В статье кандидата богословия митрополита Костромского и Нерехтского Ферапонта (Кашина) анализируется наиболее важная и до настоящего времени не получившая разрешения проблема истории костромского Свято-Троицкого Ипатьевского монастыря — вопрос о времени и обстоятельствах его основания. Излагаются известные гипотезы: традиционная (основание обители в 1330 году татарским мурзой Четом, принявшим крещение с именем Захария), научная (создание монастыря в конце XIII столетия как вотчинной обители тем же Захарией Четом), новгородская (основание монастыря в XIII веке неким новгородским боярином). Предлагается историческая реконструкция событий XIII–XVI веков, описывающая первый период истории Ипатьевского монастыря как его существование под именем Александровского — в качестве особого места почитания памяти благоверного великого князя Александра Невского. Делается вывод о вероятном основании Александровского (впоследствии Ипатьевского) монастыря великим князем Иваном Калитой в 1330 году, что позволяет считать обитель святыней трех царских династий: Рюриковичей, Годуновых и Романовых.

Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь ныне известен далеко за пределами Костромской земли не только как иноческая обитель, но и как духовный памятник истории российской государственности. Однако вопрос о времени и обстоятельствах его основания до сих пор не прояснен; имеются три основные гипотезы, в той или иной степени учитывающие исторические реалии. Согласно традиционной версии, Ипатьевский монастырь был основан в 1330 году татарским мурзой (представителем аристократической знати) Четом, принявшим крещение с именем Захария и положившим начало роду Годуновых. Епископ Костромской и Галичский Павел (Подлипский), в 1832 году издавший историческое описание обители, так передавал это предание: «Основан он в 1330 году знаменитым родоначальником Годуновых, татарским мурзой Четом. Сей татарский князь, просветившись христианской верой еще в Орде от всероссийского митрополита Петра (…), решился уже с новым благодатным именем Захарии удалиться из отечества своего, сильно обуреваемого раздорами и мятежами, и искать покойного себе жилища в земле русской (…). Достигнув водой города Костромы, Захария пленяется красотой места, находящегося при устье реки Костромы и приосеняемого дубовыми рощами, останавливается на нем для отдохновения и восстановления здоровья, расстроенного от продолжительного водного пути. Здесь он удостаивается чудесного явления Царицы Небесной с Предвечным Младенцем и с предстоящими в молении святыми, апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием Гангрским»[1].

В другом варианте этого предания Чет принимает крещение уже после видения: «Сей знаменитый вельможа Золотой Орды, 1330 года, плывши Волгой, остановился близ того места, где река Кострома изливается в Волгу. Здесь он видел чудесное явление иконы Божией Матери с предстоящими апостолом Филиппом и священномучеником Ипатием Гангрским. Эго чудо расположило татарина к христианству. Прибыв в Москву, он получил святое крещение с именем Заxapия и, благосклонно принятый великим князем Иоанном Даниловичем, навсегда остался жительствовать в России, а на месте явления основал монастырь»[2].

До ХХ века эта версия считалась единственной и, можно сказать, незыблемой. Но в середине ХХ столетия академик Степан Борисович Веселовский подверг ее строгой и, следует признать, обоснованной критике. С. Б. Веселовский прослеживал возникновение предания о мурзе Чете (как основателе Ипатьевской обители) начиная с родословцев XVII века[3] и отмечал: «В общем легенда о выезде Чета (из Орды) не выдерживает самой снисходительной критики ни с хронологической, ни с генеалогической, ни с общеисторической точек зрения»[4]. Он указывал на документальные обоснования позднего происхождения этой легенды: «Она неизвестна Государеву родословцу, составленному около 1556 г., и Бархатной книге, воспроизводящей, как известно, текст Государева родословца: Бархатная книга начинает род Сабуровых-Годуновых с Дмитрия Зерна. Не знал этой легенды и князь Андрей Курбский (…)»[5].

Сам С. Б. Веселовский полагал, что легенда о Чете как основателе Ипатьевской обители возникла в конце XVI века, когда Годуновым, покровительствовавшим монастырю и занявшим высокое место при царском дворе, из соображений престижа потребовалось приукрасить монастырскую историю: «Занявши в конце этого (XVI в. — М. Ф.) века место среди старых крупнейших монастырей, Ипатьев монастырь в вопросе о своем прошлом оказался в очень неблагоприятном положении. Он не мог указать основателя монастыря, не мог гордиться, как большинство старых, прославленных монастырей, каким- нибудь известным русским князем или высокочтимым подвижником, причисленным к лику святых, как своим основателем. Более того, можно с уверенностью сказать, что власти и братия монастыря не помнили, не знали и не могли объяснить, почему патронами монастыря были такие малоизвестные на Руси святые, как Ипатий Гангрский и апостол Филипп»[6].

Однако — и это очень важно отметить — С. Б. Веселовский нисколько не сомневался в реальности Захарии как исторической личности: «Существование Захария и Александра (сына Захарии-Чета. — М. Ф.) подтверждается монастырскими синодиками. В синодике ростовского Успенского собора род Годуновых записан так: Захарию, Александра, Дмитрия (Зерна), Ивана, Константина (Шеи), Дмитрия, Федора (Сабура), Данила (Подольского), Ивана (Годуна), Григория (Ивановича Годунова) и т. д.

Затем известно, что Дмитрий Иванович Годунов в третьей четверти XVI века построил в Ипатьеве монастыре каменную усыпальницу и положил на гробы своих предков покровы с вышитыми на них надписями. В переписных книгах монастыря описано десятка четыре покровов, начиная с относящихся к Захарию и Александру и далее к тем, кто жил на протяжении трех последующих столетий.

Нет никаких оснований не доверять этим покровам и записям; с такими вещами, как запись в синодики на вечное поминание, не шутили, и никому не пришло бы в голову записывать в поминание несуществовавших предков»[7].

При этом С. Б. Веселовский исключал возможность основания обители в 1330 году, поскольку сын Захарии- Чета, Александр Зерно, был убит в 1304 году (на четверть века раньше, чем сам Захария, согласно официальной версии, прибыл на Русь из Орды)[8], и предлагал версию о возникновении Ипатьевского монастыря как вотчинной обители: «Подобно тому как князья основывали и строили монастыри, давали им средства и наделяли их землями, чтобы иметь свое богомолье и богомольцев, своего духовника и родовую усыпальницу с неукоснительным поминанием погребенных в ней лиц, так и частные вотчинники, иногда даже некрупные, строили в своих владениях храмы, с теми же целями устраивали монастыри. (…) Мне представляется, что и Ипатьев монастырь первоначально был вотчинным монастырем. Судя по тому, что в нем были погребены Захарий и его сын Александр Зерно, убитый вечниками в 1304 году, он был основан в конце XIII века (а не в 1330 году, как говорит легенда), вероятно, на вотчинной земле Захария. В дальнейшем он пережил несколько этапов, которые можно наметить в общих и основных чертах. Весь XIV век монастырь был типичным вотчинным, в полной зависимости от своих ктиторов. Этому благоприятствовало то, что у Захария был один сын — Александр, а у Александра — один же сын Дмитрий; у Дмитрия — трое сыновей. В начале XV века Константин Дмитриевич Шея, умирая бездетным, дал монастырю село Костенево и два участка земли возле монастыря. Этот вклад упрочивал положение братии и выводил монастырь на путь независимости»[9].

