезда смогли обсудить несколько очень важных тем. Не погружаясь в подробности и детали проведения съезда и развернувшиеся на нем дискуссии, отметим, что в самом конце его работы делегатами были принята итоговая декларация, в которой нашли свое отражение, в том числе, идеи свободы церковного самоуправления и независимости Церкви от государственной власти^[20].

Однако в церковном руководстве, похоже, уже осознавали разворот государственного курса в деле реализации вероисповедных реформ в сторону построения светского государства. Преосвященный Уфимский Андрей (Ухтомский) еще во время работы съезда говорил о том, что «все идет к тому, что Церковь в ближайшее время все же будет отделена от государства». Вполне вероятно, что такое в целом пессимистическое заявление было вызвано в том числе разговорами о возможной передаче церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения. Чтобы хоть как-то компенсировать возможную потерю начальной ступени церковной системы образования, съездом было выдвинуто предложение к Временному правительству «об открытии в светских высших учебных заведениях полных богословских факультетов под контролем церковной власти». Однако, как показало время, это предложение государственной властью не было принято во внимание. Вместе с тем попытка встроить богословское образование в светскую систему образования свидетельствовала, что Церковь выступала против «любой секуляризационной программы государства». Тем не менее маховик этой самой секуляризации был запущен. Все больше политических, общественных и церковных деятелей склонялись к варианту полного отделения Церкви от государства. Например, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, член Учебного комитета Русской Православной Церкви Б. В. Титлинов призывал не бояться такого отделения. По его словам, «бояться нужно было только оскудения веры, упадка религиозного духа в православном народе».

Возвращаясь к съезду православного духовенства и мирян, стоит отметить, что большая часть его решений не были спонтанными и ситуативными. По большому счету, повестка съезда и его решения были системными, опирающимися на идеи выстраивания новых отношений государственных и религиозных институтов в новых условиях.

По свидетельству некоторых авторов, за основу таких воззрений были взяты идеи профессора церковного права Варшавского университета П. В. Верховского, который предлагал так называемую «кооперационную модель» церковно-государственных отношений. Ее суть заключалась в сотрудничестве светского государства и автономных религиозных организаций как двух равноправных структур общества, в котором должна была быть объявлена реальная свобода вероисповедания и равенство всех верующих с реальной отменой всех вероисповедных ограничений. При этом Русская Православная Церковь оставалась в статусе государственной религии со всеми полагающимися для этого статуса правами и привилегиями. Понимая, что подобный правовой статус возможен только тогда, когда Церковь сама выступит с соответствующей инициативой, в ее недрах был разработан законопроект, который в итоге был утвержден Синодом и его предполагалось рассмотреть на Поместном Соборе.

Его основные положения, утвержденные высоким собранием, хорошо известны благодаря определению Собора от 2 декабря 1917 г. Говоря о нем в общих словах, отметим устойчивое желание Церкви оставаться на ведущих ролях в государстве и обществе. Последняя желала свободы от государства, но не полной — светская власть могла контролировать религиозные организации, но только в целях предотвращения нарушения ими государственного законодательства. Однако все эти предложения, которые начали оформляться в законопроект, начиная с 12 июня 1917 г. отражали на самом деле непонимание Церковью складывающейся ситуации, связанной с изменением курса вероисповедных реформ. То, что государственная власть не намерена была более поддерживать прежнюю модель государственно-церковных отношений, стало ясно уже 20 июня 1917 г., когда вышло постановление Временного правительства, в соответствии с которым все церковно-приходские школы передавались в ведение Министерства народного просвещения^[21].

Такими действиями по Русской Православной Церкви наносился двойной удар: разрушалась система начального православного воспитания и образования, а также причинялся значительный материальный ущерб. А если учесть, что все другие конфессиональные школы продолжали находиться в ведении неправославных религий и не были обращены в государственную собственность, то становится очевиден антиправославный характер вышеупомянутого постановления. Более того, в данном случае мы согласны с мнением некоторых исследователей, полагающих, что данный шаг можно расценивать как радикальный и свидетельствующий «о начале перехода к светской модели государства».

Одновременно с передачей школ в ведение и под контроль светского органа в кулуарах Временного правительства заговорили об отмене преподавания Закона Божьего в светских учебных заведениях. Все это в совокупности вызвало не только непонимание со стороны Церкви политики государства, но и привело к началу формирования негативного отношения к правительству и его реформам, в том числе и вероисповедным, которые, по мнению авторитетных исследователей, так и не были доведены до конца.

