В исследовании на основании фактов и исторических свидетельств опровергаются устоявшиеся стереотипы историографии государственно-церковных отношений периода 1960-х годов. Анализ исследований, приведенных в историографии, показывает, что светские и церковные историки, глядя на сложившуюся в середине ХХ века на приходах ситуацию, рассматривают ее с ракурса своих идеалистических представлений о некоем «золотом времени», видят ее с позиций буквального прочтения открытой документальной базы и общего нарратива государственной пропаганды, пытавшейся внушением зависимого состояния сломить волю духовенства, исказить его представления о призвании, привить стереотип ремесленничества. Приведенные примеры личностей и деятельности духовенства в СССР в 1960-х годах позволяют сделать вывод, что только благодаря высокому авторитету священства у верующего народа и «неверующих», достигнутому соответствием высокому идеалу своего призвания, удалось сохранить церковную организацию, а также открыть врата Церкви для многих миллионов наших соотечественников, пришедших в Церковь в 1990-е.

В историографии данного периода как неоспоримый факт устоялось мнение о том, что после внесения изменений в «Положение об управлении Русской Православной Церкви» на Архиерейском соборе 1961 года, предоставлявших исполнительному органу прихода, состоящему из мирян, право заведовать финансово-хозяйственной деятельностью и отстранявших настоятеля-священника (оставив за ним лишь право заниматься богослужебной и пастырской деятельностью), совершился акт не только государственного вмешательства в дела Церкви, отделенной законодательно от государства, но деяние Собора коренным образом способствовало деградации прихода как церковной единицы, каноническому извращению, унижению священника-пастыря, стало символом репрессий 1960-х и последующих лет существования советской власти.

Церковные и светские авторы, исследующие тему изменения приходского управления либо посвятившие ей часть своих исследовательских трудов, будучи неофитами, пришедшими к вере в сознательном возрасте, на протяжении многих лет формировали в историографии ставшую уже привычной картину репрессий против Русской Православной Церкви, ее священнослужителей и мирян^[1]. Действительно, если смотреть, сколько в 1960-е годы было храмов и священнослужителей, картина представляется именно такой, как она определена в историографии: хрущевские гонения, затем брежневские, власть старост и исполнительного органа на приходе, унизительное состояние священника, вынужденного приспосабливаться к роли наемного сотрудника, каждый шаг которого был под присмотром советских органов власти и антирелигиозных активистов^[2].

Однако при определении объективности исследовательской задачи следует поставить вопрос в несколько иной плоскости, чем его определили историки: был ли при советской власти период расцвета Церкви и религиозной свободы, прописанной в Конституции и в законодательстве о культах? На основании анализа церковно-государственных отношений проведенный заслуженными историками ответ будет отрицательным^[3]. Хотя короткому периоду реализации «Положения об управлении» 1945 г., в котором была прописана руководящая роль настоятеля на приходе, протоиерей А. Марченко и ряд исследователей дают самые положительные оценки. Он говорит о священнике как о «подлинном руководителе приходской жизни»^[4]. Данное мнение опровергается количеством закрытых уже в 1949 г. храмов и вышедшим 7 июля 1954 г. постановлением ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения», в котором критиковались послевоенное попустительство и ослабление борьбы с религиозными предрассудками^[5]. К вышесказанному следует добавить аргумент о расхождении Положения 1945 г. с советским законодательством о культах, а также введением в 1960 г. новых статей в УК и злоупотреблениями духовенства своим положением, благодаря чему многих священнослужителей «можно было посадить на законных основаниях»^[6].

Дореволюционное состояние приходов не было идеальным, о чем свидетельствовал учрежденный только на Поместном соборе 1917 г. Приходской устав, так и не реализованный. О послевоенном периоде как о времени расцвета приходов нельзя судить по ограниченному количеству открытых храмов и священников, уровень образования которых был довольно низким^[7]. Происходил процесс кадрового насыщения приходов после репрессий 1930-х. Подтверждением данной оценки могут служить отчеты епархиальных архиереев в послевоенное время, свидетельствующие о плачевном состоянии возвращенных церковных зданий и приходских организаций. К 1960-м годам положение стало выравниваться благодаря вернувшимся из заключения и окончившим семинарии и академии священнослужителям, в основной своей массе соответствовавшим своему призванию.

