Смысл паломничества в духовном наследии Византии
В докладе доцента Московской духовной академии игумена Дионисия (Шлёнова) раскрывается специфика отношения к паломничеству в византийской патристической традиции. На взгляд восточно-христианских отцов Церкви, лучшее паломничество — то, которое является отражением регулярной подвижническо-литургической жизни человека. Это одно из самых действенных средств духовного врачевания и в то же время огромный подвиг созерцания, приближения, предстояния Богу.
Статья

Твоей стопы останки, о Павле, видя,

Поклоняюсь за нас совершенным ею путям[1].

Мануил Филес. На мощи святого Павла

В современном мире благодаря невиданной прежде скорости передвижения паломничество приобретает особый размах. С самой внешней точки зрения паломники — это одна из самых больших групп передвигающегося населения наряду с солдатами, предпринимателями, спортсменами; любой человек, который часто летает на самолёте, может легко убедиться в этом, оказавшись, к примеру, в окружении православных или мусульманских паломников в аэропорту Афин или Стамбула. Паломничество — весьма характерный феномен, имеющий место в самых разных религиозных культурах и традициях.

Наш доклад посвящён православному паломничеству, однако носит не исторический или культурологический характер, а посвящён выявлению его глубинного смысла через прочтение ряда текстов, относящихся к духовному наследию Византии. Самый богатый источник для раскрытия данной темы — это жития святых, на втором месте стоят богословские и исторические тексты. Хотя сама по себе тема отнюдь не нова: о смысле паломничества размышляли митрополит Питирим (Нечаев)[2] и еп. Егорьевский Марк[3], а также М. В. Силантьева в недавней статье «Духовный смысл православного паломничества в эпоху глобализации»[4] — но они рассматривали предмет в других ракурсах.

Слово «паломник» (от латинского palmarius) дословно обозначает человека, несущего пальмовую ветвь, ту самую, с какими в Иерусалиме и поныне устраивается торжественное шествие в Вербное воскресенье. В греческом языке паломничество — это προσκύνημα[5], в латинском — peregrinatio или itinerarium[6]. Данные слова особо подчёркивают характерные аспекты: 1. Путешествие. 2. Скитание на чужбине. 3. Поклонение. При помощи этих ключевых понятий можно было бы дать кратчайшее определение паломничества как путешествия ради поклонения святыне. Цель паломничества — непосредственное соприкосновение со святостью мест и людей не только живших там когда-то и освятивших то или иное место своим особым присутствием, но и ныне живущих. В иерархии паломничества первоочередное место занимают евангельские места (отсюда особое исключительное значение Иерусалима и других мест библейской Палестины), а затем и все остальные места, в той или иной степени отражающие богатейшее духовное наследие святых в Церкви.

Небесный Иерусалим

Тема доклада о паломничестве в святоотеческой традиции звучит несколько парадоксально, поскольку от свт. Григория Нисского[7] вплоть до прп. Варсонофия Оптинского и далее в Церкви существовала и продолжает существовать уверенность в приоритете внутреннего делания над внешним[8], к которому, в частности, сопричислялось и паломничество. Так, прп. Варсонофий вместо посещения земного Иерусалима советовал отыскивать прежде всего в сердце Иерусалим Небесный[9]:

«Одна дама просила благословения на поездку в Иерусалим.

— В Иерусалим? — спросил батюшка. — В какой, в старый или новый?

— В старый.

— Ведь сколько всего Иерусалимов?

— Два!

— Нет, не два. Один старый, в Палестине, другой новый, близ Москвы, а третий какой? Горний Иерусалим, на Небе, а ещё четвёртый есть — тот, что в сердце. Вот этот-то Иерусалим и надо отыскать и в него отправляться...»

Тем не менее именно аскетико-богословский подход, возможно, поможет представить облик идеального паломника, который смог бы избежать строгих и справедливых запретов. Исключительный пример такого паломника — это ученик аввы Дорофея Досифей, который непосредственно встал на путь послушничества авве Дорофею во время своего паломничества в Гефсиманию ко гробу Божией Матери. Она явилась ему в виде таинственной жены и преподала всего три заповеди: «Постись, не ешь мяса и непрестанно молись»[10]. Подвизаясь в странноприимной больнице у врат монастыря аввы Серида в Газе, он добавил к заповедям о посте и молитве обет строжайшего послушания «без рассуждения» и, хотя сам неотлучно находился там, верно служил тем весьма многочисленным паломникам-богомольцам, которые искали духовного совета у святых монастырских старцев Варсануфия и Иоанна...

