В конце 1950-х годов, в пору так называемой хрущевской оттепели, наметился феномен возвращения интеллигенции к корням, к своему идентификационному коду. Такое возвращение имело свои причины. Они связаны с обращением госполитики в годы войны к патриотическим чувствам людей. Обращение это в первую очередь базировалось на «русской героической тематике» – ратных подвигах благоверного князя Александра Невского, Дмитрия Донского, преподобного Сергия Радонежского и других. В послевоенное время пропагандистская машина использовала достижения русского искусства (опера, балет, кино) для рекламы социалистического строя за рубежом. Поиск человеком лучшего мира и светлого будущего заставлял многих отходить от пропагандируемой официальной идеологией научной фантастики в глубь духовных поисков. Творчество молодых писателей и художников, научные поиски ученых времен хрущевской оттепели заставили молодых интеллектуалов оставить удушливые идеологические рамки и, переоценив «темное прошлое» своей страны, искать духовное содержание в, казалось, забытых ценностях «старого мира». Писатели-деревенщики В. Солоухин, В. Распутин открыли для современников мир крестьянского быта, неразрывно связанного с религией.
Религиозный подъем конца 1960-х – начала 1970-х гг. стал совершенно неожиданным для советских руководителей и общественных деятелей. В связи с невозможностью идти в светлое будущее с религиозно настроенными гражданами, да еще имеющими высшее образование, в 1960-1970-е годы под особый контроль государственных органов был взят процесс поступления в духовные учебные заведения. О количестве интеллигенции, пришедшей в Церковь, могут косвенно свидетельствовать факты крещения детей. Из 100% крещенных и официально зарегистрированных в 1975 году в Костромской области детей у 20% родители были служащими и представителями интеллигенции[1].
Из-за строгого контроля за поступлением в духовные заведения и трудностями в получении рукоположения в священники для людей с высшим образованием либо для людей, занимавших административные посты, в 1970-е годы возникло явление, когда желающие стать священниками из-за невозможности поступить в семинарию рукополагались у провинциальных архиереев. Имели место тайные рукоположения и монашеские постриги. Например, профессор Г. Каледа был тайно рукоположен в священнический сан в 1972 г. в Ярославле митрополитом Иоанном (Вендландом). Тайные постриги монахинь и монахов проводились повсеместно. Протоиерей В. Лавринов пишет в своей книге «Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы» о большом количестве тайных монахинь в Свердловской и Пермской епархиях. Он также сообщает, что тайные постриги монашествующих проводили иеромонах Арсений (Мельников) и иеромонах Игнатий (Кевролетин), причем первый из них был тайно рукоположен во епископы[2].
В 1960-е годы, несмотря на желание пропаганды представить священнослужителя пьяницей и алчным мироедом, через киноискусство режиссеры пытались показать облик глубоко образованного, разносторонне и интеллектуально развитого, культурного священнослужителя. «Все остается людям» (1963), «Андрей Рублев» (1966), «Семнадцать мгновений весны» (1973), «Ищу мою судьбу» (1974) – в названных фильмах священнослужитель предстает как образец высшей духовной культуры.
Такой образ пастыря был создан не на пустом месте. Священноначалие Церкви, начиная с послевоенного времени, неустанно призывало священнослужителей расширять проповедническую и богослужебную деятельность, быть примером прихожанам в пастырской и семейной жизни. Особенно проникновенно и назидательно звучали слова Святейшего Патриарха Алексия I при вручении архипастырского жезла новопоставленным архиереям – управляющим епархиями Русской Православной Церкви. В них он наставлял епископов на воспитание в себе и в пастве духовных критериев – бодрствования, дисциплины, возгревания благодати, подбодрял их в бесстрашном несении церковного послушания[3].