К 1960-м годам церковная община состояла из настоятеля и обслуживающего персонала: старосты, которая была и продавщицей за церковным ящиком, иногда еще и казначея, псаломщика, уборщиц. Как таковых зарплат у них не было: полученные в результате деятельности средства делились между служащими. Представители церковных двадцаток были формальными участниками приходской жизни. Прихожане ходили на службы и отправляли требы. К жизни и деятельности прихода они не допускались. Разница между городскими и сельскими приходами была разительной. После приходской реформы 1961 года исполнительный орган, состоящий из старосты, его помощника и казначея, фактически управлял приходом. Прихожане к управлению не допускались.

В 1960-е годы вновь появилось явление, известное ранее как старчество — духовное руководство, расцвет которого пришелся на XIX век. Инициативу старчества в начале ХХ века продолжили братства. К известным, ярким священникам в 1960-е годы люди приезжали за духовными наставлениями и руководством в жизни. Группы таких священников делились на интеллектуалов и монашествующих. Среди интеллектуалов, вокруг которых объединялась интеллигенция, в качестве знаковых фигур назовем протоиереев Всеволода Шпиллера, Александра Меня, Бориса Старка, Михаила Туруханова, Виктора Гаврилова, Николая Виноградова, Иоанна Евдокимова и многих других. В те годы сложилось мнение о высокообразованности, культурности, интеллектуальных и духовных способностях священников-интеллектуалов. Некоторые из них были к тому же эмигрантами и людьми дореволюционной культуры, которую могли впитать в эмигрантской среде: протоиерей Борис Старк, Всеволод Шпиллер, Андрей Сергиенко. Их проповеди и книги расходились среди верующих как в печатном, так и в переписанном виде. Верующие передавали друг другу для чтения «Литургические заметки» свящ. Сергия Желудкова и «Сын Человеческий» прот. А. Меня. «Отношение к академикам было лояльное и, можно даже сказать почтительное», — вспоминал кинешемский протоиерей Алексей Тумин^[8]. Благодаря своей харизме они стали духовными учителями нескольких поколений верующих людей. Высоким авторитетом пользовались прот. Ростислав Лозинский в Туле и прот. Борис Васильев в Костроме. В воспоминаниях духовного чада прот. Виктора Гаврилова есть яркая оценка его как человека, всю жизнь посвятившего служению Богу и людям. Своим особым выражением лица он выделялся из толпы прохожих даже в светской одежде. «При взгляде на него чувствовалось: это священник, — писала Т. А. Лепорская, — простой скромный человек с седой головой и детской душой»^[9].

Среди монашествующих — архимандриты Таврион (Батозский), Севастиан (Фомин), Павел (Груздев), Борис (Холчев), Клавдиан (Моденов), Поликарп (Будаква), Кукша (Величко), схиигумен Савва (Остапенко). По мнению архим. Тавриона (Батозского), о котором современники говорили как о монахе с «бодрствующей совестью», современный монах — «это культурный, начитанный человек, сведущий в Священном Писании и святоотеческом опыте, проповедующий евангельские истины не только словами, но прежде всего образом жизни»^[10].

Люди знали о «пострадавших за веру» священниках Дмитрии Дудко, Глебе Якунине, мирянине Борисе Таланове. Священников, отстаивавших церковную позицию, поддерживали епархиальные архиереи. Среди таковых назовем епископа, впоследствии Патриарха Пимена (Извекова), архиепископа Хризостома (Мартишкина), архиепископа Вениамина (Новицкого). Духовником для многих людей стал епископ Ковровский Афанасий (Сахаров), ставший светильником веры и правды Христовой.