Отрывок из проповеди на Вербное воскресенье, приписываемый св. Епифанию Кипрскому, передаёт общее настроение паломничества, которое побуждает паломников к тому, чтобы достичь духовной встречи со Христом и внутренне преобразиться: «Каково с горы Элеонской схождение Христа, как не всецело от Небесного Бога Слова к нам снисхождение? Каковы ветви масличные? Души милостивых. Каков путь? [Тот, на котором] добре расстилают деяния добродетелей, совлекаясь ветхого человека. Каковы ветви финиковых пальм? Чистые сердца — сердца праведников, которые процветают, яко финики и яко кедры Ливанские умножаются, будучи насаждены в дому Господнем, и цветя, прямо взирают горе — к истинной Финиковой Пальме, всецело являя победу над тираном и над адом, а сами свободные от их тирании силою Христа Победителя. Каковы предваряющие? Пророки праведные. Каковы следующие за ними? Апостолы и мы, уверовавшие из языков вместе с ними. А град Небесный Иерусалим, Святилище, Царствие Небесное...»[11].

Если Христос именуется здесь Пальмой, а люди с чистым сердцем — пальмовыми ветвями, то с учётом этимологии слова «паломник» можно было бы продолжить данное сравнение и назвать Христа «истинным» Паломником по преимуществу, являющегося исключительным примером для всех стремящихся взойти на духовную высоту.

На пути к вечности

Вся человеческая жизнь — это путь, который ведёт к смерти, а через смерть к вечной жизни. Слова Христа Спасителя: «Аз есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6) показывают Божественный идеал, который оказывается одновременно и целью, и путём, тем совершенным путём, который больше любого вспомогательного средства.

Земные пути при правильном направлении движения оказываются самыми близкими отблесками-призывами к этому Божественному пути. И, конечно, не путь войны, также и не путь мирского благополучия, а именно путь к Богу и Его святыням является одним из самых совершенных видов человеческих путей.

Путешествие под руководством мудрого путеводителя к Путеводителю Христу — это воистину универсальная формула жизни любого христианина. По слову свт. Григория Нисского: «Душа вышла этим выходом (τὴν ἔξοδον), пользуясь Словом, сказавшим, что Аз есмь путь (ἡ ὁδὸς) и дверь, и что Аще мною кто внидет и войдёт и выйдет, никогда не прекращая входить и не останавливаясь выходить, но всегда через преуспеяние к вышележащему (εἰς τὰ ὑπερκείμενα) входя и всегда оказываясь вне того, что достигнуто»[12]. Эти слова о душе, которая по призыву Христа Спасителя в идеале должна пребывать в непрестанном движении к совершенству.

Паломнические пути позволяют человеку лучше упражняться в добродетелях и аскезе. По выражению прп. Максима Исповедника, «путь, ведущий ко Христу — добродетели»[13]. А свт. Иоанн Златоуст предлагает следующую формулу подвижнического пути: «Путь к любомудрию — это простота»[14]. Всё христианское подвижничество началось не со стационарных монастырей, а с сирийских «ихидайя» (от слова «эхад» — один), а именно отшельников, которые, бродя по пустыне, непрестанно творили молитву. В той же сирийской пустыне родилась традиция чтения неусыпаемой Псалтири, у истоков которой стоит Александр Акимит (Неусыпающий).

Путь отшельничества способствует выработке терпения, смирения, нестяжания. Будучи прежде всего упражнением для тела, находящегося в движении, он становится также упражнением души[15] и содействует её более систематическим занятиям молитвой. Беспопечительность — одна из христианских и монашеских добродетелей — должна, должно быть, значительно больше у путника, устающего даже от малой ручной клади, нежели у человека, повседневно обременённого домашним хозяйством и заботами.

В житиях святых паломничество редко совершалось с той периодичностью, к которой привыкли современные любители поклониться святыне. И эта разница объяснима не столько разными способами передвижения, сколько той огромной внутренней динамикой, с какой святые впитывают в себя духовные уроки. Часто оно приобретает онтологический характер, оказываясь началом и концом земного аскетического пути, — отчуждением от светского мира и преддверием перехода в мир иной.

Отчуждение

«Не бывает пророк без чести, разве в отечестве своём» (Мф. 13:57). Эти евангельские слова могут быть поняты как апология чужбины, которая значима не только для праведника, но и для грешника, как для вдруг прозревшего блудного сына, который понял только здесь всю степень своего окаянства и греха. Согласно древним средневековым представлениям, паломник — это странник, чужой, пришелец, который достоин тем большего внимания, чем к более святым и чистым стремится целям.