Последуя академику С. Б. Веселовскому, практически все авторы второй половины ХХ века и наших дней в своих сочинениях — как научных, так и популярных — датируют основание Ипатьевской обители второй половиной или концом XIII века[10].

Костромской историк Н. А. Зонтиков предположил, что Ипатьевский монастырь мог быть основан новгородцами, поскольку упоминаемые в легенде о Захарии-Чете святые — апостол Филипп и священномученик Ипатий Гангрский — были особенно почитаемы в Великом Новгороде: «Когда же возник Ипатьевский монастырь? Думается, что есть все основания от конца XIII века, обозначенного С. Б. Веселовским, опуститься вглубь этого столетия. Судя по всему, монастырь был основан в зоне расселения новгородских переселенцев или в середине или, вероятнее — в первой половине XIII века, еще до монголо-татарского нашествия. Продвигаясь по реке Костроме в Волгу, новгородцы могли закрепить за собою стратегически важный участок устья реки основанием здесь небольшого мужского монастыря, посвященного популярным в Новгороде святым. Монастырь, разумеется, был ктиторским, и, вероятнее всего, его основателем являлся какой-нибудь новгородский боярин.

Позднее монастырь на устье реки Костромы получил второе посвящение — в честь Святой Живоначальной Троицы. Известно, что широкое почитание Святой Троицы на Руси началось со второй половины XIV века и связано в первую очередь с именем преподобного Сергия Радонежского, основавшего в Подмосковье свой знаменитый Троицкий монастырь. Вероятно, второе наименование Ипатиевский монастырь получил в конце XIV-го или в самом начале XV веков (…), когда в нем, по-видимому, был построен Троицкий собор с приделом во имя Ипатия и Филиппа. Видимо, тогда же монастырь получил официальное двойное именование — Троицкий Ипатиевский»[11].

При этом Н. А. Зонтиков вообще не связывает основание монастыря с именем Захарии-Чета: «Основан монастырь, скорее всего, ранее конца XIII века, предположительно в первой половине века, возможно, еще до монголо-татарского нашествия. Позднее в его стенах был погребен мурза Чет (Захария), видимо, являвшийся очень крупным жертвователем и покровителем монастыря, отчего в конце XVI века возникла легенда о том, что именно он являлся основателем обители»[12].

Из всего сказанного следует, казалось бы, очевидный вывод: в наше время уже невозможно всерьез рассматривать 1330 год как дату основания Ипатьевского монастыря; такая датировка появилась лишь в XVI веке и являлась элементом легенды, выгодной для рода Годуновых.

Однако мы полагаем, что такое мнение совершенно неверно. Несмотря на то что 1330 год не может быть датой основания Ипатия именно Четом, эта дата не могла случайно присутствовать в легенде об основании монастыря. Согласно нашей гипотезе, Ипатьевский монастырь был основан именно в 1330 году — но при совершенно иных обстоятельствах (по сравнению с изложенными выше версиями) и даже под иным названием, а основателем его был великий князь Иван Данилович Калита. Действительно, в XVI веке (а, возможно, еще и в XV столетии) первоначальная история обители была полностью переписана в интересах Годуновых, но некоторые упоминания в источниках позволяют эту историю реконструировать с совершенно неожиданным для нас итогом.

Прежде всего следует отметить, что практически все авторы (за исключением Н. А. Зонтикова), критикуя традиционную версию возникновения Ипатьевской обители, при этом так или иначе соглашаются с ее принципиальным положением: основателем монастыря был Захария-Чет — следовательно, основание не могло состояться в 1330 году, поскольку сын Захарии Александр Зерно был убит еще в 1304 году. Но кроме самого предания о Захарии-Чете как основателе монастыря, для такого мнения нет никаких оснований. И в этом смысле можно согласиться с костромскими исследователями И. В. Роговым и С. А. Уткиным, которые считают Захарию-Чета костромским вотчинником, построившим у места впадения реки Костромы в Волгу… не монастырь, а всего лишь церковь, при которой затем упокоились и Захария, и его потомки (хотя мы вместе с Н. А. Зонтиковым считаем, что посвящение Живоначальной Троице в истории прихода, а затем и монастыря появилось не ранее XV века): «Служил костромскому князю и некий Захария, чьи владения как раз и располагались к юго-западу от места слияния рек Волги и Костромы. На рубеже XIII–XIV веков на этих землях, на холме, возвышающемся над рекой Костромой примерно на 10 саженей (более 20 м), Захария основал церковь Живоначальной Троицы с приделами апостола Филиппа и Ипатия Гангрского, которая дала начало Ипатьевскому монастырю»[13].

О том, как и почему в истории обители появились имена апостола Филиппа и священномученика Ипатия, мы скажем далее. Пока же отметим, что В. Г. Брюсова, сделавшая огромный вклад в изучение костромской старины, выдвинула очень любопытное предположение о личности Захарии-Чета. Вопреки официальной версии «мурзы, отправлявшегося на службу в Москву», В. Г. Брюсова традиционно считала Чета основателем Ипатьевской обители, но при этом полагала, что он являлся участником битвы при Святом озере (сейчас это событие датируется 1262 годом). По версии В. Г. Брюсовой, Чет мог состоять в попытавшемся напасть на Кострому монголо-татарском отряде, попасть раненым в плен, а затем принять крещение и остаться в Костроме: «Не был ли среди крещеных (принудительно) татар также и Чет, взятый, может быть, в плен Василием Ярославичем? О крещении татар — представителей знати и чиновников — в христианскую веру известно из летописей ХIV–ХV веков. (…) Чет мог быть также одним из ордынских чиновников, и уже впоследствии Годуновы при составлении родословной превратили его в знатного мурзу: не могли же они поставить родоначальником фамилии незнатного татарина, да еще взятого в плен. Болезнь, согласно легенде, послужившая одной из побудительных причин для устройства монастыря по обету, не есть ли ранение в бою или намек на спасение от гибели в сражении? Переход иноверцев в христианскую веру в те времена, как и позднее, всячески поощрялся и вознаграждался материальными привилегиями. В качестве дара Чет мог получить земельные владения и средства на устройство монастыря: основание монастыря-крепости на пути грабительских набегов татар по Волге перешедшим в христианскую веру татарином отвечало целям русской дипломатии»[14].