Их отличала подлинная церковность, житейская мудрость, молитвенность, верность идеалам и своему призванию. Они не боялись высказывать свою позицию власти. Критически настроенные архиереи — противники приходской реформы разными мерами препятствовали антиканонической приходской конструкции, во главе которой стояли часто даже неверующие люди. Достаточно вспомнить исповеднический подвиг митрополита Николая (Ярушевича) и архипастырей, в своем заявлении на имя Патриарха открыто выступивших против реформы^[11]. Они действовали в соответствии со словами Патриарха Алексия «о мудром настоятеле», который своей духовной жизнью и соответствием призванию объединит прихожан вокруг себя^[12]. Епископ Феодосий (Погорский) призывал подведомственное ему духовенство оставить привычку командовать прихожанами, сменить свое обращение с церковной общиной с управленческого на пастырское руководство при методах осторожного и разумного совета^[13]. Многие священнослужители правильно поняли слова Патриарха. По свидетельствам современников, когда престарелый архиепископ Кассиан (Ярославский) совершал богослужение, в «храме было тепло» и молитвенно^[14]. Такая атмосфера способствовала объединению прихожан вокруг архипастыря и совместному богослужению. Дар утешения, которым обладал архиепископ Тихвинский Мелитон (Соловьев), сводился не столько к успокоению страждущего, сколько к рассуждениям по осознанию им духовных причин постигших несчастий и болезней, доброго совета по преодолению жизненных обстоятельств. Он не ограничивался лишь словами, но продолжал молитвенно участвовать в жизни человека^[15]. Когда в Воскресенском кафедральном соборе г. Костромы протодиакон Иоанн Сазонов говорил вдохновенную проповедь, не было равнодушных, люди искренне впитывали его слова и прочувственно плакали^[16].

В каждом регионе СССР были священнослужители, к которым, несмотря на расстояния, народ шел, ехал всеми видами транспорта, писал письма, испрашивая совета и благословения. За многие километры люди шли не только в оставшуюся действующей церковь для молитвы, но и ехали к духовникам. Протоиерей Николай Важнов вспоминал, как они с матерью зимой и летом, в погоду и непогоду ездили к своему духовнику — игумену Никону (Степанову), преодолевая расстояние 30 км на электричке, затем 12 км шли пешком^[17]. Испрашивали совета в письмах и поддерживали приходы, где находились их духовники, денежными переводами и посылками. Протоиерей Борис Старк вспоминал, что у него на Рождество и Пасху было до 400 поздравительных писем из разных уголков мира и СССР^[18]. К пастырям постоянно шел поток людей. «Все ездили к нему — пишут в воспоминаниях об архимандрите Павле (Груздеве), — от развозчика хлеба до секретаря райкома»^[19]. Во времена гонений священники строили храмы, крестили людей, проповедовали. «В моей памяти отец Николай останется примером настоящего духовника, — писал Е. А. Богородский о своем духовном наставнике протоиерее Николае Винокурове, — обладающего редким даром сопереживания и проникновения в душу обратившегося к нему человека»^[20].

Протоиерей Борис Старк, опровергая мнение о сотрудничестве священнослужителей с властями, свидетельствовал, что ни на какие «компромиссы» с товарищами из органов и уполномоченным он не шел. За время его епархиального секретарства в Херсоне в конце 1950-х годов не был лишен регистрации ни один из 120 священников, не был закрыт ни один из 97 храмов. «Ничего такого, в чем мне стыдно было бы признаться, я не совершал, — писал он. — Я всем говорил в лицо все, что думаю»^[21]. «Он умел хранить тайну», — вспоминал о почившем протоиерее Николае Винокурове игумен Августин (Анисимов)^[22]. Многие священники, не боясь прещений власти, крестили на дому, причащали в больницах, отпевали на кладбищах. При этом ссылались на прописанное советское религиозное законодательство^[23].

Советские органы стремились популярных в народе священников высылать в глухие и малодоступные приходы. Однако даже малодоступные приходы стали наполняться людьми, желающими услышать наставление от духовника. Так, например, местные власти предупреждали уполномоченного по делам религий о допущенной им ошибке при назначении благочинным архимандрита Михея (Хархарова), авторитетного среди верующих благодаря своей духовной жизни и пастырским беседам, которыми он среди прихожан «тонко и хитро вел работу»^[24].

Следует отметить, что среди старост и исполнительного органа прихода были и люди верующие, радеющие о благе Церкви, с пониманием и благожелательно относящиеся к священнику, о чем свидетельствует свящ. Георгий Эдельштейн^[25]. За невозможностью открывать новые монастыри, при кафедральных соборах и на приходах духовников-монахов собирались монашествующие, проходившие свой подвиг в миру.

Их духовные чада и последователи в настоящее время занимают административные должности в иерархии Русской Православной Церкви. Достаточно вспомнить, что духовным чадом митрополита Ленинградского Никодима был Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (Гундяев), духовным чадом протоиерея Бориса Старка — митрополит Будапештским и Венгерский Иларион (Алфеев), духовником митрополита Костромского и Нерехтского Ферапонта (Кашина) был протоиерей Михаил Труханов, духовником историка С. Бычкова — архимандрит Таврион (Батозский).