В высшем смысле отчуждение — это реальное отречение от мира, которое совершает монах при поступлении в монастырь. В христианской истории неоднократно паломничество, особенно паломничество в святые места Иерусалима, непосредственно становилось первым шагом, искусом, жизненно важным событием перед вступлением в братию той или иной обители. Так, прп. Феодосий после поклонения святым местам в Иерусалиме «облобызал пустынное житие»[16], а прп. Евфимий отправился на обучение к отцам пустыни и далее в саму пустыню. «Сей великий отец наш Евфимий, ведомый Святым Духом, прибыл в Иерусалим на двадцать девятом году своего возраста и поклонившись святому Кресту и святому Воскресению, и другим достопочтенным местам, а также побывав у богоносных отцов пустыни и изучив добродетель и жительство каждого и запечатлев в своей душе, пришёл в Лавру Фаран, находящуюся в шести знаках от святого града и безмолвнолюбиво стал жить в отшельнической келье вне...»[17].

Так и св. Андроник и Афанасия, по «Праздничной книге» прп. Неофита Кипрского, оставляют семейную жизнь, Антиохию, ради паломничества как непосредственного преддверия новой жизни: «...и всем просто один раз сказав: “радоваться”, направили путь к святым местам Иерусалима ... (дабы) удостоиться облачения в святой и ангельский облик»[18].

А прп. Максим Кавсокаливит, едва только начав подвизаться на Афоне, для укрепления в вере «отправился в Константинополь на поклонение святых Страстей и святых мощей»[19].

Отчуждение — это поистине одно из самых суровых испытаний, состояние готовности отказа от чего бы то ни было земного ради Бога. Хотя Бог не всегда требует от человека отчуждения от всего внешнего, человек должен постоянно стремиться к отчуждению от греха и всегда быть внутренне готовым к тому, чтобы быть способным пожертвовать всем ради сохранения и преумножения в себе присутствия Бога.

Подготовка к смерти

В «Луге духовном» Иоанна Мосха паломничество оказывается подготовкой к смерти, завершающейся омовением в Иордане. Брат Фалалей говорил старцу: «Возьми меня в Иерусалим, дабы мне поклониться святому Кресту и святому Воскресению Христа Бога нашего. Ибо при этом Господь заберёт меня. И старец, взяв его, отошёл во святой град. И когда они поклонились святым и почитаемым местам, спускались в святой Иордан и погружались. Через три дня упокоился брат Фалалей. И похоронил его старец в лавре Копруфа...»[20].

Путь святых

В то же самое время путь — это не только переход от греха к добродетели или устремление грешника к святыне в поисках очищения. В идеале, который подчас становится реальностью, паломнический путь — это путь святого человека, который посещает святые места именно с тем, чтобы просветить, наставить, обратить к Богу, подобно св. Савве Освященному, который в Скифополе призвал своего будущего жизнеописателя Кирилла стать «сыном отцов пустыни» (καὶ τῶν τῆς ἐρήμου πατέρων υἱός)[21]. Прп. Савва немало путешествовал, также как ранее свт. Василий Великий, совершивший паломническо-назидательное путешествие в аскетические центры христианского востока, а позднее прп. Иоанн Мосх, его спутник свт. Софроний Иерусалимский и прп. Максим Исповедник, которые, конечно, при посещении святых мест многому учились, но в то же время сами становились духовной поддержкой для окружающих.

Святые места и священные предметы

Цель паломничества — святыня. Но что это — напоминание о Боге или зримо материализованное место особого присутствия Бога? Бог вездесущ, но в то же самое время Он всесилен, и, будучи всесильным, Он освящает тех и то, к кому и к чему Он особо благоволит.

Современные паломники прекрасно знакомы с проблемой мёртвых и живых святых мест. Есть места, знаменитые своей архитектурой и историей, а есть места, которые с учётом многих факторов (включая природу и животных, которые особо воспринимаются вблизи святыни), но прежде всего благодаря молитве остаются живыми.

Наиболее глубокое осмысление святыни, прежде всего икон, но также святых мощей, а значит и святых мест, произошло в эпоху иконоборческих споров, когда в ответ на пренебрежение образом было сказано, что именно защита образа Христа есть исповедание Самого Христа[22].

