.webp)
Многие специалисты сегодня обеспокоены тем, что современная система образования столкнулась с серьезными проблемами. Отчасти эти проблемы возникли по причине того, что она утратила тот характер целостности знания, который был присущ более древним педагогическим моделям. Очевидно, что современное образование обесценивается, вырождается в сферу услуг, утрачивая самую главную свою функцию — воспитания личности[1].
Трудно представить, чтобы в более ранних системах образования функция учителя могла сводиться к передаче ученикам своих знаний; педагог того времени не только давал знания ученику, он воспитывал его[2]. В равной мере было понятно, что принципы воспитания и образования должны строиться на религиозном фундаменте. Особенно ярко это видно при анализе иудейской педагогической модели. Образование в иудейском обществе имело своей целью обретение мудрости, которая позволяла видеть Божественные законы. Усвоение этих законов было основой для жизни человека, каждый понимал, что игнорирование их приведет к противоречию с теми основными правилами, которые Бог положил в основание созданного Им мира. Путем осознания созданного Творцом миропорядка воспитание помогало людям раскрыть смысл своей жизни и обрести благо. Ветхозаветная педагогика предполагала, что человек сам должен стремиться к образованию, поскольку оно становилось способом духовного развития и включения в общественную систему жизни[3].
Одним из наиболее ярких представителей иудейской педагогики ветхозаветного периода является автор Книги Екклесиаст. Согласно мнению многих современных ученых, в Книге Екклесиаста нет достаточной информации, чтобы делать серьезные выводы о личности автора[4]. Однако многие авторитетные западные исследователи выдвигают убедительное предположение, что он был иудейским учителем послепленного периода. Так, по мнению Р. Уайбрея, поскольку автор называет себя Екклесиастом (греч. ἐκκλησία — «собрание людей»), то вполне вероятно, что он собирал людей для обучения[5]. Другой не менее авторитетный исследователь Б. Чайлдс также утверждает, что имя Кохелет (др.-евр. qahal — «собрание») назначает ему роль учителя в иудейском обществе[6]. Ч. Сиу, в свою очередь, опираясь на указания самой книги, анализирует слова, сказанные об авторе: «Кроме того, что Екклесиаст был мудр, он учил еще народ знанию» (Еккл. 12:9), — и выдвигает предположение, что Кохелет служил учителем в «школе мудрости» (в каком-то сообществе или в общинах)[7]. Его ученики, судя по всему, молодые люди (Еккл. 11:9)[8], которым он давал практические советы, касающиеся жизни, — работа, типичная для мудреца того времени[9]. Нельзя точно сказать, являлись ли подобные инструкции чисто информативными или предлагались в рамках какого-то института образования[10]. Разумно предположить, что это ответы на вопросы, которые молодые и, судя по всему, обеспеченные люди задавали ему, исходя из каких-то жизненных ситуаций.
Учение Екклесиаста не ограничивается рассмотрением какого-то узкого круга проблем, интересных лишь небольшой группе молодых людей того времени. Он затрагивает самые глубокие проблемы человеческого бытия, говорит о цели и назначении нашей жизни (Еккл. 3:9; 6:12). Такие же вопросы должны волновать и сегодняшнее поколение, поэтому следует рассматривать Кохелета как учителя и мыслителя, помогающего найти ответы на вечные вопросы, касающиеся каждого человека[11].
Большинство современных исследователей датируют написание Книги Екклесиаста периодом послепленной эпохи израильской истории[12]. Это было время, когда росло влияние греческого мира, старые традиции рушились, развивалась активная экономическая деятельность и торговля, как следствие, появлялись зажиточные люди, которые имели возможность получать образование. Новые реалии требовали новых ответов. Екклесиаст, изучая Священное Писание и размышляя над ним и над своим личным опытом, производил критический анализ действительности, традиционной библейской и ближневосточной мудрости, а также, возможно, и греческой философии[13]. Кохелет — не только мудрец, публичный проповедник и учитель, он еще и ученый, исследователь Божественной премудрости, собиратель и искатель ее. «Видно, что Екклесиаст писал не как пророки, имевшие видения и откровения и слышавшие голос Божий. Он испытывал, исследовал, составлял, приискивал»[14]. На основании этого анализа он давал ответы молодым людям на сложные вопросы современности, пытаясь сформировать у них целостное представление о жизни и уберечь их от соблазнов этого мира.