Как сказано в официальном издании «Русская Православная Церковь 988–1988»: «Вдохновенная проповедь, высокие нравственные качества, любовь к пастве, дерзновенно совершаемое богослужение обычно привлекают не только местных прихожан, но и верующих из других приходов»^[26]. Из этого можно сделать вывод, что личность священника, соответствующая призванию духовника и пастыря, собирала вокруг него народ, объединяла их в совместном служении Богу, и никакие действия старост не могли поколебать авторитет священника. Любовь к нему была любовью народной.

Они, священники 1960–1970-х гг., были голосом и совестью Церкви. Служение их не было рассчитано на популизм и известность. Сказанное ими было не для многих — и вместе с тем для всех. Всем служением они проповедовали о Христе Искупителе. Они были свидетелями Церкви, ее пастырями и учителями народа, ее харизматами. Они привели и воцерковили поколение партийных и комсомольских работников и открыли для многих тайны веры и их собственной души. Их авторитет подготовил к приходу в Церковь в 1990-е годы тысяч и тысяч наших сограждан. Выражая признательность их стойкости и терпению, вере и трудам, памяти о них через историю, с благодарностью скажем: «В память вечную будет праведник» (Пс. 111:6)^[27].

 

Список источников

1. Александр (Могилев), митр. Больше всего на свете люби Церковь Божию. Проповеди, слова и речи, интервью, статьи, выступления. Астана, 2017. 516 с.
2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. United Bible Societies, 1991. 1369 с.
3. Бычков С. Страдный путь архимандрита Тавриона. М.: «Тэтис Паблишн», 2007. 464 с.
4. Важнов Н., прот. Усердный к молитве священник никогда не будет оставлен// Журнал Московской Патриархии. 2018. №5. 96 с.
5. Господь – Пастырь мой. Памяти протоиерея Виктора Гаврилова / Редактор-сост. А. Федотов. Иваново, 2019. 130 с.
6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 6991. Оп. 7. Д. 43. 241 с.
7. Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. р-6991. Оп. 1. Д. 1682. 38 с.
8. Деяния Архиерейского собора Русской Православной Церкви // Журнал Московской Патриархии. 1961. № 8. С. 5-29.
9. История России . ХХ век: 1939-2007 / под ред. А. Б. Зубова. Т.2. М.: Астрель: АСТ , 2010. 847 с.
10. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1985. Т. 8. 542 с.
11. Марченко А. Н., Ефимушкин П. А. Приходская реформа 1961 года и реакция на неё епископата Русской Православной Церкви // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2022. № 37. С. 119-210.
12. Образ верным: памяти Николая Винокурова. ред.-сост. В. В. Иванов, А. А. Федотов. Иваново, 2017. 320 с.
13. Поместный Собор РПЦ 6-9 июня 1988 г.  — материалы. Издание Московской Патриархии. 1990. 480 с.
14. Последний из Мологи: жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) / авт.-сост. Н. Черных. Ярославль: Китеж, 2013. 589 с.
15. Путь пастыря: памяти протоиерея Алексия Тумина / составители: протоиерей Д. Сазонов, Федотов А. А. Иваново, 2018. 204 с.
16. Русская Православная Церковь 988-1988. Очерки истории 1917-1988 гг. М: Издание Московской Патриархии, 1988. 112 с.
17. Сазонов Д. И. «Не хлебом единым» (Мф. 4:4) (Воспоминания об отце – протоиерее Иоанне Григорьевиче Сазонове). Костромские этюды. Сборник статей. Кострома, 2014. 528 с.
18. Сазонов Д. И., прот. Приходская жизнь Русской Православной Церкви в 1958-1988 гг. По материалам Центральной России. Кострома: Костромской государственный университет, 2020. 588 с.
19. Старк Б., прот. Вся моя жизнь – чудо...: воспоминания и проповеди. Москва: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2009. 800 с.
20. Эдельштейн Г., прот. Записки сельского священника. М.: РГГУ, 2005. 369 с.
21. Эдельштейн Г., свящ. Право на правду. М., 2016. 504 с.