Прп. Феодор Студит, известнейший защитник иконопочитания второго периода иконоборческих споров, писал: «Если места, в которых родился Христос, являются и именуются святыми и поклоняемыми, и кто оттуда возьмёт землю или камень, хранит как священную святыню, насколько больше должно почитать и поклоняться образу Христа, в котором как в зерцале Он Сам является и оказывается предметом поклонения, ибо сама природа образа — нести то, что изображается на нём по виду»[23].

Итак, если по учению прп. Феодора Студита икона выше святых мест, то, конечно, через это только возвышаются сами святые места, в которых паломник может приобщиться святости как чудотворных образов, так и других святынь. Прп. Феодор именует святые места «поклоняемыми», что подчёркивает их священный характер и значение наряду с иконописным образом как «предметом поклонения».

Икона — это не только школа для безграмотных, а квинтэссенция христианской веры, реальная часть откровения, преддверие Царствия Небесного. И расширительно: именно святые места — это те места, где в максимально благоприятных условиях совершается подлинная встреча человека и Бога. Посещая святые места, паломники оказываются прежде всего молитвенниками и непосредственными восприемниками Божественной благодати.

У другого защитника икон из более раннего первого периода иконоборческих споров, прп. Иоанна Дамаскина, содержится богословское осмысление святых мест — очевидно, вопреки тем, кто не признавая образ, отрицал при этом и святые места. В 3-м слове в защиту святых икон прп. Иоанн излагает целый ряд способов, при помощи которых может осуществляться «поклонение тварям». Из них о святых местах особо сказано во втором: «Второй способ, при помощи которого мы поклоняемся творениям, через которые и в которых Бог совершил наше спасение как до пришествия Господня, так и после Его домостроительства по плоти, как Синайскую гору и Назарет, ясли и пещеру в Вифлееме, святую Голгофу, древо Креста, гвозди, губку, трость, священное и спасительное копие, одеяние, облачение, ризы, пелены, святой гроб, источник нашего воскресения, камень памятования, святую гору Сион, затем гору масличную, овчую купель и священное место Гефсимании. Сему и подобному я воздаю честь и поклонение и всякому святому храму Божию и тому, в чём именуется Бог, не благодаря их природе, но что они являются приёмниками Божественной энергии, поскольку через них и в них соблаговолил Бог устроить наше спасение»[24].

Святые места и священные предметы оказываются предметом поклонения или паломничества не по своей природе, но по Божественной энергии, которая проникая весь мир, особо сосредотачивается в них как в местах и предметах, особо освящённых Богом[25]. Конечно, данное утверждение внешне вступает в противоречие с позицией свт. Григория Нисского, но только кажущимся образом, поскольку свт. Григорий скорее обличает грешников, которые везде найдут повод ко греху. К тому же прп. Иоанн Дамаскин указывает на святые места как на благодатный путь для всех тех, кто стремится к святости и спасению.

И, наконец, св. Фотий писал о святых местах — храмах, гробницах и мощах — именно как о том, через что (а вернее, через действующее в них дарование) «мы познаём и славословим начальную и перводетельную Причину»[26]. Если попытаться передать ту же мысль более современным языком, то окажется, что святые места хотя полностью не определяют, но оказывают исключительное содействие нашему спасению и единению с Богом.

Святые люди

Встреча со старцем или святым человеком — это воистину одна из самых главных целей паломничества[27]. Дело отнюдь не в праздном любопытстве, а в самоочевидном факте того, что ученик не выше учителя (Мф. 10:24), что получить дар можно только от того, кто уже им обладает. Встреча необязательно сиюминутная, но зачастую длящаяся дни, месяцы, годы. Или встреча мгновенная не только с учётом мимолётного паломнического пути, с тем, чтобы не огорчить старца или не оторвать его от молитвенного делания. Иногда от старца паломник может получить вместо благословения и одобрения порицание, что при хотя бы малой толике смирения и рассудительности должно пойти ему только на пользу.

В житиях святых можно найти немало примеров, когда паломничество по сути дела становилось поиском святых людей в святых местах.

Св. Николай Сионский (которого часто принимают со свт. Николаем за одно лицо) «стал во святом граде поклоняться всем святым местам и честным отцам вплоть до Иордана дней восемь»[28].

А в житии свт. Порфирия, епископа Газского, описывается, как проходило его более продолжительное паломничество: «Отплыв от Салоник, он достигает Египта. Потом он устремился в Скит и удостоился через малое число дней честного поклонения. А после того, как он пробыл со святыми отцами в течение пяти лет, снова другой пылкий божественный порыв любви посетил его с тем, чтобы поклониться святым и почитаемым местам Бога, и оказавшись там и поклонившись, отправившись в пределы Иорданские, поселился в пещере, и там также провёл пять лет со многим злостраданием»[29].