Кого учил Екклесиаст? Мы, к сожалению, немного знаем про систему образования в Иудее до времени Иисуса Сына Сирахова (II в. до Р. Х.), однако существование еврейской литературы указывает на то, что это был образованный класс. Можно только догадываться, как они учились писать и читать, каким образом создавалась литература. Видимо, профессия писца, подобно другим наследственным профессиям, передавалась от отца к сыну[15], она давала возможность войти в привилегированный класс, обладавший определенной властью в обществе[16]. Анализ Книги Екклесиаста позволяет понять, что автор обращался именно к такой аудитории, т. е. к людям высшего класса, которые впоследствии становились аристократией. Однако это не значит, что его учение не могло заинтересовать более широкие круги иудейского общества.
Чему учил Екклесиаст? Екклесиаст — Учитель с большой буквы, он не просто учил молодых людей писать и читать, у него была более высокая задача — воспитать человека. Подобный подход к образованию существовал и в Древнем Египте, где тренировка писца ориентировалась не только на усвоение базовых навыков чтения и письма, а на нечто гораздо большее: достичь полного формирования ума и характера. Образование приводило его к тому, что можно назвать только Мудростью — прекрасное слово, значение которого сегодня утрачено[17]. Осознание его смысла способно помочь нам решать те проблемы, с которыми столкнулось современное образование.
Практическую мудрость сначала прививали детям как приличные манеры, затем обучали искусству повседневного поведения, что становилось особенно актуальным в условиях опасной жизни при дворе, где писец делал свою карьеру (например, Еккл. 8:3; 10:4, 20). По мере взросления учение превращалось в высокий моральный кодекс, предполагающий возвышенные религиозные чувства[18]. Эту примечательную особенность иудейского образования легко найти в учении Екклесиаста. Кохелет проявляет заботу об образовании всего человека, об идеальном внутреннем совершенстве ученика, которое достигается через усвоение заповедей Божьих.
Чтобы наставления Екклесиаста достигли своей цели, он заботился не только о точности своих слов, но и об эстетической составляющей предлагаемого им учения (Еккл. 12:9). Элегантность речи — качество, которое особенно ценилось в традиции мудрости на всем древнем Ближнем Востоке[19]. Такое учение сравнивается с уколами стрекала, которые делает пастух, направляя домашний скот. Уколы применяются сознательно и подразумевают причинение некоторой боли. Мудрецы древнего Ближнего Востока всегда полагали, что хорошее наставление болезненно для ученика. Урок может быть трудным для изучения, но боль необходима для наставления. Такая боль поможет человеку уберечься от более серьезных ошибок[20]. Об этом хорошо говорит блж. Иероним: «Должно заметить и то, что говорится, что слова мудрых колют, а не ласкают, не нежно касаются пороков, но <…> согрешающим и медлительным на покаяние причиняют боль и раны <…> если чье слово не колет, а служит к удовольствию слушателей, то это не есть слово мудрого»[21].
Мудрость, советы мудрого являются особым подходом в педагогике и учении Екклесиаста[22]. Самое частое слово, ассоциирующееся с мудростью в еврейской Библии, — «хокма» (חכמה, сhochmah), которое имеет много значений и включает в себя множество коннотаций: интеллект, сосредоточение на учебе, практическая мудрость, здравый смысл и др. Несмотря на то что часто оно связывалось с интеллектуальным типом образования[23], в отличие от современного обучения, в основании этой традиции лежало религиозное мировоззрение. Поэтому мудрый человек не тот, кто прошел через определенные ступени современной ему системы образования, где делается упор только на интеллект и знание узкой профессиональной области; мудрость — это умение жить и действовать согласно воле Божией.