В исследованных С. Б. Веселовским родословцах встречаются различные описания событий крещения Чета: «В частных родословцах легенда о выезде и крещении мурзы Чета встречается в трех вариантах. В келейном родословце патриарха Филарета (изд. Петербургского Археологического общества) сказано, что в 6838 (1330) году к великому князю Ивану Даниловичу выехал из Большой Орды князь, именем Чет, получивший при крещении имя Захарий. У Захария — сын Александр, у Александра — сын Дмитрий Зерно… и т. д. В некоторых родословцах прибавлено, что выезд произошел в 6838 году при великом князе Иване Калите и “при митрополите Петре, чудотворце”. В иных родословцах легенда осложнена еще большей хронологической несообразностью: Чет выехал в 6838 году при “митрополите Феогносте, а крестиша его Петр митрополит, чудотворец”»[15].

Важно отметить, что 1330 год (6838 год «от сотворения мира»), как мы видим, во всех родословцах присутствует неизменно. И это говорит о том, что 1330 год — не чисто легендарная дата, а след некоего реального исторического события, связанного с основанием Ипатьевского монастыря.

Теперь перейдем к документальным свидетельствам, точнее — к первым упоминаниям Ипатьевской обители в источниках.

1) Спорным документом, который — в случае его достоверности — можно было бы датировать первыми десятилетиями XV века, является данная грамота Константина Дмитриевича (Шеи) Ипатьевскому монастырю на сельцо Константиново с деревнями и пустошами. В ней, в частности, говорится: «Се яз, Костянтин Дмитриевичь дал есми по своих родителей душе и по своей душе в дом Живоначалной Троице и святому апосталу Филипу и святому священномученику Иеупатию свою вотчину селцо Костянтиновское, да деревню Верково на Буяне (…)»[16]. Константина Дмитриевича мы уже упоминали: сын Дмитрия Зерно и правнук Захарии-Чета, он был жив еще в 1406–1407 годах, поскольку его имя как свидетеля упоминается в духовной грамоте (первой) великого князя Василия Дмитриевича[17]. Он был боярином при великом князе Дмитрии Донском и его сыне великом князе Василии Дмитриевиче и, как следует из данной грамоты Ипатьевскому монастырю, являлся костромским землевладельцем. Поскольку текст грамоты Константина Дмитриевича сохранился только в списке XVI века, ее достоверность небезупречна[18]. В частности, И. А. Голубцов указывал: «Итак, думаем, что первый акт — не подлинный акт Константина Дмитриевича Шеи, а новая редакция его данной, созданная в Ипатьевском монастыре с использованием его старой грамоты в 1530–1540-х годах»[19].

2) Безусловно достоверным упоминанием является свидетельство летописей о заключении мира между великим князем московским Василием Васильевичем и галичским князем Василием Косым в 1435 году: «В лето 6943. (…) А князь велики слышав то, поиде на него к Костроме, и пришед ста на мысе у святаго Ипатиа, межи Волгы и Костромы, и нелзе бяше битися имь, межи бо их река Кострома, и взяша мир (…)»[20]. «В лето 6943. (…) А князь великы слышав то поиде на него к Костроме и пришед ста на мысе у святаго Ипатия, межи Волги и Костромы, и нелзе бяше битися им, межи бо их река Кострома. И взяша мир (…)»[21].

Таким образом, самым ранним достоверным упоминанием Ипатьевского монастыря в источниках следует считать 1435 год, а в XIV веке никаких упоминаний об обители в документах мы не встречаем. Но в ранней истории Костромы есть одна загадка, впервые описанная тем же Н. А. Зонтиковым: таинственный Александровский монастырь, существовавший «на Костроме» в XIV столетии, о котором мы не знаем практически ничего, кроме его названия. И так как этот вопрос, насколько нам известно, никем, кроме Н. А. Зонтикова, не изучался, рассмотрим его подробно.

В 2010 году в Костроме была издана книга Н. А. Зонтикова, посвященная истории костромской Александро-Антониновской церкви в Селище. Она открывается главкой «Строительство деревянного храма. Александров монастырь», в которой автор сначала пересказывает местное предание о причинах такого необычного именования церкви, а затем излагает свою гипотезу о том, что Александро-Антониновская церковь первоначально являлась монастырем. Предание приводится по тексту церковно-приходской летописи конца XIX — начала ХХ века: «В начале “Летописи” говорится: “Само наименование церкви Александро Антониновской в селе Селищах, какого не носит ни одна из церквей всей России, заставляет предполагать, что был особенный случай, по которому устроена в селе (…) церковь во имя святых мучеников Александра и Антонины”. А дальше приводится и доныне бытующее в Селище предание об обстоятельствах появления здесь храма: “По устному преданию старожилов протекших годов старожилам настоящего времени известно, что в старину (…) лицо именитое (…) с супругой своей, которая была беременна, проезжали Волгой, имение ли свое обозревать, или по другим причинам, — случилось только так, что на том месте (…) женщина (…) разрешилась от бремени двойнями: сыном и дочерью”. Но ворожденные младенцы были наречены Александром и Антониной, “вероятно по причине привзошедшего осмого дня, — продолжает “Летопись”, — в который даются имена новорожденным, в 10-й день июня месяца, в который Православная Церковь празднует память святых мучеников Александра и Антонины. Тот же именитый муж, в ознаменование благополучного разрешения от бремени супруги своей, дал обет Богу — устроить (…) храм во имя святых мучеников Александра и Антонины, во славу которых понесли на себе имена дети его”»[22].

Далее Н. А. Зонтиков в своей книге делает необычное, ранее не встречавшееся в костромском краеведении предположение: на месте Александро-Антониновской церкви в Селище ранее располагался монастырь. «Некогда в Селище существовал монастырь — один из древнейших в Костромском крае. Этот монастырь упоминается в духовной грамоте (завещании) великого князя московского Ивана Даниловича Калиты (+ 1340 г.), составленной накануне его кончины, около 1339 года. В числе того, что великий князь завещал своей супруге княгине Ульяне, в частности, значится “и Олександр святый, что есмь купил на Костроме”. Выражение “на Костроме” в старинных документах могло обозначать и — в городе Костроме, и — в Костромском крае. “Олександр святый” — так в ту эпоху могли назвать и храм, и монастырь, но в данном случае речь, безусловно, идет о монастыре, так как храм не мог передаваться по завещанию. О том, что “Олександр святый” — монастырь, а не храм, свидетельствует и то, что в духовной грамоте Иван Калита завещает “святому Олександру себе в поминанье” три сельца. (…)

Несомненно, что Александров монастырь являлся небольшой ктиторской особножительной обителью, основанной неким знатным человеком в честь рождения его детей. То, что к 1339 году монастырь уже перешел от своих прежних владельцев к великому князю московскому, позволяет отнести время его основания как минимум к концу XIII века»[23].