Прп. Афанасий Метеорский, посетив после Афона Константинополь ради поклонения святым местам, удостоился беседы с прп. Григорием Синаитом, Даниилом Исихастом и прочими отцами, воистину «как пчела собрав важное» (ὡς μέλιττα συλλεξάμενος τὰ καίρια)[30].

Вся монашеская традиция строится на непосредственном послушании игумену или старцу. Паломник может разделить это послушание или же оказаться свидетелем строя жизни, осуществляющегося в доподлинном инобытии. Св. Нил, автор «Типикона» монастыря Махера (Кипр), теснейшим образом связывает паломничество с послушанием: «Меня охватило огромное пылкое стремление увидеть и поклониться святым местам и пожить в подчинении у тамошних отцов»[31]. Конечно, охватило для того, чтобы в процессе пути стать свидетелем послушания, поскольку подобает начинать паломнический путь с послушания[32]: «После некоторого числа лет пришёл помысел в сердце отправиться во Святый Град и поклониться находящимся там святым местам. И согласившись друг с другом в одном и том же, все трое припали ко святейшему [с просьбой] не отсекать их стремление, но с молитвою отпустить их» (из жития св. Феодора Сикеота).

Святые отцы учили о том, что лик подвижника светел, что правильное внутреннее устроение непосредственно отражается во внешнем облике[33]. Одно слово святого, каждое действие святого — величайшее приобретение на духовном пути к Богу. Но если паломничество подчас в силу массового, недостаточно индивидуального характера или по иным причинам не всегда предполагает встречу со старцем, то эту встречу часто может заменить чтение или слушание святых отцов. По слову прп. Симеона Нового Богослова: «Внемли чтению. Слова святых являются словами Божиими, а не человеческими. Пусть (человек) вложит их в своё сердце и твёрдо их хранит, поскольку слова Божии являются словами жизни, а имеющий их в себе и хранящий их имеет жизнь вечную»[34].

Вершина паломничества

Суть паломничества — это поклонение святыне после особых молитв, подлинная вершина которых — Божественная Литургия, и непосредственное освящение поклоняющегося душой и телом[35]. Эту суть передаёт каждый по-своему бесчисленное количество святоотеческих и литургических текстов, а также подтверждает практический опыт тех, кто побывал у святых мест, что не всегда возможно точно передать при помощи самых возвышенных и окрылённых слов. Приведу всего только два отрывка, которые хоть и не говорят прямо именно о паломничестве, легко приложимы ко всему тому, что происходит во время паломничества.

В слове «О молитве», дошедшем под именем свт. Иоанна Златоуста, даётся такое определение молитвы: «Молитва — неиссякаемое сокровище всякого блага, небурная заводь, достижение тишины, врачевание души. Молитва — псалмопение, освящение души и тела, и, если просто сказать, молитва, отверзая врата небесные, приводит к Богу всякого человека малого и великого, богатого и бедного, а потому делает того, кто всею душею каждый день молится Богу, большим ангелов»[36].

Св. Николай Кавасила в «Изложении Божественной Литургии» пишет так: «Но каковы же причины освящения для освящаемых? И каково есть то, что требует от нас Христос? Очищение души, любовь к Богу, вера, желание таинства, готовность к приобщению, горячее стремление бежать с жаждой. Это то, что привлекает это освящение и с чем приходящие по необходимости должны приобщиться Христу, что невозможно без этого»[37]. Святыня просвещает, укрепляет, преображает. Через неё очищенный получает благодатные силы.

В каждом из этих фрагментов говорится о духовном пути к Богу как о молитве и прочих христианских добродетелях, без чего полностью бессмысленна вся жизнь христианина (включая паломничество!).

Возвращение в повседневность

Возвращение из паломничества — это поистине особое состояние, путь из чудесной сказки и преображённого удивительно прекрасного мира в повседневность с тем, чтобы наполнить эту повседневность новыми смыслами и силами. Кто-то возвращается из паломничества с радостью, а кто-то и с грустью.

Любовь к святым местам побуждает остаться среди них, но это не всегда полезно. Так, например, св. Феодор Сикеот, захотевший навсегда остаться в святых местах Святой Земли, получил строгий призыв свыше вернуться на родину, что им и было исполнено[38].

