Бенедиктинское монашество и литургическое движение Католической Церкви ХХ века

Введение

На первый взгляд, у литургического движения ХХ в. и древнего монашеского устава не может быть ничего общего. Иноческие правила связаны с послушанием, аскезой, физическим трудом, а литургическое движение часто трактуется как декларация неверно понятой свободы, которая воплотилась в богослужебную реформу и стала результатом отказа от традиционных форм церковной молитвы. Однако эта распространенная точка зрения выглядит сомнительной, если процесс литургического обновления рассматривать в контексте его первоначальных целей и задач. Установив, каким образом древнейший орден св. Бенедикта связан с литургическим движением, можно говорить и о том, какие из поставленных задач были выполнены, а какие нет, и соответствовала ли богослужебная реформа Католической Церкви 1969–1970 гг. первоначальным устремлениям бенедиктинцев. Разговор о монашеском влиянии на литургическое движение может помочь ответить еще на один вопрос — о том, что означает понятие «участия в богослужении» и каким образом древний общежительный устав может обогатить современную практику приходской жизни.

Особенности устава св. Бенедикта

Устав преподобного Бенедикта Нурсийского (480–547), написанный для общины в Монте-Кассино, — один из древнейших укладов монашеской жизни на Западе. Он состоит из 73 глав, в которых говорится о нормах общежития, литургической молитве и богословских основаниях монашеской жизни, главная из которых — любовь. «Все способы учительства Бенедикта, — пишет свт. Григорий Великий, — можно найти в этом начертании правил, потому что святой муж не мог учить иначе, нежели как сам жил»^[1]. Благодаря росту числа обителей, подобных Монте-Кассино, все большее распространение получал ее устав, так что уже к XIII в. братья, живущие согласно этому правилу, стали называться «орденом святого Бенедикта».

В уставе святого Бенедикта последовательно проводится идея общего жития, киновии: монахи спят, питаются, молятся и работают вместе (девиз ордена ora et labora — «молись и трудись»). Они — «воины Господа», сражающиеся в «братском строю» по уставу и под водительством наставника. Среди особенностей жизненного уклада ордена можно назвать практику божественного чтения (т. н. lectio divina, RB 48) и гостеприимство. Вершина монашеской жизни — богослужение, о котором говорится: «делу Божию ничто не должно предпочитать» (RB 43).

Описывая литургический стиль бенедиктинцев, нидерландский исследователь Т. Квартье выделяет четыре элемента: монах (1) ищет (2) Бога в уединенной молитве; а община (3) воссылает славу Богу (4) в песнопении^[2]. Бенедиктинская литургия начинается в сердце монаха и продолжается после ее формального завершения. В равной степени для нее характерны строгое исполнение устава, правильное соотношение общего и личного, совместная молитва и трапеза с паломниками. Богослужение совершается вовремя и с подобающим благоговением (RB 20) семь раз в день, в соответствии с суточным кругом (RB 16). Общей молитве отдается предпочтение перед частной, однако в уставе делается оговорка: «Брату, который захотел бы особо помолиться, не должно препятствовать… пусть войдет потихоньку и молится не громким голосом, но в сокрушенном и со слезами устремления сердца к Богу» (RB 52). Радость совместной молитвы приглашают разделить и паломников и гостей: «Всех приходящих странников надобно принимать, как Христа, ибо Он скажет некогда: странником был и вы приняли Меня (Мф. 25:35)… Принятые странники ведутся на молитву; потом сядет с ними авва или кому он велит. Надобно гостю почитать Закон Божий в назидание; а потом предложить и угощение» (RB 53, 35)^[3]. Таким образом, монашеское богослужение представляет собой центр, который объединяет не только насельников монастыря, но и всех желающих вступить с ними в молитвенное единство.

В конце XIX — начале ХХ в., когда западное монашество переживало ренессанс, бенедиктинская традиция стала семенем литургического движения, целью которого было возрождение литургического благочестия и переоценка понятия «участия в богослужении».