Временное правительство так и не сумело найти приемлемой модели государственно-церковных отношений и закрепить за Русской Православной Церковью тот правовой статус, который желала последняя. Государство не оставило за православием статуса господствующего религиозного мировоззрения в обществе, поскольку в июле 1917 г. окончательно сделало шаг в сторону построения светского государства. Этим шагом в отечественной исторической и историко-церковной науке принято считать постановление «О свободе совести» от 14 июля 1917 г.

Как утверждает М. И. Одинцов, окончательная смена курса вероисповедных реформ в сторону построения светского государства была связана с тем, что Временному правительству так и не удалось за предшествующий период выстроить необходимую модель государственно-церковных и государственно-конфессиональных отношений, которые бы базировались на старом багаже. Это бы позволило не предпринимать никаких кардинальных шагов в регулировании религиозной сферы, а лишь перестроить ее для эффективного функционирования в изменившихся социально-политических условиях^[22]. Однако сделать этого не удалось, и поэтому в кабинетах Временного правительства возникло понимание того, что необходимо менять направленность вероисповедных реформ и вместе с этим прощаться со старым законодательством в сфере религии, постепенно разрабатывая и внедряя в соответствующую практику новые нормативные правовые документы.

Постановление «О свободе совести» и нужно рассматривать как первый опыт такого законодательного устроения новых государственно-конфессиональных отношений. Обращение к тексту этого документа позволяет сделать сразу несколько важных выводов. Во-первых, впервые в Российском государстве была законодательно провозглашена свобода совести. До 1917 г., как мы помним, регулярные дискуссии по этому вопросу и все попытки установить этот принцип в качестве основополагающего параметра отечественной вероисповедной политики не привели ни к чему конкретному. Во-вторых, за гражданами России законодательно было закреплено право не исповедовать никакой религии, то есть пребывать во вневероисповедном состоянии, чего ранее, как мы помним, не было. Ну и в-третьих, постановлением было закреплено право лиц, достигших возраста 14 лет, самостоятельно определять свою вероисповедную принадлежность, в том числе и пребывание во вневероисповедном состоянии^[23]. Последнее, безусловно, наносило удар по Церкви, поскольку вело к разрушению сложившихся православных традиций по воспитанию подрастающего поколения в духе традиционных христианских ценностей.

Доказательством этого может служить законопроект, в соответствии с которым изучение религии в школе делалось необязательным: «От обучения закону своей веры освобождаются те из учащихся, которые признаны в порядке, установленном в ст. 2, 3 и 4 постановления Временного правительства 14 июля 1917 г. о свободе совести, не принадлежащим ни к какой вере»^[24]. Однако этот законопроект законом так и не стал, ибо «он не дает возможности лицам, которые достигли 14-летнего возраста, отказаться от изучения Закона Божьего, не выходя из своего вероисповедания»^[25]. Случайно или нет, но вскоре после выхода постановления от 14 июля происходит ряд ключевых, на наш взгляд, перестановок во Временном правительстве. 21 июля его председателем становится А. Ф. Керенский, который через четыре дня после своего назначения смещает с поста обер-прокурора Синода В. Н. Львова. Новым обер-прокурором становится А. В. Карташёв, которые пробыл на этом посту менее двух недель.

5 августа 1917 г. Временное правительство упразднило как должность обер-прокурора Синода, так и сам Святейший Синод. Так был ликвидирован, пожалуй, самый ненавистный многим государственный орган, ставший символом государственного порабощения, опеки и контроля над Русской Православной Церковью. На его место приходит Министерство исповеданий, первым и последним министром которого был назначен все тот же А. В. Карташёв. Согласно соответствующему постановлению, структуру нового органа составили министр и два его заместителя (товарища), департамент по делам Православной Церкви и департамент по делам инославных и иноверных исповеданий^[26].

Интересно, что постановлением, вопреки действовавшему тогда законодательству, была определена норма, согласно которой министр исповеданий и его заместители в обязательном порядке должны были быть православными. Более подробно рассмотреть и проанализировать деятельность Министерства исповеданий мы, к сожалению, не можем, поскольку фактически до Октябрьской революции 1917 г. данный орган к работе так и не приступил. Тем не менее предполагалось, что Министерство будет осуществлять контроль за различными религиозными объединениями в целях соответствия их деятельности светскому законодательству. Завершая разговор о Министерстве исповеданий, немаловажно будет отметить, что, по утверждению некоторых авторов, учреждение данного государственного органа ознаменовало собой «конец реформы администрирования религиозной политики».