Согласно учению Кохелета, весь видимый мир есть результат творческой деятельности Бога[24]. В Книге Екклесиаста неоднократно описывается творческая деятельность Бога, выражается восхищение Его творением: «Все соделал Он прекрасным в свое время, и вложил мир в сердце» (Еккл. 3:11)[25]. Екклесиаст учит, что сам человек является Божьим творением, ибо «все дни жизни <...> дал ему Бог» (Еккл. 5:17), так же как и все средства, необходимые для поддержания жизнедеятельности людей, являются даром Бога (Еккл. 2:24)[26]. Кохелет учит: все, что случается в жизни, человеку следует воспринимать как должное (Еккл. 7:14), поскольку для людей недоступно полное понимание того, что делает Бог, и человек ничего не знает о своем будущем (Еккл. 3:11; 3:21), любые попытки получить такое понимание бесплодны (Еккл. 8:17; 11:5). Через подобные рассуждения Екклесиаст доносит до своих учеников важную истину: все находится в руках Бога.
Этот урок не менее важен и для современного человека, в котором светская культура насаждает надменную уверенность в собственных силах. Современный человек полагает, что он способен техническим путем преобразовать мир к лучшему, что созданные людьми технологии и добытые научные знания способны приблизить какое-то «светлое будущее», где человек будет счастлив.
Во времена Екклесиаста люди вряд ли смотрели в будущее с таким же воодушевлением, но, видимо, им было свойственно такое же высокомерие, вполне возможно, заимствованное из греческого мира[27]. Наиболее видимые проявления эллинизма, оказавшего влияние на иудейскую жизнь, — это стремление к индивидуализму, любовь к славе, которая легко становится жаждой власти, экономика, которая ведет к быстрому развитию самых богатых элементов общества и не может соответствовать подлинным принципам ветхозаветной религиозной традиции[28].
Анализируя текст Книги Екклесиаста, ученые делают вывод, что он и его ученики жили в такое время, которое породило в Иудее различные учения. Этот плюрализм идей мог сбить с толку молодых людей, вызвать в них увлечение ложными идеями. Существует предположение, что были и другие учителя, находившиеся в оппозиции к учению Екклесиаста[29]. Косвенно на это указывает Еккл. 12:12: «А что сверх всего этого, сын мой, того берегись...»[30].
Для того чтобы опровергнуть эти ложные взгляды на жизнь, Кохелет использовал своеобразный педагогический прием диалога. Уже блж. Иероним высказывает идею, что Екклесиаст «говорит на иностранном языке», т. е. выражает ложные идеи, а затем их опровергает[31]. Современные исследования также подтверждают это предположение, согласно которому противоречия и нестыковки в Книге Екклесиаста объясняются тем, что Кохелет излагает свое учение в критическом диалоге с иными точками зрения (так называемая теория цитат)[32]. Полемика со «встречными голосами»[33] помогает учителю предостеречь молодых людей от неправильных действий. Для Екклесиаста критика является инструментом, с помощью которого он достигает своей положительной цели, а именно формирует мировоззрение своих учеников, уделяя значительное место религиозно-нравственному воспитанию.
Чтобы достигнуть поставленных педагогических целей, Екклесиаст ставит перед учениками один из самых главных вопросов: «Что пользы (יִּתְר֖וֹן, yithron) человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?» (Еккл. 1:3). Таким образом он спрашивает о том, что есть благо для людей и какую выгоду способен человек приобрести ценой всех своих усилий[34]. К. Бартоломью назвал Еккл. 1:3 «программным вопросом», пронизывающим все учение Екклесиаста, поскольку на него автор пытается ответить на протяжении всей своей книги[35]. Через рассуждение об этом вопросе Кохелет пытается предостеречь учеников от преследования ошибочных целей, помогает разобраться в главном и второстепенном, в том, что составляет смысл существования. К сожалению, современное образование уже не ставит таких вопросов, несмотря на то, что они являются ключевыми для мировоззрения человека.