При этом Н. А. Зонтиков поясняет: «Ктиторский монастырь (от слова “ктитор”, то есть строитель, создатель) основывался на средства ктитора (князя, боярина, церковного иерарха), который затем содержал его на свой счет, передавал по наследству и даже мог продать. Ктиторские монастыри особенно были распространены на Руси в XI–XIV веках. О том, что “Олександр святый” являлся ктиторской обителью, убедительнее всего свидетельствует то, что его купил великий князь московский — ведь “обычные” монастыри, как известно, купле-продаже не подлежали»[24].

Далее, основываясь на легенде о рождении двух младенцев и акцентируя внимание на имени Александр, Н. А. Зонтиков предполагает, что одним из этих младенцев мог быть боярин Александр Зерно, сын основателя Ипатьевского монастыря Захарии-Чета — то есть тем самым «лицом именитым», основавшим в Селище церковь или монастырь, являлся сам Захария. Такая версия, впрочем, выглядит умозрительной. Еще одним важным недостатком исследований Н. А. Зонтикова является то, что, указав на упоминание «Олександра святого» в духовной грамоте Ивана Калиты, он этим ограничился и не рассмотрел более поздние аналогичные документы. Между тем такие упоминания встречаются неоднократно. Приведем их:

«А что село Павловское, бабы нашее купля, и Новое селце, что есмь купил, и Олександр с[вя]тыи, что есмь купил на Костроме, то даю княгини своеи. (…) А что есмь прикупил селце на Кержачи оу Прокофья у игумна, друг[о]е Леонтиевское, третье Шараповское, а то даю с[вя]т[о]му Олександру собе в поминанье». — Духовная грамота великого князя Ивана Даниловича Калиты (второй вариант), около 1339 года[25].

«А чим мя бл[а]г[о]с[ло]вил о[те]ць мои, княз[ь] великии, — Коломна с волостми и с селы и з бортью, (…) сел[о] на Костроме Олександровьское, сел[о] в Дмитрове, что есмь купил оу Ивана у Дрюцьского, (…) то все дал есмь своеи княгине». — Духовная грамота великого князя Семена Ивановича, 1353 год[26].

«А сел[о] Павловьское дал есмь [святому] Олександру впрок, собе в память».—Духовная грамота великого князя Ивана Ивановича, около 1358 года[27].

«А что о[те]ць мои, княз[ь] великии, [сдал село Павлов]ское к с[вя]тому Олександру, а к с[вя]теи Б[огороди]ци на Круцицю [четвертую часть ис тамги ис ко]ломеньское, а костки московьскые к с[вя]теи Б[огороди]ци на Москве [и к святому] Михаило, а того не подвигнуть». — Духовная грамота (первая) великого князя Дмитрия Ивановича, около 1375 года[28].

Однако в следующем завещании великого князя Дмитрия Ивановича, духовной грамоте (второй) 1389 года, уже не упоминаются ни «святой Олександр», ни село Павловское[29]. Нет таких упоминаний и в последующих завещаниях великих князей.

Надо заметить, что упоминание в великокняжеских завещаниях монастырей (каким мы полагаем «святого Олександра на Костроме») — это скорее исключение, чем правило. Так что получается, что приобретенный Иваном Калитой ктиторский монастырь имел для него и его преемников особое значение, упоминался в духовных грамотах (в связи с владением селом Павловским); но между 1375 и 1389 годом эта обитель или исчезла, или сменила свой статус и более внимания великих князей к себе не привлекала.

Село Селище (ныне район Костромы) находится на правом берегу Волги, прямо напротив Ипатьевского монастыря. И если принять версию Н. А. Зонтикова, то мы получаем неожиданную картину. Практически одновременно и в одном месте — только на разных берегах Волги — под Костромой действуют два монастыря, притом так или иначе связанные с именем одного человека: Захарии-Чета. При этом документальные свидетельства об этих обителях хронологически не пересекаются, а о дальнейшей судьбе Александрова монастыря после 1375 года мы можем лишь (вслед за Н. А. Зонтиковым) предполагать, что он был преобразован в обычный приход.

Заметим, что место расположения Ипатьевского монастыря действительно являлось стратегически важным для Костромы: тут проходила дорога на Ярославль. И поставить монастырь именно здесь, чтобы прикрывать подступы к городу, было вполне логично с военной точки зрения. Наоборот, обитель в Селище никакого интереса для обороны Костромы представлять не могла. И вообще, если не учитывать версию сохранения памяти о легендарном рождении двух младенцев, логика устройства здесь именно монастыря вовсе не понятна — даже с учетом того, что вотчинные монастыри того времени зачастую не слишком отличались от приходов и далеко не всегда были крупными. С. Б. Веселовский отмечал: «Такие мелкие вотчинные монастырьки не следует мерить масштабом крупных позднейших монастырей»[30]. Но с другой стороны — в этом Александровом монастыре должно было иметься что-то особенное, незаурядное, привлекшее к себе внимание великого князя Ивана Калиты и его потомков.

Сопоставим все изложенные выше сведения, факты и гипотезы, изложив их в хронологическом порядке применительно к обоим монастырям (предположительному Александровскому и Ипатьевскому) и выделяя полужирным шрифтом даты, имеющие документальные подтверждения.

При взгляде на таблицу можно подумать, что речь здесь идет об одной обители. Но, на наш взгляд, именно так дело и обстоит. При этом тождество Ипатьевского монастыря с Александровским доказывается обстоятельством, которое также, насколько нам известно, ранее не рассматривалось.

Вспомним слова С. Б. Веселовского о Ипатьевской обители в XVI веке: «Можно с уверенностью сказать, что власти и братия монастыря не помнили, не знали и не могли объяснить, почему патронами монастыря были такие мало известные на Руси святые, как Ипатий Гангрский и апостол Филипп»[31]. Современные авторы по данному поводу могут предложить лишь две версии:

1) Легендарная: потому что именно эти святые явились в видении Чету.

2) Новгородская: потому что монастырь был основан новгородцами, особо почитавшими священномученика Ипатия и апостола Филиппа.

Легенда о Чете, судя по всему, позднего происхождения, так что она не столько конструировала исторические события, сколько пыталась постфактум наполнить их неким смыслом. Но и новгородская версия не видится идеальным объяснением. Этих святых так или иначе почитали в Новгороде; но чем объясняется соединение сразу двух имен в посвящении небольшого монастыря на Волге? Конечно, можно предположить, что здесь сказались какие-то личные мотивы основателя обители. Но такое объяснение будет чисто умозрительным.