Выглядит любопытным факт того, что в 1960-е годы, когда епископы и священники находились под пристальным вниманием как соответствующих органов, так и общественности, когда многим агентам КГБ в священнической среде (ренегатам) была дана отмашка порочить Церковь, показав ее несостоятельность и лживость своей веры публичным отречением, организм Церкви становился как никогда крепким. Она очищалась от людей, пришедших в нее ради корыстных целей. От двурушников, предателей, лицемеров и лжецов. Удивительно, что дискриминационные меры, направленные на сокращение численности священников, со стороны государственных органов власти и облуполномоченных по делам религий, налагаемые якобы за нарушения законодательства о культах или из-за неприглядных явлений священнического служения, на самом деле помогали Церкви избавляться от многих людей, ее порочащих. В связи с обстановкой тех лет в нее стали по большей части приходить люди стойких убеждений и жизненных идеалов. И в рамках повышения дисциплины среди священнического сословия задачи священноначалия и светских властей совпадали. Можно сказать, что, сама того не желая, власть укрепляла священнические кадры. «Одной из моих первых задач было внедрение надлежащей дисциплины среди приходского духовенства и наблюдение за постановкой церковного дела на местах», – писал митрополит Антоний (Кротевич), оценивая свою деятельность в Ивановской епархии[4]. Он принимал порой жесткие меры по искоренению таких «традиционных пороков» духовенства, как пьянство, нигилизм, скандализм, кляузничество.
Конечно, такой вывод будет верен лишь отчасти, так как в задачи власти укрепление священнической дисциплины не входило. Многие достойные священники пострадали от властей как раз из-за своей активной деятельности, направленной на оживление религиозной жизни.
О заслугах Русской Церкви перед отечеством, о ее роли в воспитании и образовании народа, раскрытии его самосознания рассказал Патриарх Алексий (Симанский) в публичном докладе на Конференции советской общественности за разоружение 16 февраля 1960 года. Его слова о Церкви как родоначальнице русской культурной цивилизации вызвали изумление и негодование некоторых советских ученых. Однако многие из них услышали в словах Патриарха ту истину, которую невозможно было скрыть никакими усилиями антирелигиозной пропаганды.
Несмотря на цензуру Совета по делам религий, призывы Патриарха к пастырям о соответствии своему служению были опубликованы на страницах единственного и официального печатного органа Церкви – «Журнала Московской Патриархии». В журнале были также напечатаны призывы авторитетных и эрудированных пастырей-проповедников к священнослужителям и мирянам о возвращении к духовной стороне жизни и уверения в том, что невозможно человеческими усилиями разрушить Церковь.
Отметим, что в 1950-1960-е годы в епархиях Русской Церкви была большая нужда в образованных и культурных пастырях, жертвенно понимающих свое служение. Архиереи предоставляли окончившим академии и семинарии священникам лучшие городские приходы. Авторитет академиста был высоким. Заочный сектор Московской духовной академии был переполнен. Многие священнослужители искренне желали повысить свой образовательный уровень.
Именно такие пастыри – всесторонне образованные, знающие историю и культурные особенности не только своей страны, но и мира, – и были нужны. Образованность населения росла, люди искали ответы на вопросы бытия, на которые не могла ответить партийная номенклатура и идеология, постоянно и тщетно записывающая в свой актив лишь новые антирелигиозные лекции и соответствующую литературу. Известными пастырями-наставниками в те годы становятся протоиереи Всеволод Шпиллер, Александр Мень, Борис Старк, Дмитрий Дудко. По нелегальным каналам в СССР проникают книги прот. А. Меня «Сын человеческий», «Истоки религии». Представители столичной интеллигенции достают произведения о. Павла Флоренского, С. Франка, священника С. Желудкова, статьи, изданные в самиздате.
Но не только интеллект пастыря притягивал к себе людей. В малодоступные сельские приходы, туда, где служили лица монашеского звания, приезжала столичная интеллигенция, чтобы услышать неформальное слово о Боге и быть понятыми в своих духовных исканиях. Протоиерей Николай Важов так вспоминал о своем духовнике, игумене Никоне (Степанове). Еще младенцем мама носила на руках к нему маленького Николая. Чтобы добраться из глухой деревни в Тверской области до о. Никона, сначала они ехали 30 км на электричке, а затем 12 км шли пешком зимой, ночью, могли и заплутать. Но доходили[5].
К архимандритам Борису (Холчеву), Павлу (Груздеву), Тавриону (Ботозскому), Поликарпу (Будакве) приезжали тысячи людей. Среди них были академики Л.А. Арцимович, Б.В. Раушенбах, философ В. Аксючиц и другие. Протоиерей Аркадий (Шатов) вспоминал о служении архим. Павла (Груздева): «Его богослужение было живым и огненным. Глядя на него, можно было видеть, как он беседует со Христом»[6].
