Известный писатель и врач В.В. Вересаев в свое время писал, что научиться врачебному искусству невозможно, точно так же как искусству сценическому или поэзии, к этому должно быть призвание. Стремление оказывать помощь людям, воспитанное с детства, дает положительные плоды при выборе профессии врача.
В своих мемуарах Пирогов вспоминает, что в детстве, насмотревшись на врачей, лечивших брата, он очень любил играть в доктора. Семья была огромная: Николай – 13-й ребенок, «юнейший в доме отца», и недостатка в «пациентах» у него не было. Как не было недостатка в них и потом, всю последующую жизнь. До наших дней остался он врачом №1, и не только потому, что обладал великим талантом врачевания и обогатил медицину смелыми решениями хирурга, но и потому еще, что звание первого русского врача было присвоено ему за душевную чистоту, смелость и за правду во всем – в науке и в жизни.
Был в этом и промысел Божий. Рассказывают, что когда он родился в канун Рождественского поста 13(25) ноября 1810 года, то счастливый отец на радостях произнес: «Будет назван мой сын в честь Святителя и Чудотворца – Николаем. Бедных жалеть он будет и побеждать врагов»[1]. Так и случилось. Вся жизнь Николая Ивановича Пирогова – яркий пример целеустремленности, неустанного творческого труда, несгибаемой воли, человечности.
В мировую науку Пирогов вошел не только как академик-первооткрыватель и создатель целых разделов медицины, но и как врач-подвижник, патриот своего отечества. Его самоотверженный труд, труд врача-добровольца по спасению раненых при обороне Севастополя, его участие в войне на Кавказе и во франко-русской и русско-турецких войнах всегда будут памятны народу как образец истинного самопожертвования. Он всегда был верен святому долгу врача быть там, где он нужнее всего. О своем отъезде на Крымскую войну в 1854 г. в одном из знаменитых севастопольских писем жене он пишет: «Подумай только, что мы живем на земле не для себя только, вспомни, что пред нами разыгрывается великая драма, которой следствия отзовутся, может быть, через целые столетия; грешно, сложив руки, быть только праздным зрителем, кому Бог дал хоть какую-нибудь возможность участвовать в ней. <…> Но тому, у кого не остыло еще сердце для высокого и святого, нельзя на все, что делается вокруг нас, смотреть односторонним эгоистическим взглядом, – и ты, которую я привык уважать за твои чувства, верно, утешишься, подумав, что муж твой оставил тебя и детей не понапрасну, а с глубоким убеждением, что он не без пользы подвергается лишениям и разлуке»[2]. И это были не пустые слова. Современники свидетельствовали: «Нельзя было не последовать его великому примеру: как родной отец о детях, так он заботился о больных, и пример его человеколюбия и самопожертвования сильно на всех действовал; все воодушевлялись, видя его; больные, к которым он прикасался, чувствовали облегчение...»[3]. Пирогов стремился не пропустить любую, самую что ни на есть незначительную деталь в заботе о раненых. Он беспокоился, чтобы раненые и больные были всегда обеспечены теплой одеждой и доброкачественной едой. И если не хватало мест в госпиталях, он рекомендовал их устройство в частные дома, но так, чтобы они всегда были под присмотром.
Будучи первоклассным европейским хирургом, Николай Иванович не увлекался своим значением в науке. Он почти пророчески провозгласил в своей «Общей военно-полевой хирургии», что «будущее принадлежит медицине предохранительной». Несомненно, все основные элементы его мировоззрения пронизаны прежде всего человеколюбием, стремлением облегчить участь страждущих, состраданием к раненым и больным на войне – состраданием, положенным в основу профессиональной нравственности хирурга. Так, во избежание «внезапных душевных волнений», которые, по его наблюдениям, могут приводить к вторичным кровотечениям, врач, по его мнению, должен, прежде всего, «нравственно успокоить раненого».