По факту все вышеперечисленные события привели к тому, что Русская Православная Церковь окончательно лишилась своего привилегированного положения в обществе и государстве. Неразрешенным для Православной Церкви оставался главный вопрос: как ей выстраивать отношения с государством с учетом изменившихся обстоятельств. Ответ на этот вопрос был призван дать Поместный Собор, который начал свою работу 15 августа. Как отмечают некоторые авторы, многие его участники не хотели признавать тот факт, что они живут уже в другой стране и в других социально-политических условиях и прежние церковно-государственные отношения канули в Лету. В сознании участников Собора теплилась надежда, что сие высокое собрание сможет выработать и предложить Временному правительству такую модель государственно-церковных отношений, которая устроит все без исключения стороны данного процесса.

Обсуждение этого вопроса происходило во время первой сессии собора, которая проходила в период с 15 августа по 9 декабря 1917 г. За идейную основу новой концепции государственно-церковных отношений были взяты положения законопроекта «О правовом положении Российской Православной Церкви», о которых мы уже упоминали выше. Обсуждая различные возможные варианты государственно-церковных отношений, участники Собора надеялись, что Православная Церковь в России сохранит свое господствующее положение, но при этом будет обладать необходимой свободой самоуправления без какого-либо вмешательства государства в ее внутреннюю жизнь.

Эти обсуждения в итоге растянулись до декабря 1917 г., когда и был принят соответствующий документ — «Определение Священного Собора Русской Православной Церкви». Однако, как показала история, этот документ оказался бесполезным. К власти в стране пришли большевики, которые имели собственный взгляд на проблему взаимоотношений государства и религиозных организаций. В конечном счете большевики все же отделили Церковь от государства, поставив последнюю на грань выживания и открыв тем самым новую страницу гонений и притеснений православных в родном для них Отечестве.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Ахмедов Р. М. Отношение Временного правительства к вероисповедному вопросу. Политико-правовой аспект // Закон и право. 2017. № 12. С. 64–68.

2. Благодатный Д. В., иерей. Февральская революция и захват власти большевиками как катализатор «приходской революции» // Вестник Омской православной духовной семинарии. 2021. № 2. С. 56–66.

3. Вяткин В. Государственно-церковные отношения в России при Временном правительстве // Государственная служба. 2008. № 4 (54). С. 196–202.

4. Декларация Всероссийского съезда православного духовенства и мирян. 12 июня 1917 г. URL: http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/96443deklaratsiyavserossiyskogo-sezda-pravoslavnogo-duhovenstva-i-miryan-12-iyunya1917-g (дата обращения: 07.03.2024).

5. Егоров А. Н. Министр исповеданий А. В. Карташёв и конфессиональная политика Временного правительства // Historia provinciae журнал региональной истории. 2021. Т. 5. № 3. С. 843–885.

6. Карташёв А. В. Временное правительство и Русская Церковь. URL: https:// azbyka.ru/otechnik/Anton_Kartashev/vremennoe-pravitelstvo-i-russkaja-tserkov/ (дата обращения: 09.03.2025).

7. Ковырзин К. В. Российская Православная Церковь и поиски принципов церковно-государственных отношений после Февральской революции: март 1917 январь 1918 г. [Текст]: автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / Ковырзин Константин Владимирович. М., 2010. 29 с.

8. Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. 558 с.

9. Мальцев В. В. «…Построение внеконфессионального государства…» [Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. 558 с.] // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2019. № 2 (17). С. 256–262.

10. Одинцов М. И. Русская Православная Церковь накануне и в эпоху сталинского социализма. 1917-1953. М.: Политическая энциклопедия, 2014. 424 с.

11. Павлов А. А., Теплухин В. В. Церковная политика Временного правительства // Молодежный инновационный вестник. 2018. Т. 7. № 2. С. 134–135.

12. Постановление Временного правительства «О свободе совести» (от 14 июля 1917 г.) // История государственно-конфессиональных отношений в России (Х начало ХХI века): хрестоматия в двух частях. Ч. 2. М.: ИД «МедиаПром», 2010. С. 14–15.

13. Симорот С. Ю. Советское нормотворчество о свободе совести: гонения на Церковь или политический здравый смысл // Основные тенденции государственного и общественного развития России: история и современность. 2018. № 1. С. 19–27.

14. Соколов А. В. Государство и Православная Церковь в России, февраль 1917 январь 1918 гг. [Текст]: автореф. дис. ... докт. ист. наук: 07.00.02 / Соколов Арсений Владимирович. СПб., 2015. 38 с.

15. Степанов И. И. Кризис религиозного сознания в России в 1917 г. (по материалам опубликованных архивных документов, периодической печати, дневников) // Христианское чтение. 2020. № 3. С. 116–125.

16. Тетюхин И. Н. Российское законодательство в период Поместного Собора 1917 1918 гг. // Богословский сборник Тамбовской духовной семинарии. 2019. № 7. С. 164–186.