Для убедительности Екклесиаст проводит критический анализ всех дел, которые он совершил (Еккл. 1:12–2:26), прибегая к необычному методу обучения — ученые называют его «пародией на царя», или «царским экспериментом»[36]. Екклесиаст изображает себя в роли царя, чтобы указать на специфический проект человеческой жизни. Ценой небывалых усилий он старается приобрести счастье (yithron) посредством «великих» дел и умножения удовольствий, однако вынужден констатировать, что богатство и слава не помогают в деле приобретения счастья и, следовательно, не могут быть истинной целью жизни человека. Общий смысл рассуждений Екклесиаста таков: в силу личного богатства и мудрости он, чтобы «исследовать» (Еккл. 1:13), что может принести радость человеку, имел такие преимущества, какие не мог иметь никто другой. Однако итогом стало неутешительное заключение: все эти «преимущества» недолговечны, поскольку «одна участь всем» — умереть[37]. Таким образом, Екклесиаст говорит, что весь тяжелый труд, напряжение от которого человечество испытывает в этой жизни, на самом деле не приносит никакой выгоды и удовлетворения. Он наставляет своих учеников, говоря, что им не следует идти этим путем[38].
Понятие יִתְרוֹן (yithron) связано с другим ключевым понятием Екклесиаста — הֶבֶל (hebel), т. е. «суета». Отталкиваясь от ошибочности рассуждений о том, что счастье приобретается путем чрезмерных усилий, направленных на умножение благ, Екклесиаст приводит учеников к принципиально иной мысли: счастье можно приобрести только тогда, когда человек согласует свою жизнь с волей Божией[39]. Кохелет учит тому, что подобающее отношение к Богу должно включать в себя благоговение и страх (Еккл. 3:14; 5:6). Мудрый человек находится под покровом Бога и потому избегает несчастий и трудностей (Еккл. 7:18) и обретает желаемое благо (Еккл. 8:12).
Для размышления над тем, что является благом (טוב, tob) для человека и смыслом его жизни[40], Екклесиаст прибегает к еще одному необычному методу обучения, используя так называемые тоб-изречения, которые имеют сравнительный характер: «лучше x, чем у». Например: «Лучше (tob) горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа» (Еккл. 4:6)[41]. Такие риторические приемы в контексте рассуждения автора также указывают на бессмысленность труда, мотивированного поиском материальных ценностей, и мнимого счастья, приобретаемого ценой чрезмерных усилий[42].
Посредством таких рассуждений Екклесиаст приводит своих учеников к выводу, что для людей не существует «ничего лучшего (tob), как веселиться и делать доброе в жизни своей» (Еккл. 3:12). Он советует им отказаться от попыток найти полное счастье в погоне за земными благами и радоваться тем благам, которые Господь дает в настоящий день[43].
Однако такой взгляд на мир не может быть поводом для слепого гедонизма, поскольку Екклесиаст учит, что важнейшим аспектом в наслаждении жизнью является включение моральной составляющей[44]. Выбор в пользу веселья и наслаждения оправдан только в том случае, если человек все время отдает себе отчет в том, что это благо даровано ему Богом и что оно возможно только при условии, что Бог благоволит к нему (Еккл. 3:13; 5:19; 9:7)[45]. Таким образом, радость настоящему всегда имеет «богословскую трактовку» в учении Екклесиаста[46]. Кохелет, в отличие от современных идеологий, рассматривает благо двояко: «...и как активное, деятельное использование потенциала, заложенного в человеческой жизни, и как следование заповедям Божиим»[47]. Для того чтобы люди не увлекались чрезмерно удовольствиями, есть Божий суд, который служит своего рода ограничителем для опасных акцентов на удовольствиях этого мира (Еккл. 11:9).