Строгость и красота

Отцом католического литургического движения по праву считается аббат Проспер Геранже (1805–1875). В 1833 г. он выкупил полуразрушенный монастырь Солем (Solesmes) и основал там монашескую общину. Одной из бесспорных заслуг Геранже стало «новое открытие» главной молитвы Церкви. С горечью и сокрушением наблюдал он за тем, как изменилась христианская жизнь его современников — часто эгоистичных и замкнутых, потерявших чувство красоты и величия Божия, молящихся или формально, или текстами сомнительного содержания. Чтобы исправить положение дел, считал Геранже, нужно вновь обратиться к незамутненному истоку церковной молитвы — Евхаристии и суточному кругу богослужения. Идеалом Геранже была классическая римская литургия миссала Пия V 1570 г., которую он требовал совершать со всей тщательностью: «…следует заботиться о том, чтобы не пропустить ни единого поклона, которые положены во время молитв, чтений Апостола или Евангелия или других текстов»^[4]. Благоговейная тишина, ритм, стройное григорианское пение — все это собирает молящихся в единое целое и обращает их внимание к «единому на потребу». Участие в богослужении, таким образом, означает не только формальное присутствие или даже причащение, но внимательное следование словам и действиям литургического обряда.

Движимый просветительским порывом, Геранже положил начало систематической научной работе по изучению богослужения. Сам он — автор «Литургических установлений» (Institutions liturgiques, 1840–1851), в которых описывается историческое развитие литургии, и многотомного «Литургического года» (L’annee liturgique, 1841–1866)^[5], в котором он использует источники западной и восточной традиций. Среди периодических изданий бенедиктинцев можно выделить «Вестник верных» французского аббатства Маредсу (Messager des Fidèles, с 1884 г.; впоследствии Revue Benedictine), «Вопросы литургики» (Questions liturgiques, 1909 г.) бельгийского аббатства Мон-Сезар, «Литургический альманах» немецкого монастыря Мария Лаах (Jahrbuch für Liturgiewissenschaft, 1921 г.). В 1945 г. англиканский бенедиктинец Грегори Дикс опубликовал книгу «Форма литургии» (The Shape of the Liturgy), в которой поставил вопрос о первоначальной структуре евхаристического обряда. Высокое качество научной работы достигалось благодаря корпоративному единству и организаторским способностям настоятелей, которые часто стояли во главе исследовательских проектов.

Нельзя не сказать о внимании бенедиктинцев к григорианскому пению. Его исследовали со всей тщательностью, на основании древних источников — и в Солеме, и в Бойроне, и в Мария Лаах. Характерно, что фраза «активное участие в богослужении», ставшая девизом литургического движения, впервые прозвучала в послании папы Пия Х Tra le sollecitudini (1903 г.), посвященном церковной музыке.

Просвещение и проблема литургического благочестия

Итак, вся многосторонняя деятельность бенедиктинцев была подчинена задаче пробудить церковное сознание, научить человека «включаться» в совместную молитву. «Дух древней Церкви, героическое время мученичества и любовь должны быть источниками нашей религиозной жизни. Для образованного человека нет туда иного пути, кроме знания и понимания литургии, общей молитвы Церкви...»^[6], — писал аббат монастыря Мария Лаах Ильдефонс Хервеген.

«Пробуждению Церкви в душе» была посвящена жизнь Ламбера Бодуэна (1873–1960). До поступления в монастырь он служил в приходском храме Льежа, который находился в рабочем квартале, и уже там задумался о том, как расширить сферу действия литургии, «восстановить полноту жизни литургических собраний»^[7]. Бодуэн первым в ХХ в. предложил программу литургического образования мирян, пробуждающую в них любовь к богослужебным текстам, церковному году, участию в Евхаристии, — одним словом, помогающую воспитать литургическое благочестие: «Давайте превратим рутинную и однообразную помощь в молитвенных действиях в активное и умное участие; давайте научим верных молиться и свидетельствовать об истине как единое тело, и тогда… вновь оживет христианский дух»^[8].