Между тем дело обстоит чрезвычайно просто. Прежде всего, этих святых объединяет день празднования их памяти. Память апостола Филиппа традиционно празднуется 14 ноября (здесь и далее по старому стилю), и этот день мы видим как в современных календарях, так и в старинных, даже студийских, месяцесловах[32]. А вот со священномучеником Ипатием ситуация более сложная. Основным днем почитания его памяти в Византии было также 14 ноября, но отмечались и другие: «Помимо основного дня памяти (14 ноября) в византийских Синаксарях и служебных Минеях имя Ипатия обозначено также под 25 февраля, 5, 30 и 31 марта, 15 ноября и под другими числами»[33]. В русской же традиции день памяти священномученика Ипатия оказался, если можно так выразиться, подвижным: «Память Ипатия отмечается 14 ноября в Типиконе Великой церкви IX– XI вв. (…) В студийских Типиконах Ипатий не упоминается, однако в Минеях студийской традиции (…) под 31 марта может помещаться служба Ипатию. В одной из ранних редакций Иерусалимского устава (…) Ипатий упоминается 31 марта: назначается служба с пением “Аллилуия” на утрене. (…) В рукописной славянской Псалтири XIV века (…) под 16 ноября сохранилась служба Ипатию, состоящая из канона и цикла стихир. В рукописных славянских Минеях начала XVI–XVII века под 15 или под 16 ноября может помещаться славословная или даже полиелейная служба Ипатию. (…) В рукописных славянских Типиконах XV–XVI веков (…) Ипатий упоминается только под 31 марта без богослужебного последования. Согласно московскому первопечатному Типикону 1610 г. память Ипатия отмечается 14 ноября и 31 марта. (…) В московском Типиконе 1633 г. Ипатий упоминается только под 31 марта»[34].

Между тем в Свято-Троицком Ипатьевском монастыре память двух святых — апостола Филиппа и священномученика Ипатия — совершалась 14 ноября неукоснительно (эта традиция сохраняется и по сей день). Например, в монастырской расходной книге (около 1553 года) отмечалась подготовка к празднованию 14 ноября: «Купил на праздник на Филипов день и Еупатия на брат[ь]ю и на гости и на монастырской росход меду пресново на три рубли без десяти денег»[35].

В работе современного автора О. В. Лосевой указывается, что по уставу Великой церкви память священномученика Ипатия отмечается 14 ноября, по Студийскому уставу — 16 ноября, по Иерусалимскому уставу — 31 марта[36]. Очень интересны приводимые в той же работе практические примеры упоминания разных дней памяти священномученика Ипатия в богослужебных книгах XIII–XV веков: [37] [38] [39]

Таким образом, память священномученика Ипатия могла праздноваться 14 ноября в костромском монастыре и в XIV веке. Во всяком случае, можно сказать уверенно, что к началу XV века — когда Константин Дмитриевич Шея дал монастырю вотчины — празднование в один день 14 ноября памяти апостола Филиппа и священномученика Ипатия уже было сложившейся монастырской традицией.

Однако самое главное, на наш взгляд, то, что с течением веков в вопросе о посвящении Ипатьевского монастыря не без человеческого умысла поменялись местами причина и следствие. Мы полагаем, что изначально день 14 ноября отмечался в монастыре не из-за того, что это был день памяти апостола Филиппа (и тогда же, или позднее, в этот же день стали праздновать память священномученика Ипатия). Этот день отмечался потому, что 14 ноября — день кончины в Городце святого благоверного великого князя Александра Невского. И лишь затем, когда день поминовения святого Александра 14 ноября окончательно изгладился из литургической традиции (вместо него стали отмечать, и поныне отмечают 23 ноября — день погребения святого в Богородице-Рождественском монастыре во Владимире), для особого значения 14 ноября было предложено новое объяснение: в этот день совершается торжественное празднование апостолу Филиппу и священномученику Ипатию, поскольку они упоминаются в легенде о Чете как явившиеся в видении основателю монастыря.

Но если именование монастыря в честь Ипатия (вместе с почитанием памяти апостола Филиппа) — позднего происхождения, то как же он именовался до того? Ответ очевиден: монастырь, посвященный памяти святого князя Александра, именовался Александровским. И стал Ипатьевским лишь в начале XV века.

Здесь следует отвлечься от основного направления наших рассуждений, чтобы сказать: то, что в Костроме, по нашему предположению, возник особый центр почитания памяти благоверного великого князя Александра Невского— далеко не случайно. Первым костромским удельным князем был его младший брат Василий Ярославич. Главная костромская святыня, чудотворная Феодоровская икона Божией Матери, согласно преданиям находилась до 1238 года в городе Городце на Волге, там, где 14 ноября 1263 года завершился земной путь великого князя Александра. И любопытно, что хотя гипотеза о связи имени святого Александра с чудотворной Феодоровской иконой Богоматери, выдвинутая С. И. Масленицыным в статье 1977 года, была совершенно умозрительной[40], ее литературная обработка в изданном в 1979 году третьем томе «Настольной книги священнослужителя»: «Чудотворная Феодоровская икона Божией Матери — благословение отца — постоянно находилась при святом Александре, была его моленным образом»[41], — прочно утвердилась в сознании церковной общественности и сейчас зачастую воспринимается как непреложный исторический факт.

Здесь требуется разъяснение по истории почитания и прославления святого Александра Невского. Действительно, в этой истории есть необычная страница: собственно день кончины великого князя в Городце (14 ноября 1263 года, дата абсолютно историческая, отмеченная летописями) был как будто забыт, а празднование святому стали совершать 23 ноября — в день погребения великого князя в Богородице- Рождественском монастыре города Владимира, который и являлся первоначально местом почитания памяти святого.

«Русским национальным сознанием выдающаяся историческая роль Александра Ярославича Невского была осмыслена уже вскоре после его смерти в агиографически стилизованной биографии князя — “Повести о житии Александра Ярославича Невского”. Первоначальная редакция “Повести” была составлена, вероятно, в 80-х годах XIII века во владимирском монастыре Рождества Богородицы неизвестным монахом по благословению митрополита Киевского Кирилла II и по воле великого князя владимирского Димитрия Александровича — сына Александра Ярославича Невского. Составление “Повести” свидетельствует о том, что уже в это время в Рождественском монастыре существовало местное почитание Александра Ярославича Невского; в 1380 году произошло обретение его мощей. Общерусская канонизация святого состоялась на Соборе 1547 года»[42].