Обращаясь к ученикам, Кохелет говорит, что и труд может быть как благом, так и злом для человека в зависимости от побуждений и намерений трудящегося. Если побуждением для человеческого труда являются зависть (Еккл. 4:4) и эгоистическая тяга к стяжанию земных благ (Еккл. 4:7–8; 5:13), то такая деятельность бесполезна, она связана с чрезмерной заботой и беспокойством, которые неугодны Богу.
Совсем иной плод приносит деятельность, совершаемая с целью удовлетворения повседневных потребностей в пище и с целью заботы о других людях: «Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не дает ему уснуть» (Еккл. 5:11). Посильный труд является обязательным для человека, и глуп тот, кто «сложив <…> руки, съедает плоть свою» (Еккл. 4:5). В отличие от современных учителей, Екклесиаст предупреждает учеников, что человеческие усилия сами по себе не дают гарантии счастья и благополучия (Еккл. 10:8–11), поскольку счастье человеческое — это дар Божий[48].
Кохелет также учит с осторожностью относиться к материальным благам. В отличие от сегодняшних учений, проповедующих ценность богатства, Екклесиаст предупреждает молодых людей: сами по себе деньги не являются достаточным условием для того, чтобы чувствовать себя счастливым. Человек может быть лишен этой возможности по причине разных обстоятельств, находящихся во власти Промысла Божьего. Неожиданная потеря имущества («не дает ему Бог пользоваться этим, а пользуется тем чужой человек» — Еккл. 6:2), жадность и заботы о будущем («пресыщение богатого не дает ему уснуть» — Еккл. 5:11), а также неспособность понять, что все находится в руках Божьих (Еккл. 5:17–18), не позволяют наслаждаться материальными благами.
Обращаясь к ученикам, которые, предположительно, занимали высокое социальное положение, Екклесиаст затрагивает нравственные вопросы, касающиеся власти и того, как нужно справедливо распоряжаться ею (Еккл. 5:7; 8:9, 24; 10:5–6). Также он говорит о том, как необходимо соблюдать придворный этикет и вести себя с начальствующими, — по мнению Екклесиаста, это требует особой мудрости (Еккл. 8:2–4; 10:20).
Злом для человека являются глупость и невежество (Еккл. 10:1), поэтому нельзя поступать, как глупцы (Еккл. 5:1–2). Отношение к мудрости также должно быть осторожным: по сравнению с глупостью она благо («преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою» — Еккл. 2:13). Кохелет предостерегает и от гордыни, от чрезмерного упования на собственную мудрость, поскольку для человека это не меньшая опасность, чем глупость. Человек может решить, что он способен постигнуть все дела, которые делаются под солнцем, хотя на самом деле «сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого» (Еккл. 8:17). Истинная мудрость, по мысли Екклесиаста, состоит в том, чтобы человек осознавал непознаваемость путей Божиих и собственную ограниченность[49].
Подобные уроки также очень важны для современного общества, которое во многом утратило смирение перед Богом и чрезмерно уповает на силы человеческого разума. Может быть, по этой причине жизнь современных людей стала слишком суетной и тревожной. Современная идеология проповедует, что человек — творец своего счастья, способный ценой чрезмерных усилий приобрести мнимое благо, которое все время ускользает от него. От подобной суетности и тщетной «погони за ветром» и предостерегал Екклесиаст: «Всё — суета». Эта фраза является одной из наиболее важных в Книге Екклесиаста[50]. Тему суетности жизни часто считают основой для всего учения Кохелета[51], поскольку она обрамляет весь текст книги: звучит и в начале («Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета!» — Еккл. 1:2), и в конце (Еккл. 12:8). В учении Кохелета слово «суета» призвано охарактеризовать все преходящее, кажущееся, недолговечное, непонятное и противоречивое[52].