Особенно это положение иллюстрирует деятельность Н.И. Пирогова по внедрению эфирного наркоза в хирургии. В литературе утвердилось мнение, что основной целью его поездки на Кавказ в 1847 г. была апробация наркоза в полевых условиях. На самом деле, по словам самого Н.И. Пирогова, его цель заключалась в оказании «нравственного влияния эфирования» там, где «тысячи людей жертвуют собой во имя общего блага». В своем «Отчете о путешествии по Кавказу» он представил опыт более 300 операций, проведенных им лично, а также результаты аналогичного числа вмешательств, проведенных другими хирургами в 25 клиниках 15 городов страны в течение одного только 1848 г. В этом труде он описал технику, клинику, физиологию, преимущества и недостатки различных видов наркоза, способы определения глубины наркотического сна, показания и противопоказания к наркозу, влияние его на смертность и т. д. И цель была достигнута: нравственное влияние эфирования на больных стало очевидно, о чем говорили «и наблюдения, и опыт, и цифры»[4]. И этому принципу – обеспечению полной анестезии при операциях – Н.И. Пирогов более не изменял. «Ни одна операция в Крыму под моим руководством, – писал он о Крымской войне 1853-1855 гг., – не была сделана без хлороформирования». Эта цифра не может не поражать воображение. Ведь во время обороны Севастополя число проведенных им и совместно с другими врачами операций под наркозом достигло 10 000 – это почти 30 операций в сутки! Скорее всего, это был самый большой опыт в мире на то время.
Тем не менее это гуманистическое начало в отечественной хирургии, сказавшееся на повышении качества проводимых операций и резком снижении смертности больных, по крайней мере оперированных Н.И. Пироговым, еще долгое время наталкивалось на неприятие «людьми, презирающими все, что только превышает их ограниченные понятия», для которых наркоз – всего лишь «дорогая вещь для госпитальной экономии». Нельзя без волнения читать письмо Николая Ивановича лейб-хирургу Н.Ф. Арендту о его неудавшейся попытке внедрить наркоз в одной из крупнейших больниц Петербурга: «Операций в Обуховской больнице я более делать не буду. Я не хочу присутствовать при мучениях больных, которых страдания не хотят облегчать от незнания дела и от скупости»[5].
Ярким проявлением высокого профессионального и нравственного долга Н.И. Пирогова является издание им некоторых трудов «в пользу неимущих», организацию в Медико-хирургической академии отделения «для безденежного содержания и пользования больных, требующих хирургического пособия», а также его бесплатные консультации в петербургских больницах для бедных – в Обуховской, Петропавловской и в больнице Марии Магдалины. И это не было позой или сиюминутным порывом. В Дерпте и Петербурге, Симферополе, Севастополе и Кишиневе, в Германии, Италии и в селе Вишня – всюду и всегда он приходил на помощь, ставя на первое место интересы больного человека. И делал это совершенно бескорыстно: «Господин Пирогов всегда так доступен и прост, что каждый больной, богатый или бедный, может прийти к нему, и он всегда окажет им безвозмездную медицинскую помощь», – писал современник[6].
Свидетели киевского периода жизни Пирогова, в чине тайного советника занимавшего высокую должность попечителя учебного округа, вспоминали, что два раза в неделю, с 8 часов утра и до 8 часов вечера, попечитель и генерал проводил бесплатные врачебные приемы. «Слепые, хромые, изувеченные и расслабленные – все обращались к знаменитому врачу, и всем им, без различия и состояния, был оказываем, смотря по состоянию, более-менее продолжительный осмотр, – свидетельствуют бывшие учащиеся Киевской гимназии, в помещении которой доктор вел врачебный прием. – Нам не раз приходило в голову, обедал ли Николай Иванович в эти дни, и мы дивились, какая необыкновенная сила воли и энергии была нужна человеку для такого самоотверженного подвига. Сколько христианского милосердия и любви вмещала в себе эта великая душа, заключенная в таком невзрачном теле!»[7].
Другой воспитанник гимназии вспоминает следующее: «Назначение в 1858 году попечителем Киевского учебного округа Николая Ивановича Пирогова, как по мановению волшебного жезла, переменило весь облик гимназии. Кто не был свидетелем-очевидцем этого знаменательного перерождения гимназии, тот с трудом поверит, чтобы личность одного человека могла произвести в очень короткое время такую колоссальную перемену во всем гимназическом строе. Сразу с необычайной быстротой прежний дух гимназии совершенно переменился: персонал гимназический был тот же, все оставались на своих прежних местах, но все как-то изменилось, преобразилось, стало действовать иначе. Телесные наказания, которые еще так недавно применялись, совершенно уничтожились, исчезло прежнее, довольно грубое обращение с воспитанниками; учителя вдруг вспомнили, что они не ротные командиры, а педагоги. И ученики вверены им не для муштровки, а для обучения и воспитания. Этот поразительный результат был достигнут не столько преобразованиями, произведенными Пироговым, сколько обаятельной личностью Пирогова, его высоким ученым и педагогическим авторитетом, его необыкновенной доступностью и простотой обращения, его глубоким уважением к личности человека. Двери к Пирогову были открыты для всякого, не исключая и гимназиста, и великий ученый принимал всех просто и давал всякому просимый совет или наставление». И еще этот бывший гимназист добавляет: «Видели мы его также часто, почти каждую службу, в гимназической церкви, через которую он проходил незаметно и становился обыкновенно в алтаре. Вообще, во время нашего пребывания в гимназии нам очень часто приходилось видеть Пирогова и любоваться его умным, добрым и серьезным лицом. Такою обаятельною была для нас, воспитанников гимназии того времени, личность Пирогова»[8].