Просветительские труды бенедиктинцев сложно переоценить. Еще в 80-х годах XIX в. были изданы первые миссалы для мирян с параллельным переводом на французский и немецкий языки. В начале ХХ в. большими тиражами выходила просветительская периодика, в которой выделяется серия «Церковь молящаяся» (Ecclesia Orans, 1918 г.). Здесь были опубликованы главные книги литургического движения: «Дух литургии» Романо Гвардини (1918 г.) и «Литургия как таинство» Одо Казеля (1923 г.). В 1923 г. в аббатстве Мария Лаах начинают служить так называемую «общинную» мессу (Gemeinschaftsmesse): все ответы, которые, согласно миссалу, давал священнику служитель, произносили сами молящиеся. Они же повторяли вслед за священником некоторые части мессы, которая совершалась на престоле, выдвинутом от восточной стены к центру собрания, так что служащий священник был обращен лицом к народу. «Общинные» мессы совершались не для того, чтобы вытеснить традиционные богослужения, они носили скорее катехизический, просветительский характер^[9]. Занимают все большее место встречи с приходящими в монастырь людьми. К концу первой половины ХХ в. говения и беседы сменяются литургическими конгрессами, в которых принимают участие тысячи людей, в том числе из высшей церковной иерархии.

Вопрос о соотношении личного и общего был одним из самых трудных. В самом деле, имеют ли право на существование, наряду с последованиями миссала и оффиция, так называемые внелитургические практики: чтение розария, поклонение Святым Дарам и тем более — благочестивые молитвы, составленные на национальном языке? Подчас непримиримое желание бенедиктинцев исключить из молитвенной жизни все, что не имеет отношения к миссалу и оффицию, в том числе духовные упражнения, вызывало нарекания. В этом вопросе, говорили они, нужна постепенность и избирательность. «Народ должен жить литургией. Это тот же самый народ, который находится в тяжелой и такой обыкновенной нужде, медленный телом и духом, часто неуклюжий и уставший — но потому и нужно, чтобы у него была “суббота бытия”. Для них нужен мягкий, адаптивный тип Литургии, в которой, однако, должны оставаться ее законы и дух»^[10]. В качестве компромиссного решения Гвардини предложил отделить безвкусные молитвы от тех, которые обогащают духовную жизнь, и попытался показать, как они могут подвести к литургии и даже дополнить ее. И все же в соотношении общего и частного бенедиктинцы склонялись к общему: «Литургия, как только она станет хлебом насущным для христианской души, преобразит его частную религиозную жизнь, даст ей новый импульс, в то же самое время оставляя на приличном ей месте», — писал Л. Бодуэн^[11].

Проблема литургического благочестия поместила понятие «участия» в богослужении в более широкий контекст: если монашеское богослужение было доступно только образованным, можно сказать, избранным мирянам, литургическое просвещение было готово помочь всем желающим.

Гостеприимство

В конце XIX в. монахи Солемской обители эмигрировали в Англию, но семена, посеянные Геранже, дали обильные всходы. В течение последующих ста лет было основано 20 монастырей, связанных с Солемской традицией. В 1863 и 1892 гг. началась монашеская жизнь в немецких обителях св. Мартина и аббатстве Мария Лаах, в 1866 г. — в американском монастыре св. Иоанна, в 1872 г. — в бельгийском Маредсу. Вокруг каждого из них образовывался ближний и дальний круг друзей, паломников и гостей. Во многом этому способствовал обычай поставления облатов, то есть христиан, которые обязываются соблюдать правила святого Бенедикта в частной жизни.

Задачи, которые находились в фокусе внимания дружеского круга, могли быть разными: так, например, в Мария Лаах думали о создании «католического мировоззрения» — религиозно-философской модели, основанной на бенедиктинском идеале монашеской жизни. Но в любом случае в центре этой жизни находилась литургия и порождаемый ею опыт христианской жизни. «Из Литургии вырастает богатая, восходящая к средневековью культура единства, особый стиль жизни, который противостоит не только индивидуализму, но и его антиподу — философии социального равенства, — пишет Хервеген. — Устремленности социализма ко благу всего человечества противостоит теоцентричность Литургии, которая не только охватывает внутреннюю жизнь человека, но формирует его личные и общественные связи»^[12].