Тема суетности всего существующего проходит красной нитью через книгу и завершает рассуждения Екклесиаста о самых разных предметах и ситуациях (Еккл. 1:14; 2:11, 17; 3:19)[53]. Данный термин может иметь как негативный оттенок, так и нейтральное значение, связанное с таинственностью или кратковременностью описываемых явлений[54]. Екклесиаст считает суетой чрезмерное стремление к мудрости (Еккл. 2:15), смех и веселье (Еккл. 2:2), избыточное увлечение трудом и его результатами (Еккл. 4:4), излишний акцент на благосостоянии (Еккл. 5:9), надежду на прижизненное воздаяние за праведность (Еккл. 8:14).
Для того чтобы избежать суетности жизни, Екклесиаст предлагает своим ученикам изменить взгляд на Бога и на сотворенный им мир. По его мнению, страх перед Богом, включающий в себя почитание, доверие и безусловное подчинение суверенному величию Бога, может освободить человека от суеты и заботы[55]. Согласно Кохелету, благоговение перед Творцом приводит к отказу от показной праведности и чрезмерной злости и глупости (Еккл. 7:16–17). Богобоязненный человек противопоставляется злым людям, совершившим сто грехов (Еккл. 8:12–13)[56]. Призыв бояться Бога (Еккл. 12:13)[57] предлагается как главный урок, как итог размышлений Кохелета над суетностью жизни и над тем, что является благом для человека.
Жизнь современного человека переполнена делами и событиями, тревогой и страхом перед будущим. Современная система образования и различные светские мировоззрения, как правило, неспособны предложить целостный взгляд на мир, полный суеты. Все, что сегодня предлагают человеку в качестве цели и смысла жизни: красота, веселье, работа, власть, здоровье, — все это временно и призрачно, а потому не может стать основанием существования. Екклесиаст, как честный педагог, наставляет нас в том, что все эти заботы не могут служить основой человеческой жизни, ибо когда мы умираем, они исчезают. Он заставляет нас поставить самые главные мировоззренческие вопросы: что является благом для человека, как правильно прожить жизнь, в чем смысл существования?
Ответом Екклесиаста стало учение, в котором основой всей жизни выступает Промысл Божий (Еккл. 3:11). Он убеждает нас в том, что не нужно чрезмерно заботиться о материальном благополучии завтрашнего дня, доверив попечение о нем милосердному Богу. Главная забота должна быть сосредоточена на том, насколько мы в своей жизни исполняем заповеди Божии, ибо Божий Суд является главным мерилом правильности того пути, который мы избрали в нашей жизни (Еккл. 3:17). Все земное — это «суета сует», и только в Боге может заключаться смысл человеческого бытия, ибо «возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его» (Еккл. 12:7). Основой поведения должны быть правильные отношения с Богом. Поэтому главный урок Екклесиаста заключается в последних словах его книги: «Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека» (Еккл. 12:13–14).
[1] См. об этом: Иларион (Алфеев), митр. Иисус Христос как педагог и современный педагогический университет // Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2018. Т. 19. № 1. С. 62.
[2] Там же. С. 56.
[3] См. об этом: Шмонин Д. В. Технология блага: очерки теологии образования. М.: Познание, 2018. C. 142.
[4] См., напр.: Лявданский А. К., Барский Е. В. Екклесиаста Книга // Православная энциклопедия. Т. 18. М.: Православная энциклопедия, 2008. С. 224.
[5] Whybray R. N. Ecclesiastes: New Century Bible Commentary. Grand Rapids: Eerdmans, 1989. P. 18.
[6] Childs B. Introduction to the Old Testament as Scripture. Philadelphia: Fortress Press, 1979. P. 588.
[7] Seow C. L. Ecclesiastes: A New Translation with Introduction and Commentary. Anchor Bible. New York, NY: Doubleday, 1997. P. 37.