В «Луге духовном» повествуется об отшельнике старце Иоанне, который часто на время покидал свою келью, дабы посетить Иерусалим, Синай или даже удалённые от святых мест Эфес и Селевкию в Малой Азии, ибо был «свидетельстволюбивым» (φιλομάρτυς). Покидая келью, он обращался к Божией Матери со следующими словами: «Святая Владычица Богородица, поскольку мне предстоит пройти длинный путь, имеющий многодневный срок, позаботься о своих светильниках, и сохрани её (лампаду) горящей по моему намерению. А я имея сопутствующей твою помощь отправляюсь».

И далее говорится о возвращении: «И сказав это иконе, отправлялся. И совершив задуманное путешествие, возвращался иногда через месяц, иногда через два и три, а иногда и через пять и шесть. И так находил лампаду в состоянии готовности и горящей, как он оставлял её, отправляясь в путешествие, и никогда не видел, чтобы она погасла сама по себе, ни поднявшись со сна, ни после возвращения из отлучки, ни по прибытии из пустыни в пещеру»[39].

Итак, возвратившись, как исполнение своей молитвы он находил лампаду, зажжённую перед образом Божией Матери, горящей. Лампаду, которая, конечно, горела только потому, что в его душе, куда бы он ни пошёл и чем бы ни занимался, непрестанно теплилась молитва.

Наверное, это самый достойный итог возвращения — вернуться с укреплённой верой и молитвой, всегда горящей, как лампада или свеча. В этом отношении значение паломничества для каждого довольно индивидуально: у одного по возвращении свеча продолжает гореть так же, как раньше, у другого она начинает гореть даже ярче, у третьего она зажигается при соприкосновении со святыней и угасает на обратном пути. Четвёртый же, ничего не ощутив и не поняв у святыни, вдруг обнаруживает потом, что его повседневная жизнь преобразилась по молитвам святых и по благодати Божией, тайно преподанной у святых мест.

Самое страшное — это состояние «бесчувствия», то самое или очень сходное с тем, которое с особой силой обличает прп. Иоанн Лествичник, — бесчувствия как у святых мест, так и по возвращении, пытающееся заставить человека вечно пребывать в страшном пленении страстей. В таком случае человек приходит к святыне и возвращается от неё с потухшей свечой, не получив от паломничества — этого огромного труда — ни малейшей толики духовного света.

А повествование прп. Иоанна Мосха об отшельнике-паломнике Иоанне живо подтверждает особое попечение о путешествующих Божией Матери. Сам же св. Иоанн вместе с прп. Иоанном Мосхом, свт. Софронием Иерусалимским, прп. Максимом Кавсокаливитом (основным принципом жизни которого было странствование ради Христа), по праву мог быть назван покровителем православных паломников.

Итоги

В порядке завершения можно вкратце сформулировать несколько общих тезисов, которые, возможно, будут небесполезны современным паломникам.

1. Самое лучшее паломничество — то, которое является отражением регулярной подвижническо-литургической жизни человека. Православные христиане обыкновенно измеряют свою жизнь временными отрезками между исповедью, литургией, приобщением Святых Христовых Тайн. Они приближаются ко Христу, и чем больше их благочестие, тем явственнее осознание священного, которое деятельно проникает всю жизнь через церковную и личную молитву. Без такого духовного измерения жизни, пожалуй, никогда регулярные паломнические поездки с элементами туризма и туристического сервиса не станут надёжными жизненными вехами и вместо пользы могут нанести даже вред...

2. Паломничество — это одно из самых действенных средств духовного врачевания. Нередко в него отправляются духовно больные, ослабленные с тем, чтобы получить особый импульс для внутреннего преображения. Врачом здесь оказывается Сам Христос, Который готов исцелить неисцелимое или трудноисцелимое, но это исцеление всегда действеннее при добровольном и синергийном соучастии в этом процессе самого болящего.

3. И, наконец, паломничество — это огромный подвиг созерцания, приближения, предстояния Богу. В идеале он совершается исключительно ради Бога вне каких бы то ни было земных целей. Этот подвиг требует деятельной подготовки, опыта, большого запаса духовного здравия, дабы длинный или же пусть даже малый путь был пройден не впустую. Помимо знания истории и значения святых мест и маршрутов, паломник должен постараться стать вместилищем Царствия Божия: «И не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21), и оказаться в преддверии Горнего Иерусалима задолго до посещения святых мест. Ведь подобное познаётся подобным, на что часто обращали внимание святые отцы, — дабы ощутить святость и приобщиться святости, нужно уже иметь в себе залог святости.

Можно надеяться при этом, что более систематическое чтение святых отцов позволит в будущем глубже раскрыть духовный смысл паломничества как одного из наиболее важных вспомогательных средств для правильного устроения духовной жизни.