Открытие мощей святого Александра Невского в 1381 году произошло в прямой хронологической связи с Куликовской битвой, и после этого, надо полагать, он почитался как местный святой, притом уже не только во владимирском Богородице-Рождественском монастыре. Для нас очень важен ответ на вопрос: а имелась ли на Руси другая традиция почитания Александра Невского как святого, не связанная непосредственно с Богородице-Рождественским монастырем и подразумевавшая празднование памяти именно в день его кончины, 14 ноября? Хотя этот вопрос и выходит за рамки нашего исследования, все же приведем одну иллюстрацию, которая подразумевает наличие именно такой традиции.

В рукописных святцах середины XVI века из собрания Троице-Сергиевой лавры (№ 364) под 14 ноября имеется такой текст: «Святаго и славнаго апостола Филиппа и иже в святых отца нашего Григориа Селуньскаго. И успение святаго благовернаго великаго князя Александра Невьскаго и Навгородскаго. Положен в Володимере в церкви Святыя Богородици»[43]. Далее следует тропарь святому Александру Невскому, по тексту очень схожий (с точностью до перестановки некоторых слов) с тропарем из службы благоверному князю, составленной в XVI веке. Таким образом, даже после официальной общерусской канонизации святого Александра Невского (когда ему уже была написана служба) имелась традиция почитания его памяти не 23 ноября, а 14 ноября — непосредственно в день кончины.

Можно предполагать, что такая традиция имела древнюю историю, а ее центром был Александровский — впоследствии Ипатьевский — монастырь «на Костроме» (кстати, упоминание в святцах о святом князе как «Невском и Новгородском» заставляет задуматься о том, что костромское почитание святого Александра могло быть следствием новгородского влияния). Но 1381 год изменил традицию почитания памяти святого Александра в связи с открытием его мощей и распространившейся историей о видении у этих мощей (в Богородице-Рождественском монастыре во Владимире) святых Бориса и Глеба, обращающихся к святому Александру с призывом о помощи великому князю Дмитрию в Куликовской битве. Не исключено, что именно после этих событий великий князь Дмитрий Донской принял решение сконцентрировать почитание своего святого предка именно во Владимире и, соответственно, решил расстаться с принадлежавшим великокняжеской семье костромским Александровским монастырем как более уже не нужным. Не забудем и о том, что в 1382 году Дмитрий Донской сам приехал в Кострому, скрываясь там от войск хана Тохтамыша, а Константин Дмитриевич Шея — правнук Захарии-Чета — был в то время боярином, весьма приближенным к великому князю. И именно тогда Александровский монастырь мог перейти во владение Константина Дмитриевича — чтобы впоследствии, утратив все свои «александровские» свойства, стать Ипатьевской обителью, родовой святыней Годуновых.

Вернемся теперь к вопросу о времени основания Ипатьевской — а вернее, Александровской-Ипатьевской — обители, вынесенному в заголовок этой статьи. Мы уже указывали, что упоминание в различных родословцах одной и той же даты, 1330 года (6838 года «от сотворения мира»), указывает на то, что эта дата должна быть связана с реальным событием. И если мы согласимся с тем, что Александровский монастырь «на Костроме» был основан Иваном Калитой, то именно эта дата — 1330 год — наилучшим образом вписывается в очень короткий промежуток времени между 1328 и 1332 годами, когда московский князь Иван Данилович Калита уже был великим князем, но не имел доступа к Владимиру, месту погребения и особого почитания святого Александра Невского. Действительно, в 1328 году он получил от хана Узбека ярлык на половину великого княжения (Великий Новгород и Кострому), а Владимир и нижегородское Поволжье достались суздальскому князю Александру Васильевичу; лишь после смерти последнего в 1331 году Иван Калита отправился в Орду и там получил ярлык на все великое княжение. Вполне логично поэтому, что именно в 1330 году Иван Данилович Калита основал под Костромой, на купленной им у потомков Захарии-Чета земле, Александровский монастырь — место альтернативного (по отношению к Владимиру, для Калиты тогда недоступному) почитания памяти святого Александра Невского, в силу изложенных выше обстоятельств близкого с Костромской землей. Таким образом, датировка основания Ипатьевского (Александровского) монастыря 1330 годом оказывается не просто возможной, но всесторонне обоснованной, а сама Ипатьевская обитель становится святыней не двух (Годуновы и Романовы), а трех царских династий: Рюриковичей, Годуновых, Романовых.

В заключение приведем хронологию описанных выше событий в рамках предлагаемой нами исторической реконструкции.

1262 год — под Костромой на Святом озере костромичи, возглавляемые князем Василием Ярославичем, разбивают монголо-татарский отряд. Согласно версии В. Г. Брюсовой, состоявший в этом отряде Чет попадает раненым в плен, а затем принимает крещение с именем Захария и остается в Костроме. Он получает себе во владение земли на месте будущего Ипатьевского монастыря и строит там церковь.

14 ноября 1263 года — в Городце умирает святой благоверный великий князь Александр Невский.

23 ноября 1263 года — святого Александра Невского погребают в Богородице-Рождественском монастыре во Владимире.

Конец XIII века — Захария-Чет умирает, его хоронят близ основанной им церкви на месте будущей обители.

1304 год — Александр Зерно, сын Захарии, погибает (убит костромскими вечниками, выступавшими против бояр князя Михаила Тверского), его хоронят рядом с отцом.

1328 год — московский князь Иван Калита становится соправителем великого княжества Владимирского, получает во владение Кострому.

Около 1330 года — великий князь Иван Калита покупает вотчину Захарии-Чета «на Костроме», как об этом говорится в составленном около 1339 года его завещании (духовной грамоте).

1330 год — по повелению Ивана Калиты в вотчине Захарии-Чета основывается Александровский монастырь, «святой Александр на Костроме», призванный стать альтернативным (по отношению к владимирскому монастырю) центром почитания памяти Александра Невского. Чтимыми днями обители становятся день тезоименитства благоверного великого князя (поэтому монастырь — Александровский) и 14 ноября — память святого апостола Филиппа и священномученика Ипатия Гангрского, день кончины святого Александра.

1332 год — великий князь Иван Калита получает власть над Владимиром, местом упокоения святого Александра Невского.

Около 1339 года — первое известное нам упоминание Александровского монастыря во втором варианте духовной грамоты великого князя Ивана Даниловича Калиты.

1353 год — упоминание об Александровском монастыре в духовной грамоте великого князя Семена Ивановича.

Около 1358 года — упоминание об Александровском монастыре в духовной грамоте великого князя Ивана Ивановича.

Около 1375 года — упоминание об Александровском монастыре в духовной грамоте (первой) великого князя Дмитрия Ивановича.

1380–1381 годы — Владимир приобретает особое значение как место почитания памяти благоверного великого князя Александра Невского, совершается открытие его святых мощей.