[8] Whybray R. N. Ecclesiastes. P. 19.
[9] Seow C. L. Ecclesiastes. P. 392.
[10] Whybray R. N. Ecclesiastes. P. 19.
[11] Ibid. P. 20.
[12] Исходя из совокупности данных, подавляющее большинство современных исследователей приходят к заключению, что Книга Екклесиаста написана в Иудее в персидский или раннеэллинистический периоды (не позднее III в. до н. э.). См., напр.: Швинхорст-Шенбергер Л. Книга Екклесиаста (Кохелет) // Введение в Ветхий Завет / под ред. Э. Ценгера. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2008. С. 502; Whybray R. N. Ecclesiastes; Fox M. V. A Time to Tear Down and a Time to Build up: A Rereading of Ecclesiastes. Eugene, OR: Wipf & Stock, 2010; Longman T. The Book of Ecclesiastes. Grand Rapids, MI: Eerdmans, 1998; Seow C. L. Ecclesiastes; Christianson E. S. A Time to Tell: Narrative Strategies in Ecclesiastes. Sheffield: Sheffield Academic Press, 1998; Rudman D. Determinism in the Book of Ecclesiastes. Sheffield: Sheffield Academic Press, 2001; Krüger Th. Qoheleth: A Commentary on the Book of Qoheleth. Minneapolis, MN: Fortress Press, 2004; Bartholomew C. Ecclesiastes. Ada, MI: Baker Academic Press, 2009; Enns P. Ecclesiastes. Grand Rapids, MI: Eerdmans, 2011.
[13] См. об этом: de Jong S. Qohelet and the Ambitious Spirit of the Ptolemaic Period // Journal for the Study of the Old Testament. 1994. Vol. 61. P. 85.
[14] Фаст Г., прот. Толкование на Книгу Екклесиаст. Красноярск: Енисейский благовест, 2009. С. 289.
[15] См. об этом: Whybray R. N. Ecclesiastes. P. 19.
[16] См. подробнее: Marrou H. I. A History of Education in Antiquity. New York: Mentor Books, 1982. P. xvi.
[17] Ibid.
[18] Ibid.
[19] См. об этом: Seow C. L. Ecclesiastes. P. 392.
[20] Ibid. P. 393.
[21] Иероним, блж. Толкование на книгу Екклесиаст, к Павле и Евстохии. Киев: Киевская духовная академия, типография И. И. Чоколова, 1880. С. 135.
[22] См. подробнее: Seow C. L. Ecclesiastes. P. 392.
[23] См. об этом: Grabbe L. L. An Introduction to Second Temple Judaism: History and Religion of the Jews in the Time of Nehemiah, the Maccabees, Hillel, and Jesus. London: T&T Clark International, 2010. P. 49.
[24] См. подробнее: Антониони Б., свящ. Пророческие книги и книги Премудрости Ветхого Завета. Экзегезис важнейших отрывков. М.: Колледж католической теологии им. св. Фомы Аквинского, 1994. С. 66.
[25] См. подробнее: Лявданский А. К., Барский Е. В. Екклесиаста Книга. С. 232.
[26] Там же. С. 232.
[27] См. об этом: Hengel M. The “Hellenization” of Judaea in the First Century after Christ. London: SCM Press, 1989. P. 21.
[28] См. подробнее: Sacchi P. The History of the Second Temple Period. Edinburgh: T&T Clark, 2004. P. 218.
[29] См., напр.: Whybray R. N. Ecclesiastes. P. 19.
[30] Ibid.
[31] Приводится по: Классен А., прот. Научно-исагогический обзор книги Екклесиаст // Фаст Г., прот. Толкование на Книгу Екклесиаст. Красноярск: Енисейский благовест, 2009. С. 313.