Корреспондент газеты «Киевский телеграф» за 1861 г. сообщал, что «по просьбе больных даже в скверную погоду господин Пирогов шел пешком к ним домой, делал операции и перед уходом прятал руки в карманы, чтобы нуждающиеся хозяева не вздумали ему платить!»[9].
На прощальном обеде, данном в честь Пирогова Киевским учебным ведомством 4 апреля 1861 г., ректор Университета им. Св. Владимира Н.Х. Бунге говорил о служении Н.И. Пирогова не только науке, но и «нравственному авторитету». Более всего современников поражало то, что «анатом, хирург и испытатель материи в природе человека сделался поборником его духовного начала»[10].
В период пребывания Пирогова в Киеве писатель А.И. Куприн изобразил его в рассказе «Чудесный доктор»[11]. Все описанное там действительно произошло в Киеве. Отец семейства, некто Мерцалов, тяжело переболев брюшным тифом, остался без работы и средств к существованию. Семья с четырьмя малолетними детьми ютилась в сыром полуподвальном помещении, дети начали болеть; одна дочь умерла, вторая – при смерти. Отчаявшийся отец пошел просить милостыню. И когда он уже решил в отчаянии покончить жизнь самоубийством, в парке неожиданно встретил незнакомого доктора, который немедленно отправился с ним к больной девочке, осмотрел ее и назначил лечение. К тому же доктор оставил на столе несколько крупных кредитных билетов. И только когда было получено лекарство из аптеки, на ярлыке к нему было написано имя случайного благодетеля: «По рецепту профессора Пирогова». А.И. Куприн не выдумал рассказ, а описал случай, действительно имевший место в жизни человека, который поведал ему эту трогательную историю. «Чудесным доктором» был Николай Иванович Пирогов. «С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью, – продолжил рассказывать Куприну уже сын Мерцалова. – Все переменилось <…> отец отыскал место, матушка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казенный счет. Просто чудо совершил этот святой человек»[12].
Есть тем не менее люди, даже и в наше время, сомневающиеся в полном бескорыстии и бессеребничестве замечательного врача, которые приводят в пример якобы известные факты взимания с пациентов денег в последние годы жизни в усадьбе Вишня. Все это не соответствует действительности. Как было на самом деле, свидетельствует современник в книге «У великих могил» (1914 г.). С его слов известно, что Пирогов до последних дней принимал больных, которые съезжались к нему со всех концов. Правда, тут не обошлось без конфуза. Николай Иванович был уверен, что лечит людей бесплатно. И случайно узнал, что Александра Антоновна за его спиной берет с больных гонорары. Ошарашенный Пирогов устроил жене скандал. На него не действовали никакие доводы: ни то, что в семье денег нет – Николая Ивановича лишили всех пособий, кроме пенсии; ни то, что детей надо учить; ни то, что лекарства, которые Пирогов раздает больным, стоят денег. Но тут еще выяснилось, что при Пирогове работало два фельдшера – Альтер и Окопник, его ученик, и они тоже брали с крестьян, должно быть, какое-то вознаграждение за труд, ведь на что-то им надо было жить. И тогда, это понимая, Пирогов «установил билетную систему: с бедных за билет брал по рублю, с богатых – три. А операция с лечением стоила 10-15 рублей. Конечно, крестьянской бедноте он оказывал помощь даром». Европейская знаменитость, Пирогов был доступен самому последнему мужику. На зов его этот генерал (так называли его местные крестьяне) мог явиться днем и ночью. Крестьяне из Вишни свидетельствуют: «И деньгами нам помогал. На выкуп мы после воли (реформа 1861г.) стремились. Пошли к нему просить денег взаймы. Дал человекам шестидесяти. Некоторые потом отработали, а за другими так и пропало»[13].