В 1922 г. немецкий священник и богослов, облат монастыря Бойрон Романо Гвардини стал во главе молодежного католического движения «Источник», которое проводило ежегодные собрания в баварском замке Бург-Ротенфельс. В распорядке дня молодых людей, принимавших участие в этих встречах, ясно угадываются элементы устава св. Бенедикта: ежедневное богослужение, совместная трапеза, физический труд, молчание после вечерней молитвы до завтрака следующего дня, беседы на темы религии и искусства. Участники богослужений вспоминали, как требователен был Гвардини к осмысленности каждого действия, жеста, произнесенного слова. Конечно, это были не просто внешние ограничения, а средства объединить верующую молодежь, чтобы вместе с другими средствами — беседами на темы современности, играми, творчеством — сформировать в них цельное восприятие мира. Многие из католических академий, основанных после Второй мировой войны, восходят своими корнями к проекту Гвардини^[13].

Литургическое движение в США показало, что монашеское гостеприимство может быть обращено ко всему миру. Один из учеников Бодуэна, пионер литургического движения США Верджил Майкл говорил, что назначение литургии состоит в преображении культуры. Церковь, совершающая Евхаристию, — это продолжение воплощения, свидетельство присутствия Бога в мире. Благодатное, сверхприродное единство людей в Теле Христовом претворяется в дела милосердия, проникает в мир природный, естественный, который утратил метафизическую перспективу и оттого несчастен. «Невозможно быть индивидуалистом в молитве и общительным в повседневной жизни, так же как быть индивидуалистом в повседневной жизни и общительным в молитве». Продолжение литургической молитвы, считал Майкл, это повседневная жизнь христианина, со всеми ее заботами и трудностями: lex orandi, соединенный с lex credendi, становится законом жизни, lex vivendi^[14]. Таким образом, в идее гостеприимства понятие «участия в богослужении» еще более расширяется. «Участвовать» — значит преображать мир, свидетельствовать словом и делом о совершившемся спасении во Христе.

Заключение

Одно из свойств святоотеческого предания — его непреходящее значение для Церкви в любой исторический период. Древний Устав преподобного Бенедикта оказался важнейшим элементом, закваской литургического движения Католической Церкви ХХ в. Благодаря уставу св. Бенедикта процесс «пробуждения Церкви» в душе получил прочный литургический фундамент, на котором строилось здание Церкви нового времени.

Итоги литургического движения — богослужебная реформа и обновленный чин мессы 1970 г. — до сих пор вызывают массу вопросов и недоумений, но почти для всех очевидно, что этот процесс обратился к вопросу о взаимосвязи современной церковной жизни с древним литургическим преданием. Образ жизни бенедиктинцев, в своей первооснове литургический, ясно показал, какие богатства можно найти в сокровищнице богослужения, как оно может изменить человеческую жизнь. Триединый опыт преодоления индивидуального существования, обретения молитвенного единства с Богом и свидетельства миру оказался не только желаемым, но и возможным. Благодаря усилиям последователей св. Бенедикта обогатилось понимание «активного участия в Литургии», которое включает в себя не только умное следование за обрядом, но и катехезу, и просветительство, и дела милосердия. Думается, что любой древний монашеский устав, западный или восточный, содержит в себе семя, закваску, способную непрестанно обновлять церковную жизнь, придавая ей красоту и стройность, осмысленность и высоту, преображая не только отдельную человеческую душу, но и весь окружающий мир.

Библиография

Зайцев Д. В., Турилов А. А. Венедикт Нурсийский // Православная энциклопедия. 2004. Т. 7. С. 584–592.

Сухарев А., свящ. Немецкая «общинная» месса (Gemeinschaftsmesse) в контексте литургического движения XX века // Богословский вестник. 2018. № 1 (28). С. 127–153.

Beauduin, L., La piété de l’Eglise: Principes et faits, Mont César, Louvain 1914; Farnborough: Saint Michael’s Abbey Press, 2002.

Herwegen I. Der Hl. Benedikt und die Germanen // Alte Quellen Neuer Kraft. Gesammelte Aufsätze von Dr. Ildefons Herwegen, Abt von Maria Laach. L. Schwann, Druckerei und Verlag. Düsseldorf, 1922.

Herwegen I. Die objective Grundlage für den individuell zu gestaltenden Aufbau unseres religiösen Lebens // Der Katholische Gedanke. Theatiner Verlag, München, 1924.