 

[1] Мануил Филес. Песни. Гл. 2, поэма 217:1–2.

[2] Митрополит Питирим (Нечаев). Смысл паломничества. URL: https://www.pravmir.ru/smysl-palomnichestva/. Ключевыми словами данной статьи можно считать следующие: «паломничество ради духовного обогащения».

[3] Марк (Головков), архиепископ Егорьевский. О смысле православного паломничества. URL: http: //www.bogoslov.ru/text/457879.html.

[4] Силантьева М. В. Духовный смысл православного паломничества в эпоху глобализации // Паломничество и религиозный туризм: многообразие интерпретаций. Сборник научных статей. Владимир: Издательство ВлГУ 2012. С. 150–173.

[5] А паломник – это προσκυνητής, дословно «поклонник».

[6] Хотя еп. Марк пишет: «Пилигрим – это прежде всего странник, путешественник. Религиозная цель путешествия пилигрима является только одной из возможностей. Идея почитания святых мест в этом слове не присутствует вообще», в настоящем докладе подчеркивается важнейшее преуготовительное значение странствования и путешествия для достойного поклонения святыне.

[7] Свт. Григорий Нисский во 2-м послании писал о том, что в Иерусалиме грешат не меньше чем в других местах, – значит он не святее других мест и пр. «А затем, если бы благодать в местах Иерусалима была большей, в живущих там не вместился бы грех» (Послание 2:10–12. Ср. в 3-м послании: μηδὲν τῆς οἰκουμένης μέρος ἐλεύθερον εἶναι τῆς μοίρας τοῦ χείρονος. Ер. 3:8–9). Тем не менее, сам свт. Григорий Нисский бывал в Иерусалиме (по собственному признанию в 3-м послании). В настоящее время Каппадокия всё более становится местом паломничества. Тот факт, что в Ниссе (современном Невшехире) сохранилось менее всего храмов, может быть сочтен как «пророческое» подтверждение позиции свт. Григория.

[8] Ср. у свт. Иоанна Златоуста: «Подобает, чтобы у Бестелесного таковым было и служение и приноситься бесплотным находящимся в нас началом, то есть душой и чистотой ума» (Свт. Иоанн Златоуст. На Иоанна гомилии 1–88. PG 59,190:18–21).

[9] Симфония по творениям преподобных Оптинских старцев: в 2 т. / [ред.-сост. Т. Н. Терещенко]. М.: Даръ, 2009. Т. 1: A-О. С. 279. См. также: Иоанн (Крестьянкин), архим. Письма. 5-е изд., доп. Печоры: Изд. Свято-Успенского Псково-Печерского м-ря, 2006. С. 104: «Дорогая о Господе Н. Н.! Царство Божие внутри нас вызревает и не зависит от места жизни. Господь один везде, и в Орле, и в Дивееве, а время сейчас такое, что и в Дивееве найдёте то, что смутит и расстроит. Так что живите с Р. дома, в богоспасаемом граде Орле. Поездками-то не очень увлекайтесь: раз в год и можно, а чаще не надо. А над душой надо трудиться самим и не ждать, что само взрастёт то, чего не сеяли. Умудри Вас Бог! Божьего благословения на переезд Вам нет. Ваше стремление к переезду диктуется духовным сластолюбием».

[10] Nἤστευε καὶ μἤ τρῶγε κρέα καὶ εὔχου συνεχῶς. Житие св. Досифея 3:23–24.

[11] Свт. Епифаний Кипрский. Гомилия на праздник Ваий (фрагмент). PG 43, 505.

[12] Свт. Григорий Нисский. На Песнь Песней (15 гомилий) (Vоl. 6. Р. 354).

[13] Ὁδὸς δὲ ἡ ἀπάγουσα πρός αὐτόν ἐστιν αἱ ἀρεταί Прп. Максим Исповедник. Вопросы и сомнения 158:6–7.

[14] Ὁδὸς τίς ἐστιν ἐπὶ φιλοσοφίαν ἡ ἁπλότης. Свт. Иоанн Златоуст. На деяния Апостолов (гомилии 1–55). PG 60, 66:65.

[15] Ср. у Оригена толкование на Пс. 36:23 «И путь его восхощет»: «Путь Господень душа чистая» (Фрагменты на Псалмы).