[32] См., напр.: Crenshaw J. L. Qoheleth in Current Research // Hebrew Annual Review. 1983. No. 7. P. 46–47; Швинхорст-Шенбергер Л. Книга Екклесиаста (Кохелет). С. 497.
[33] Sun C. Ecclesiastes among the Megilloth: Death as the Interthematic Link // Bulletin for Biblical Research. Vol. 27, no. 2. 2017. P. 188.
[34] Сергий (Акимов), архим. «Что есть благо?»: поиск блага в месопотамском « Разговоре господина с рабом» и библейской Книге Екклезиаста // Скрижали. 2012. № 3. С. 84.
[35] Bartholomew C. G. Ecclesiastes. P. 107.
[36] Швинхорст-Шенбергер Л. Книга Екклесиаста (Кохелет). С. 497.
[37] См. подробнее: Рижский М. И. Книга Экклезиаста. В поисках смысла жизни. Новосибирск: Наука, 1995. С. 50.
[38] Подробнее см., напр.: Бойко А., иерей. Значение противопоставления понятий יִתְרוֹן (польза) и טוֹב (благо) для понимания Книги Екклесиаст // Скрижали. 2016. № 12. С. 115–124.
[39] См. об этом: Швинхорст-Шенбергер Л. Книга Екклесиаста (Кохелет). С. 498.
[40] См. подробнее: Сергий (Акимов), архим. «Что есть благо?». С. 83.
[41] «Тоб-изречения» — довольно частый прием, который использует автор: Еккл. 4:3; 4:13, 5:4, 6:3, 6:9, 7:1–3, 7:5, 7:8, 7:11, 9:16, 9:18 (всего 15 раз). См. об этом: Loader J. A. Polar Structures in the Book of Qoheleth. Berlin: de Gruyter, 1979. P. 21.
[42] Ibid. P. 21–22.
[43] См. об этом: Longman T. The Book of Ecclesiastes. P. 122.
[44] См. подробнее: Crenshaw J. L. Qoheleth: The Ironic Wink. Columbia: The University of South Carolina Press, 2013. P. 83.
[45] См. об этом: Лявданский А. К., Барский Е. В. Екклесиаста Книга. С. 232.
[46] См. об этом: Seow C. L. Ecclesiastes. P. 58.
[47] Сергий (Акимов), архим. «Что есть благо?». С. 84.
[48] См. подробнее: Лявданский А. К., Барский Е. В. Екклесиаста Книга. С. 232.
[49] Там же.
[50] Biwul J. K. The use of hebel in Ecclesiastes: A political and economic reading // Theological Studies. 2017. Vol. 73, iss. 3. P. 2.
[51] Seybold K. K. ‘לֶבֶה hebhel; לַבָה hābhal’ // Theological dictionary of the Old Testament: in 17 vols. Vol. III. Grand Rapids: Eerdmans, 1978. P. 320.
[52] Seow C. L. Ecclesiastes. P. 47
[53] Лявданский А. К., Барский Е. В. Екклесиаста Книга. С. 233.
[54]Whybray R. N. Ecclesiastes. P. 65.
[55] Schultz R. L. Unity or Diversity in Wisdom Theology? A Covenantal and Canonical Perspective // Tyndale Bulletin. 1997. No. 48. P. 295.
[56] Ibid.
[57] Несмотря на то что данный отрывок часто определяется учеными как последующее дополнение, некоторые ученые убедительно доказывают, что выражение «страх Господень» в этом стихе является подходящим для богословия Кохелета, и, вполне возможно, что он сам оставил его в эпилоге как ключ к пониманию своей книги. См. об этом: Blocher H. The Fear of the Lord as the “Principle” of Wisdom // Tyndale Bulletin. 1977. No. 28. P. 5.
Источник: Для цитирования: Бойко А. В. Екклесиаст как представитель иудейского теологического образования // Вопросы теологии. 2021. Т. 3. № 3. С. 288–301. https://doi.org/10.21638/spbu28.2021.301