Quartier Th. Liturgisches Gebet. Raum, Zeit und Gemeinschaft in benediktinischer Perspektive // Yearbook for Ritual and Liturgical Studies. 2019. Vol. 35. P. 1–20.

Quartier Th. Monastische Gütesiegel Spirituell-liturgische Explorationen zu Benediktinischem Stil und Sakralität // Jaarboek voor liturgieonderzoek. 2011. N 27.

Millaire R. The Spirit of the Liturgical Movement. A Benedictine Renewal of Culture // Logos: A Journal of Catholic Thought and Culture. 2014. Vol. 17 (4). P. 130–154.

Reid. A. The Organic Development of the Liturgy. San Francisco: Ignatius Press, 2010.

Ruppert G. Quickborn: katholisch und jugendbewegt: ein Beitrag zur Wirkungsgeschichte der katholischen Jugendbewegung, Opole: Wydzial Teol. Uniw. Opolskiego. 1999.

Vom Geist der Liturgie. 100 Jahre Romano Guardinis “Kultbuch” der Liturgischen Bewegung / Hrsg. von S. Langenbahn. Köln: Erzbischöfliche Diözesan- und Dombibliothek, 2017. (Libelli Rhenani; Bd 68).

• Цит. по: Зайцев Д. В., Турилов А. А. Венедикт Нурсийский // Православная энциклопедия. 2004. Т. 7. С. 584. 
• Цит. по: Зайцев Д. В., Турилов А. А. Венедикт Нурсийский // Православная энциклопедия. 2004. . С. 584. 
• Quartier Th. Monastische Gütesiegel Spirituell-liturgische Explorationen zu Benediktinischem Stil und Sakralität // Jaarboek voor liturgieonderzoek. 2011. N 27. S. 69.
• Устав преподобного Венедикта Нурсийского. [Электронный ресурс.] URL: https://predanie.ru/book/68040-ustav/#/toc7 (дата обращения: 30.09.2022).
• Устав преподобного Венедикта Нурсийского. [Электронный ресурс.] URL: (дата обращения: 30.09.2022).
• Cf: Quartier Th. Liturgisches Gebet. Raum, Zeit und Gemeinschaft in benediktinischer Perspektive // Yearbook for Ritual and Liturgical Studies. 2019. Vol. 35. P. 1–20.
• Reid. A. The Organic Development of the Liturgy. San Francisco: Ignatius Press, 2010. P. 60.
• Herwegen I. Der Hl. Benedikt und die Germanen // Alte Quellen Neuer Kraft. Gesammelte Aufsätze von Dr. Ildefons Herwegen, Abt von Maria Laach. L. Schwann, Druckerei und Verlag. Düsseldorf, 1922. S. 196.
• Beauduin, L., La piété de l’Eglise: Principes et faits, Mont César, Louvain 1914; Farnborough: Saint Michael’s Abbey Press, 2002. P. 25.
• Ibid. P. 21.
• Подробнее об этом см.: Сухарев А., свящ. Немецкая «общинная» месса (Gemeinschaftsmesse) в контексте литургического движения XX века // Богословский вестник. 2018. № 1 (28). С. 127–153.
• Цит. по: Vom Geist der Liturgie. 100 Jahre Romano Guardinis “Kultbuch” der Liturgischen Bewegung / Hrsg. von S. Langenbahn. Köln: Erzbischöfliche Diözesan- und Dombibliothek, 2017. (Libelli Rhenani; Bd 68). S. 247.
• Beauduin L. Op. cit. P. 27.
• Herwegen I. Die objective Grundlage für den individuell zu gestaltenden Aufbau unseres religiösen Lebens // Der Katholische Gedanke. Theatiner Verlag, München, 1924. S. 29.
• Подробнее см.: Ruppert G. Quickborn: katholisch und jugendbewegt: ein Beitrag zur Wirkungsgeschichte der katholischen Jugendbewegung, Opole: Wydzial Teol. Uniw. Opolskiego. 1999.
• Millaire R. The Spirit of the Liturgical Movement. A Benedictine Renewal of Culture // Logos: A Journal of Catholic Thought and Culture. 2014. Vol. 17 (4). P. 143.