При наличии в то время ограниченного количества монастырей, не могущих вместить всех желающих, при храмах, где настоятельствовали бывшие насельники монастырей, создавались общины из приезжих интеллигентов. Погружаясь в культуру богослужебной молитвы, изучая тексты на церковнославянском языке, каноны иконописания, толкование содержания Библии (затрагивая историю древнего мира и археологию), жития святых, погружаясь в канву вековой дохристианской и христианской культуры, слушая искусных проповедников и богословов, они проникались атмосферой церковной жизни, становились образованными церковными культурными людьми. Так передавался духовный код древней Святой Руси.
Архиепископ Киприан (Зернов) в 1960-1970-е годы вел ежегодный проповеднический цикл. В проповедях он объяснял как историческую канву, так и смысл праздников, песнопений, житий святых. По свидетельствам очевидцев, человек, слушавший проповеди в Скорбященском храме в течение года, мог сдать экзамен в духовную семинарию. Он же ввел и лично проводил в храме катехизические беседы перед крещением[7]. О великом даре слова митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича) сказано много. Например, Иерусалимский Патриарх Тимофей, сравнивший митр. Николая со святителем Димитрием Ростовским, неоднократно заявлял, что слова, речи и послания митрополита «не исчезнут, а будут жить и читаться вечно»[8]. Так происходила передача генетического кода Святой Руси новым поколениям.
Многие из пришедших к вере интеллигентов, вдохновленные священническим служением своих наставников, впоследствии приняли священнический сан. Назовем имена протоиерея Владимира Воробьева, архиепископа Аркадия (Шатова), протоиереев Александра Салтыкова и Димитрия Смирнова. Они не только прикоснулись к великой церковной культуре, но и стали активными ее проповедниками. В 1990-х годах возникли Общедоступный православный университет, Православный Свято-Тихоновский богословский институт, Свято-Филаретовский православно-христианский институт, возглавляемые священниками-миссионерами, пришедшими в Церковь на волне возвращения интеллигенции к своим корням.
Таким образом, следует сделать вывод о культурном коде Святой Руси, который несмотря ни на какие запреты и смены политических институций передается через священство новым поколениям россиян.
Список использованных источников
- Архимандрит Павел (Груздев). М.: Изд-во «Отчий дом», 2006. С. 184.
- Важнов Н., прот. Усердный к молитве священник никогда не будет оставлен. //Журнал Московской Патриархии. 2018. №5. С. 38.
- Лавринов В., прот. Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2001. С. 93.
- Речь Патриарха Московского и всея Руси Алексия, при вручении архипастырского жезла новопоставленному епископу Костромскому Иоанну. «Слова, Речи, Послания, Обращения, Статьи» (1948-1954). Т. II. М.: Московская Патриархия. 1954. С. 60.
- Сазонов Д.И. Сопротивление духовенства реформе приходского управления 1961 года (по материалам Ярославской и Костромской областей) // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Научно-методический журнал. 2015. №4, июль-август, С. 35.
- Свенцицкий А.Б. Указ. соч. С. 154-155.
- Сурков С.А. Митрополит Николай (Ярушевич). С. 517.
[1] Сазонов Д.И. Сопротивление духовенства реформе приходского управления 1961 года (по материалам Ярославской и Костромской областей) // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Научно-методический журнал. 2015. №4, июль-август. С. 35.
[2] Лавринов В., прот. Екатеринбургская епархия. События. Люди. Храмы. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2001. С. 93.
[3] Речь Патриарха Московского и всея Руси Алексия, при вручении архипастырского жезла новопоставленному епископу Новороссийскому Сергию // ЖМП. 1955. №10. С. 17; Алексий, Патриарх Московский и всея Руси. Речь Патриарха Московского и всея Руси Алексия при вручении архипастырского жезла новопоставленному епископу Костромскому Иоанну. «Слова, Речи, Послания, Обращения, Статьи» (1948-1954). Т.II. М.: Московская Патриархия. 1954. С. 60.
[4] Государственный архив Ивановской области (ГАИО). Ф. р-2953. Оп. 4. Д. 12. Л. 54.
[5] Важнов Н., прот. Усердный к молитве священник никогда не будет оставлен // ЖМП. 2018. №5. С. 38.
[6] Архимандрит Павел (Груздев). М.: Изд-во «Отчий дом», 2006. С. 184.
[7] Свенцицкий А.Б. Указ. соч. С. 154-155.
[8] Сурков С.А. Митрополит Николай (Ярушевич). С. 517.