1382 год — великий князь Дмитрий Иванович Донской укрывается в Костроме от войск хана Тохтамыша. Вероятно, именно в это время он передает (а точнее, возвращает) Александровский монастырь роду Захарии-Чета в лице своего ближнего боярина Константина Дмитриевича Шеи с тем, чтобы тот преобразовал обитель из мемориала Александра Невского в обычный провинциальный монастырь, лишенный идеологического содержания.

Первые десятилетия XV века — монастырь на стрелке Волги и Костромы впервые упоминается как Ипатьевский в данной грамоте Константина Дмитриевича Шеи Ипатьевскому монастырю на сельцо Константиново с деревнями и пустошами (хотя не исключено, что данное упоминание было включено в текст существенно позже). Потомки Захарии-Чета предпринимают следующие действия:

1) Изглаживается память о монастыре как Александровском, он подчеркнуто именуется Ипатьевским — что, возможно, привлекает к нему особое внимание путешествующих по Волге новгородцев и содействует распространению сведений об обители именно как Ипатьевской. Отметим, кстати, что в описях монастырского имущества (например, 1701 года[44]) указано очень много икон новгородской тематики, хранившихся в Ипатьевской обители.

2) Возможно, именно в это время в монастыре строится Троицкий соборный храм, посвящение которого Святой Троице связано с почитанием преподобного Сергия Радонежского и призвано окончательно устранить из народной памяти прежнее именование обители.

1435 год — первое безусловно достоверное документальное упоминание об Ипатьевском монастыре: свидетельство летописей о заключении мира между великим князем московским Василием Васильевичем и галичским князем Василием Косым в 1435 году. Монастырь называется уже «святой Ипатий».

Вторая половина XVI века — благоустройством скромного монастыря под Костромой начинают заниматься Годуновы, вследствие чего Ипатьевская обитель становится одной из известнейших в России, а легенда о Чете приобретает фактически сакральное для Годуновых значение (притом, скорее всего, сами же Годуновы ее и составляют). Дата основания обители — 1330 год — хотя и остается памятной, но меняет свой смысл и становится датой явления Захарии-Чету Богоматери со святыми Филиппом и Ипатием. Так реальное указание на время основания обители приобретает полностью легендарное объяснение. Возможно, в то же время строится Александро-Антониновская церковь в Селище, первое упоминание о которой относится к 1599 году[45]; после этого литургический аспект «Александрова дня» (так и ныне в Селище называют престольный праздник храма) связывается в народном сознании с Селищем, а не с монастырем на противоположном берегу Волги.

XVII век — указание на приезд Захарии-Чета на Русь в 1330 году (откуда идет датировка основания Ипатьевского монастыря) вносится в родословцы.

Ипатьевский монастырь. Открытка начала ХХ века

XIX век —легенда о Захарии-Чете получает широкое распространение благодаря публикациям в печатных изданиях и становится единственной официальной версией основания Ипатьевского монастыря. 1946 год — публикуется написанная в 1938 году статья С. Б. Веселовского «Из истории древнерусского землевладения»[46], в которой критически анализируется легенда о Захарии-Чете и в связи с этим отвергается возможность основания монастыря в 1330 году.

Таким образом, согласно проведенной нами исторической реконструкции событий, Захария-Чет и его потомки имели несомненное отношение к созданию и развитию Ипатьевской обители; однако сам Захария не был основателем монастыря, как утверждала позднейшая легенда — это сделал в 1330 году великий князь Иван Калита. Именно данная дата, 1330 год (пусть и получившая впоследствии легендарный статус вследствие создания и продвижения Годуновыми «легенды о Чете»), должна быть признана официальным временем основания Свято-Троицкого Ипатьевского мужского монастыря.

 

Список источников и литература

1. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 304/I. № 364. Святцы с прибавлениями. Середина XVI века.
2. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 237. Оп. 1. Ч. 1. № 34. Опись Троицкого Ипатского монастыря в Костроме. 1701 год.
3. Отрывок из расходных книг костромского Ипатьевского монастыря (около 1553 года) / издан Н. П. Лихачевым: (Отдельный оттиск из VI тома Сборника Археоло гического института). СПб.: Синодальная типография, 1895.
4. Полное собрание русских летописей, изданное по высочайшему повелению Археографической комиссией. Том 8. VII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб.: Типография Эдуарда Праца, 1859.
5. Полное собрание русских летописей. Том 25. Московский летописный свод конца XV века. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1949.
6. Бочков В. Н., Тороп К. Г. Кострома: Путеводитель. Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1970.
7. Брюсова В. Г. Ипатьевский монастырь. Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1968. 8. Веселовский С. Б. Из истории древнерусского землевладения // Исторические записки. Том 18. М.: Издательство Академии наук СССР, 1946. С. 56–91.
8. Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых земледельцев. М.: Издательство «Наука», 1969.
9. Голубцов И. А. Две данных грамоты XV–XVI вв. костромскому Ипатьевскому монастырю // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России: Сборник статей к 70-летию А. Новосельского. М., 1961. С. 229–236.
10. Грязнов А. Л. Неподлинные грамоты XV — первой трети XVI в. по Костромскому уезду // Грани русского Средневековья: Сборник статей к 90-летию Ю. Г. Алексеева. М.: Древлехранилище, 2016. С. 147–163.
11. Диев М. Я., протоиерей. Историческое описание костромского Ипатского монастыря. М.: Типография Александра Семена, 1858.
12. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950.
13. Захаров А. Н. Крупная феодальная вотчина Костромского края в XVI–XVII вв. (по материалам костромского Троицкого Ипатьевского монастыря): автореферат диссертации … кандидата исторических наук. М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1997.
14. Зонтиков Н. А. Когда и кем был основан Ипатиевский монастырь? // Костромская земля: Краеведческий альманах. Выпуск 6. / Приложение к серии «Костромская библиотека». Кострома: ООО «Промдизайн», 2007. С. 7–19.
15. Зонтиков Н. А. Церковь святых мучеников Александра и Антонины в Селище в Костроме: К 230-летию возведения в камне. 1779–2009 гг. Кострома: ДиАр, 2010.
16. Кострома: Путеводитель. Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1983.
17. Кострома: Путеводитель-справочник. Кострома: Типография им. М. Горького, 1963.
18. Крюкова А. Н. Ипатий. Почитание // Православная энциклопедия. Т. 26. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2011. С. 164.
19. Лосева О. В. Русские месяцесловы XI–XIV веков. М.: Памятники исторической мысли, 2001.
20. Макаров Е. Е. Ипатий. Гимнография // Православная энциклопедия. Т. 26. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2011. С. 164–165.
21. Масленицын С. И. Икона «Богоматери Федоровской» 1239 г. // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология: Ежегодник 1976. М.: Издательство «Наука», 1977. С. 155–166.
22. Назаренко А. В. Александр Ярославич Невский // Православная энциклопедия. Том 1. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2000. С. 541–543.
23. Настольная книга священнослужителя. Том 3. М.: Издание Московской Патриархии, 1979.
24. Павел (Подлипский), епископ. Описание костромского Ипатьевского монастыря, в котором юный Михаил Феодорович Романов умолен знаменитым посольством московским на царство русское: Составлено из подлинных монастырских бумаг. М.: Синодальная типография, 1832.
25. Памятники архитектуры Костромской области: Каталог. Выпуск I. Г. Кострома. Часть третья / авт. В. П. Выголов, Г. К. Смирнов, Е. Г. Щеболева. Кострома: ГУИПП «Кострома», 1998.
26. Рогов И. В., Уткин С. А. Ипатьевский монастырь: Исторический очерк. М.: Северный паломник, 2003.
27. Сергий (Спасский), архиепископ. Полный месяцеслов Востока. Т. 1. Восточная агиология. Изд. 2-е. Владимир: Типолитография В. А. Паркова, 1901.