17. Царан Т. И. Конфессиональная политика Временного правительства и позиция Русской Православной Церкви // Вестник Приднестровского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2018. № 1 (58). С. 168–175.

18. Цыпин В., прот. История Русской Церкви (1917 1997). URL: https://azbyka.ru/otechnik/Vladislav_Tsypin/istorija-russkoj-tserkvi-1917-1997/1 (дата обращения: 03.03.2025).

• Вяткин В. Государственно-церковные отношения в России при Временном правительстве // Государственная служба. 2008. № 4 (54). С. 197.
• Ковырзин К. В. Российская Православная Церковь и поиски принципов церковно-государственных отношений после Февральской революции: март 1917 — январь 1918 г. [Текст]: автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02 / Ковырзин Константин Владимирович. М., 2010. С. 21.
• Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 172.
• Ахмедов Р. М. Отношение Временного правительства к вероисповедному вопросу. Политико-правовой аспект // Закон и право. 2017. № 12. С. 65.
• Соколов А. В. Государство и Православная Церковь в России, февраль 1917 — январь 1918 гг. [Текст]: автореф. дис. ... докт. ист. наук: 07.00.02 / Соколов Арсений Владимирович. СПб., 2015. С. 9.
• Симорот С. Ю. Советское нормотворчество о свободе совести: гонения на Церковь или политический здравый смысл // Основные тенденции государственного и общественного развития России: история и современность. 2018. № 1. С. 20.
• Ахмедов Р. М. Отношение Временного правительства к вероисповедному вопросу. Политико-правовой аспект // Закон и право. 2017. № 12. С. 65.
• Степанов И. И. Кризис религиозного сознания в России в 1917 г. (по материалам опубликованных архивных документов, периодической печати, дневников) // Христианское чтение. 2020. № 3. С. 117.
• Благодатный Д. В., иерей. Февральская революция и захват власти большевиками как катализатор «приходской революции» // Вестник Омской православной духовной семинарии. 2021. № 2. С. 55–56.
• Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 174.
• Царан Т. И. Конфессиональная политика Временного правительства и позиция Русской Православной Церкви // Вестник Приднестровского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2018. № 1 (58). С. 170.
• Цыпин В., прот. История Русской Церкви (1917–1997). URL: https://azbyka.ru/otechnik/Vladislav_Tsypin/istorija-russkoj-tserkvi-1917-1997/1 (дата обращения: 03.03.2025).
• Карташёв А. В. Временное правительство и Русская Церковь. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Anton_Kartashev/vremennoe-pravitelstvo-i-russkaja-tserkov/ (дата обращения: 09.03.2025).
• Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 177–178.
• Егоров А. Н. Министр исповеданий А. В. Карташёв и конфессиональная политика Временного правительства // Historia provinciae — журнал региональной истории. 2021. Т. 5, № 3. С. 848.
• Павлов А. А., Теплухин В. В. Церковная политика Временного правительства // Молодежный инновационный вестник. 2018. Т. 7. № 2. С. 138.
• Степанов И. И. Кризис религиозного сознания в России в 1917 г. (по материалам опубликованных архивных документов, периодической печати, дневников) // Христианское чтение. 2020. № 3. С. 122.
• Благодатный Д. В., иерей. Февральская революция и захват власти большевиками как катализатор «приходской революции» // Вестник Омской православной духовной семинарии. 2021. № 2. С. 57.
• Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 195.
• Декларация Всероссийского съезда православного духовенства и мирян. 12 июня 1917 г. URL: http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/96443-deklaratsiyavserossiyskogo-sezda-pravoslavnogo-duhovenstva-i-miryan-12-iyunya-1917-g (дата обращения: 07.03.2024).
• Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 199.
• Одинцов М. И. Русская Православная Церковь накануне и в эпоху сталинского социализма. 1917–1953. М.: Политическая энциклопедия, 2014. С. 28–29.
• Постановление Временного правительства «О свободе совести» (от 14 июля 1917 г.) // История государственно-конфессиональных отношений в России (Х – начало ХХI века): хрестоматия в двух частях. Ч. 2. М.: ИД «МедиаПром», 2010. С. 14–15.
• Мальцев В. В. «…Построение внеконфессионального государства…» [Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. 558 с.] // Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований. 2019. № 2 (17). С. 259.
• Конфессиональная политика Временного правительства России: сборник документов / сост., авт. предисловия и коммент. М. А. Бабкин. М.: Политическая энциклопедия, 2017. С. 163.
• Тетюхин И. Н. Российское законодательство в период Поместного Собора 1917–1918 гг. // Богословский сборник Тамбовской духовной семинарии. 2019. № 7. С. 172.