 

^[1] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах. М., 1999. С. 379; Одинцов М. И. Русская Православная Церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. М., 2002. С. 20; Фирсов С. Л. Апостасия. Атеист Александр Осипов и эпоха хрущевских гонений на Русскую Православную Церковь. СПб., 2004. С. 28; Цыпин В., прот. История Русской Православной Церкви. 1917–1997. М., 1997. С. 392–395.

^[2] За 1958-1964 гr. количество nриходов Русской Православной Церкви уменьшилось на 5863 (на 1 января 1966 г. РПЦ имела 7523 храм а и 16 монастырей). История России . ХХ век: 1939-2007 / nод ред. А. Б. Зубова.- М.: Астрель: АСТ , 20 10. С.370. Количество священнослужителей также не отражало возрождение Церкви: в 1945 году – 10243 священнослужителя, в 1949 г. – 14 447, в 1954 – 13 422. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. М.: Изд-во «Вече», С.429.

^[3] Сазонов Д. И., прот. Приходская жизнь Русской Православной Церкви в 1958-1988 гг. По материалам Центральной России. Кострома: Костромской государственный университет, 2020. С. 52-53.

^[4] Марченко А. Н., Ефимушкин П. А. Приходская реформа 1961 года и реакция на неё епископата Русской Православной Церкви // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2022. № 37. С. 201.

^[5] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1985. Т. 8. С. 428.

^[6] Поместный Собор РПЦ 6-9 июня 1988г. — Материалы. Издание РПЦ МП. 1990. С. 395-398.

^[7] Сазонов Д. И., прот. Приходская жизнь Русской Православной Церкви в 1958-1988 гг. По материалам Центральной России. Кострома: Костромской государственный университет, 2020. С. 301.

^[8] Путь пастыря: памяти протоиерея Алексия Тумина / составители: протоиерей Д. Сазонов, Федотов А. А. Иваново, 2018. С. 90.

^[9] Господь – Пастырь мой. Памяти протоиерея Виктора Гаврилова./ Редактор-сост. А. Федотов. Иваново, 2019. С. 74.

^[10] Бычков С.  Страдный путь архимандрита Тавриона. М.: «Тэтис Паблишн», 2007. С. 246.

^[11] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 6991. Оп. 7. Д. 43. Л. 129–133.

^[12] Деяния Архиерейского собора Русской Православной Церкви // Журнал Московской Патриархии. 1961. № 8. С. 6.

^[13] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 7. Д. 183. Л. 27.

^[14] Эдельштейн Г., прот. Записки сельского священника. М.: РГГУ, 2005. С. 120.

^[15] Алексндр (Могилев), митр. Больше всего на свете люби Церковь Божию. Проповеди, слова и речи, интервью статьи, выступления. Астана, 2017. С. 339.

^[16] Сазонов Д. И. «Не хлебом единым» (Мф. 4:4) (Воспоминания об отце – протоиерее Иоанне Григорьевиче Сазонове). Костромские этюды. Сборник статей. Кострома, 2014. С. 294-308.

^[17] Важнов Н., прот. Усердный к молитве священник никогда не будет оставлен // Журнал Московской Патриархии. 2018. №5. С. 38.

^[18] Старк Б., прот. Вся моя жизнь – чудо...: воспоминания и проповеди. Москва: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2009. С. 60.

^[19] Последний из Мологи : жизнеописание архимандрита Павла (Груздева) / авт.-сост. Н. Черных. Ярославль: Китеж, 2013. С.307.

^[20] Образ верным: памяти Николая Винокурова. ред.-сост. В. В. Иванов, А. А. Федотов. Иваново, 2017. С. 123.

^[21] Старк Б., прот. Вся моя жизнь – чудо...: воспоминания и проповеди. Москва: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2009. С. 57.

^[22] Образ верным: памяти Николая Винокурова. ред.-сост. В. В. Иванов, А. А. Федотов. Иваново, 2017. С. 123.

^[23] Эдельштейн Г., свящ. Право на правду. М., 2016. С. 18-20.

^[24] Государственный архив Ярославской области (ГАЯО). Ф. р-6991. Оп. 1., Д 1682. Л. 11.

^[25] Эдельштейн Г., прот. Записки сельского священника. М.: РГГУ, 2005. С. 120.

^[26] Русская Православная Церковь 988-1988. Очерки историии 1917-1988 гг. М: Издание Московской Патриархии, 1988. С. 22.

^[27] Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. United Bible Societies, 1991. С. 582.

 

Источник: Богослов.Ru