 

[1] Павел (Подлипский), епископ. Описание костромского Ипатьевского монастыря, в котором юный Михаил Феодорович Романов умолен знаменитым посольством московским на царство русское. М., 1832. С. 1–2.

[2] Диев М.Я., протоиерей. Историческое описание костромского Ипатского монастыря. М., 1858. С. 5–6.

[3] Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых земледельцев. М., 1969. С. 162.

[4] Там же. С. 163.

[5] Там же. С. 164.

[6] Там же. С. 177.

[7] Там же. С. 165.

[8] Там же. С. 166.

[9] Там же. С. 178–180.

[10] Кострома: Путеводитель-справочник. Кострома, 1963. С. 307; Брюсова В. Г. Ипатьевский монастырь. Ярославль, 1968. С. 12–13; Бочков В. Н., Тороп К. Г. Кострома: Путеводитель. Ярославль, 1970. С. 59; Кострома: Путеводитель. Ярославль, 1983. С. 144; Захаров А. Н. Крупная феодальная вотчина Костромского края в XVI–XVII вв. (по материалам костромского Троицкого Ипатьевского монастыря): автореферат … кандидата исторических наук. М., 1997. С. 10; Памятники архитектуры Костромской области: Каталог. Выпуск I. Г. Кострома. Часть третья. Кострома, 1998. С. 5; Рогов И. В., Уткин С. А. Ипатьевский монастырь: Исторический очерк. М., 2003. С. 8.

[11] Зонтиков Н. А. Когда и кем был основан Ипатиевский монастырь? // Костромская земля: Краеведческий альманах. Выпуск 6. Кострома, 2007. С. 18.

[12] Там же. С. 19.

[13] Рогов И. В., Уткин С. А. Ипатьевский монастырь: Исторический очерк. М., 2003. С. 8.

[14] Брюсова В. Г. Ипатьевский монастырь. Ярославль, 1968. С. 99–100.

[15] Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых земледельцев. М., 1969. С. 162.

[16] Цит. по: Голубцов И. А. Две данных грамоты XV–XVI вв. костромскому Ипатьевскому монастырю // Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России: Сборник статей к 70-летию А. Новосельского. М., 1961. С. 229.

[17] Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 57.

[18] Кроме упомянутой статьи И. А. Голубцова, см.: Грязнов А. Л. Неподлинные грамоты XV – первой трети XVI в. по Костромскому уезду // Грани русского Средневековья: Сборник статей к 90-летию Ю. Г. Алексеева. М., 2016. С. 154–158.

[19] Голубцов И. А. Две данных грамоты XV–XVI вв. костромскому Ипатьевскому монастырю // Вопросы социально- экономической истории и источниковедения периода феодализма в России: Сборник статей к 70-летию А. Новосельского. М., 1961. С. 234.

[20] Полное собрание русских летописей, изданное по высочайшему повелению Археографической комиссией. Том 8. VII. Продолжение летописи по Воскресенскому списку. СПб., 1859. С. 99.

[21] Полное собрание русских летописей. Том 25. Московский летописный свод конца XV века. М.; Л., 1949. С. 252.

[22] Зонтиков Н. А. Церковь святых мучеников Александра и Антонины в Селище в Костроме: К 230-летию возведения в камне. 1779–2009 гг. Кострома, 2010. С. 11–12.

[23] Там же. С. 12–13.

[24] Там же. С. 13.

[25] Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. С. 10.

[26] Там же. С. 13–14. Упоминание о селе, а не о монастыре, может вызвать у нас сомнения, однако в последующих грамотах вновь говорится об отдаче «святому Олександру» села Павловского.

[27] Там же. С. 16.

[28] Там же. С. 25.

[29] Там же. С. 33–37.

[30] Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых земледельцев. М., 1969. С. 178.

[31] Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых земледельцев. М., 1969. С. 177.

[32] См., напр.: Сергий (Спасский), архиепископ. Полный месяцеслов Востока. Т. 1. Восточная агиология. Изд. 2-е. Владимир, 1901. С. 448.

[33] Крюкова А. Н. Ипатий. Почитание // Православная энциклопедия. Т. 26. М., 2011. С. 164.

[34] Макаров Е. Е. Ипатий. Гимнография // Православная энциклопедия. Т. 26. М., 2011. С. 164.

[35] Отрывок из расходных книг костромского Ипатьевского монастыря (около 1553 года). СПб., 1895. С. 15. Оригинал: Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 310. № 1235.1. Л. 14 об.

[36] Лосева О. В. Русские месяцесловы XI–XIV веков. М., 2001. С. 47.

[37] Там же. С. 202.

[38] Там же. С. 203.

[39] Там же. С. 305.

[40] Масленицын С. И. Икона «Богоматери Федоровской» 1239 г. // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология: Ежегодник 1976. М., 1977. С. 156–158.

[41] Настольная книга священнослужителя. Том 3. М., 1979. С. 74.

[42] Назаренко А. В. Александр Ярославич Невский // Православная энциклопедия. Том 1. М., 2000. С. 543.

[43] ОР РГБ. Ф. 304/I. № 364. Л. 68 об.

[44] Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 237. Оп. 1. Ч. 1. № 34.

[45] Зонтиков Н. А. Церковь святых мучеников Александра и Антонины в Селище в Костроме: К 230-летию возведения в камне. 1779–2009 гг. Кострома, 2010. С. 17.

[46] Веселовский С. Б. Из истории древнерусского землевладения // Исторические записки. Том 18. М., 1946. С. 56–91.

 

Источник: Ферапонт (Кашин), митр. Костромской и Нерехтский. К вопросу о времени и обстоятельствах основания Ипатьевского монастыря // Ипатьевский вестник. 2024. № 1. С. 48–70. https://doi.org/10.24412/2309–5164–2024–1–48–7.