[16] Феодор. Житие Феодосия (BHG 1776). Р. 7:20. Ср. житие прп. Герасима Иорданского: «и поклонившись святым и почтенным местам, спустился в Иордан и удалился в пустыню близ Мертвого моря, вступив в отшельническое житие» (Кирилл. Житие Герасима [Sp.]. Р. 176:1–3) и св. Илии Младшего, который захотел поклониться святым местам с тем, чтобы облечься в облик монашествующих: «Он захотел достичь Палестину, дабы в местах, принявших спасительные страдания, в них поклониться Спасителю Богу, и там облечься в святую схиму монашествующих. И как только он помыслил об этом в себе, является ему ведущий его, говоря: Сколь благое и богоугодное ты замыслил! Итак, в мире совершай свой путь (Пορεύου ἐν εἰρήνη τὴν ὁδὸν σου) и будешь с сего момента исцелять всякую болезнь и всякую немощь» (Житие Илии Младшего 14:270–277).

[17] Кирилл Скифопольский. Житие Евфимия. Р. 14:3–10.

[18] Прп. Неофит Затворник. Пανηγυρική βίβλος. 11:12–20. Ср.: Даниил Скитский. Андроник и Афанасия.

[19] εἰς προσκύνησιν τῶν ἁγίων Пαθῶν καὶ τῶν ἁγίων λειψάνων. Нифон, иером. Житие Максима Кавсокаливита 2:14–16.

[20] Луг духовный 91. Р. 2949:6–16.

[21] Кирилл Скифопольский. Житие Саввы. Р. 180:12.

[22] Характерное утверждение прп. Федора Студита.

[23] Прп. Феодор Студит. Малый катехизис 15:38–40.

[24] οὐ διὰ τὴν αὐτῶν φύσιν, ἀλλὰ ὅτι θείας ἐνεργείας εἰσὶ δοχεῖα καὶ δι’ αὐτῶν καὶ ἐν αὐτοῖς ηὐδὄκησεν ὁ θεὸς τὴν σωτηρίαν ἡμῶν κατεργάσασθαι. Прп. Иоанн Дамаскин. Слово третье в защиту святых икон 34:1–18.

[25] В ХIV в. иером. Макарий Хрисокефал проповедовал в неделю Торжества православия, говоря об изображении Креста и других священных предметах как о «сосудах благодати»: «Посему и эти святыни мы именуем сосудами благодати и считаем, что в них непреложно сохранится святость. Священным мощам святых мы покланяемся как храмам благого Духа...» (Макарий Хрисокефал. Слово на праздник Православия 84).

[26] διὰ τῆς ἐν αὐτοῖς ἐνεργουμένης δωρεᾶς τε καὶ εὐεργεσίας τὸ ἀρχικὄν τε καὶ πρωτουργὸν αἴτιον ἐπιγινώσκομέν τε καὶ δοξολογοῦμεν. Свт. Фотий Великий. Амфилохия 1.

[27] Но не единственная, как пишет в своей заметке «Зачем христианам паломничество» Наталья Адаменко: «Христиане всегда ехали и шли не к местам (ведь везде присутствует Воскресший Господь), не для принесения жертв (в каждом храме возносится бескровная Жертва), а к людям» URL: http://gazetakifa.ru/content/view/3546/.

[28] Житие Николая Сионского 35:10–13.

[29] Марк Диакон. Житие Порфирия, еп. Газского 4:12–20.

[30] Житие св. Афанасия Метеорского 241:9–10.

[31] Нил. Типикон монастыря Махера на Кипре 11:2–3.

[32] Георгий Сикеота. Житие св. Феодора Сикеоты 47:11–16.

[33] Ср. в Сотницах у прп. Никиты Стифата.

[34] Прп. Симеон Новый Богослов. Катехитическое слово 11:151–156.

[35] Ср. об освящении того, кто поклоняется святым мощам, у прп. Никиты Стифата: Исповедание веры 16.

[36] Свт. Иоанн Златоуст. О молитве PG 62, 737:57–63.

[37] Св. Николай Кавасила. Объяснение Божественной литургии 42, 5.

[38] См.: Георгий Сикеота. Житие св. Феодора Сикеоты 62.

[39] Луг духовный 180. Р. 3052:28–42. Все повествование: 1–42.

 

Источник: I Международная конференция «Традиции православного паломничества и перспективы его развития» в рамках XXI Международных Рождественских образовательных чтений 25 января 2013 г.: Сборник материалов конференции. Изд. Паломнического центра Московского Патриархата, 2013. 60 с. / Игумен Дионисий (Шлёнов). Смысл паломничества в духовном наследии Византии. 7–22 с.

Комментарии ():
Написать комментарий:

Другие публикации на портале:

Еще 9