О морали и нравственности как основы поведения Н.И. Пирогова свидетельствуют его слова в письме одному из друзей – Ф.Я. Каррелю, который в ноябре 1868 г. упрашивал Николая Ивановича вернуться на государственную службу: «Верно, никто не упрекнет меня в равнодушии к общественному делу или корыстолюбии… – отвечал ему Н.И. Пирогов. – Я жертвовал довольно в моей жизни для общего блага. Я служил даром и не получал никакого вознаграждения 13 лет в петербургских госпиталях… Я променял выгодную практику и обеспеченное существование на попечительство в двух учебных округах (Одесском и Киевском). Только одно – требование Отечества найдет меня всегда готовым на безусловное и положительное “да”»[14]. Так, уже будучи в преклонном возрасте, старый хирург принял приглашение правительства и Общества Красного Креста отправиться на Балканскую войну «безо всяких условий» (то есть бесплатно), поскольку «русскому человеку в переживаемое время не приходится делить условий с Обществом Красного Креста».
Даже уже будучи тяжело больным, посещая Одессу в последний раз, незадолго до смерти, он откликается на боль всех к нему прибегающих. Об этом свидетельствует выдержка из письма жены доктора А.В. Бертсона – друга Н.И. Пирогова, на даче которого в Одессе летом 1881 г. он отдыхал: «У нас на даче поселился знаменитый Пирогов. Больные осаждают нашу дачу, хотят, чтоб Пирогов дал им совет. Все это беднота из Юго-Западного края. Нищие. Жена Пирогова заявляет, что муж ее болен и принимать не может. Больные умоляют, рыдают, ужасная сцена. В это время появляется сам Пирогов. Узнав, в чем дело, он объявляет, что будет каждый день принимать бедных бесплатно. Ты бы видела, с какой верой подходят к нему эти бедняки»[15].
В письме к одной из основоположниц сестринского дела Е.М. Бакуниной за несколько месяцев до своей кончины Н.И. Пирогов сам сформулировал те нравственные начала и принципы, которыми он руководствовался: «Главное – не терять уверенности в значении дела, которому была посвящена жизнь, в пользе, доставленной Вами страждущим людям...»[16].
А своих учеников, когда был на педагогическом поприще, он напутствовал так: «Берегите жизнь и здоровье и вооружайтесь всей силой воли и нравственным чувством против чувственности, не дайте ей овладеть вашим внутренним бытием. Будьте осторожны, вдумывайтесь в жизнь, а главное, не дайте заглохнуть в душе вере и стремлению к добру – они у вас есть, как и у всего человечества»[17].
[1] Брежнев А. Пирогов. М.: Мол. Гвардия, 1990. 476 с., илл. Сер. биогр. («Жизнь замечательных людей»). С. 7.
[2] Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. М.: Изд-во АН СССР, 1950. С. 26.
[3] Там же . С. 510.
[4] Федоров В.Д., Глянцев С.П. Гениальность и нравственность в жизни и деятельности Николая Ивановича Пирогова / Институт хирургии им. А.В. Вишневского; Науч. центр серд.- сосуд. хирургии им. А.Н. Бакулева. [Электр. ресурс] // Вестник РГМУ, 2010.
[5] Там же.
[6] Дейнека И.Я. О медицинской деятельности Н.И. Пирогова во время пребывания его в должности попечителя Одесского учебного округа // Новый хир. арх. 1956. №6. С. 42.
[7] Чалый М. Вторая киевская гимназия (1852-1861) // Киевская старина. 1900. №7-8. С. 67.
[8] Забугин Н.П. Воспоминания. (1856 – 1861) // Столетие Киевской Первой гимназии (1809-1811 – 1911). Т. 2. К., 1911. С. 599-600.
[9] Пирогов Н.И. Сочинения В 2-х тт. СПб., 1887. Т. 2.
[10] Там же. С. 535.
[11] Куприн А. Чудесный доктор // Рождественское чудо. Рассказы русских писателей. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2014. С. 192-204.
[12] Брежнев А. Пирогов. М.: Мол. Гвардия, 1990. 476 с., илл. Сер. биогр. («Жизнь замечательных людей»). С. 361-362.
[13] Панкратов А.С. У великих могил. М.: Издалъ Валентинъ Португаловъ, 1914. С. 8-9.
[14] Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. М.: Изд-во АН СССР, 1950. С. 572.
[15] Здоров’я України. Медична газета. №11-12 (240-241). Червень 2010. С. 73.
[16] Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. М.: Изд-во АН СССР, 1950. С. 495-496.
[17] Душа моя – храм разоренный. Что разделяет человека и Бога / Н. Пирогов; Д.Е. Мелехов. М.: Русский Хронографъ, 2005. 256 с.