Одним из главных направлений в многогранной деятельности блаженного Августина, как богослова, проповедника, защитника православной кафолической веры, и учителя Вселенской Церкви была полемика с донатизмом — схизматическим движением, распространившимся в Северной Африке в IV — пер. пол. V веков. Корпус антидонатистских сочинений[1] занимает важное место в поистине гигантском литературном наследии святого отца. Кроме того, тезисы и аргументы, изначально сформулированные в процессе критики донатизма, св. Августин использовал в иных сочинениях (например — De civitate Dei) и поучениях. Антидонатистские сочинения Августина всесторонне отражают его взгляды и учение о том, что есть Церковь ad intra, о кафолическом характере Церкви и Ее единстве. Поэтому построение целостной концепции православной экклезиологии без обращения к наследию блаженного Августина, в частности к антидонатистскому корпусу, невозможно. Августин более всех святых отцов IV—V вв. писал о Церкви. Данная статья посвящена одному из основных богословских тезисов, который св. Августин противопоставил донатизму. Это тезис о Ecclesia permixta — смешанной Церкви.
* * *
В 303[2] году в Римской империи начались жестокие гонения на христиан. 24 февраля был обнародован эдикт императора Диоклетиана, в котором повелевалось повсюду разрушать церкви и уничтожать священные книги, лишать христиан государственных и военных должностей, всякого почета и достоинства. В начале император не хотел проливать крови христиан. Но позже соправитель цезарь Максимиан убедил престарелого императора, что пожар, случившийся во дворце в Никомидии—дело рук христиан, и последующие императорские декреты предусматривали пытки и массовые казни за отказ от участия жертвоприношений древнеримским богам. Не все правители в римских провинциях были столь жестоки. Некоторые, как Констанций Хлор, отец Константина Великого, пытались избежать массовых казней христиан, ограничиваясь изъятием книг и сосудов, разрушением базилик, заключением в тюрьмы тех христиан, кто открыто исповедовал веру и протестовал против гонений. Также и некоторые епископы и клирики, пытаясь избежать противостояния с чиновниками, без сопротивления отдавали священные книги и сосуды для последующего уничтожения[3]. В церковном народе было немало чрезмерно строгих ригористов, которые возбуждали враждебность к пастырям, заподозренным в соглашательстве с имперской властью, называя их презрительно traditores.
Поводом для раскола стали выборы епископа Карфагена вместо скончавшегося Менсурия (ок. 311 г.). Менсурий проявил хитрость, выдав вместо священных книг еретические сочинения, но даже эта уловка навлекла на него обвинения в предательстве. Кроме того, некоторые городские бедняки предпочитали объявить себя христианами и отправиться в тюрьму в качестве невинных страдальцев, а не разорившихся должников. Менсурий вынужден был объявить, что тем, кто сами предали себя властям, бравируя своей смелостью, или же надеясь избежать долговых обязательств, не следует воздавать честь, как истинным исповедникам. Это обстоятельство также было использовано для дискредитации Менсурия. Когда же на кафедру епископа Карфагена был избран архидиакон Цецилиан, имевший, как и Менсурий, недобрую репутацию, среди христиан Карфагена начались волнения. Кроме того, к избранию и посвящению Цецилиана не был приглашен епископ Тигисии и примас Нумидии Секунд. Посвящение совершил Феликс, епископ Аптунги, соседнего с Карфагеном города, также имевший славу традитора. В 312 г. Секунд вместе с нумидийскими епископами—суффраганами прибыл в Карфаген и собрал синод в частном доме, предоставленном богатой вдовой Луциллой, имевшей личную неприязнь к Цецилиану. Синод Секунда объявил о низложении Цецилиана и избрал вместо него наперсника Луциллы, чтеца Майорина. Тогда же Майорин принял рукоположение от Доната, епископа г. Каза—Нигра. Цецилиан в свою очередь воспротивился такому развитию событий и обратился к суду императора Константина Великого. Император без всякого колебания признал Цецилиана в качестве кафолического епископа, почтил его богатой милостыней, поручив ее раздать клирикам Карфагена. Проконсулу Анулину было поручено исследовать суть конфликта и, при необходимости, наказать виновных[4]. Но и партия Майорина также обращалась с ответной жалобой на Цецилиана к проконсулу. В итоге император передал дело на суд римского папы Мильтиада (311-314). Папа в 313 г. собрал синод в Риме. На синод прибыли Цецилиан вместе с 10 сочувствующими епископами и Донат вместе 10 епископами из противоборствующей партии. Синод исследовал все пункты обвинений в отношении Цецилиана и полностью оправдал его, признав законным епископом Карфагена. Его оппоненты не пожелали смириться с поражением и вновь обратились с иском к императору. Константин Великий повелел созвать собор в Арле, в Галлии. Собор, объединивший епископов всей западной части Римской империи, открыл заседания 1 августа 314 г.. Папа Сильвестр, преемник Мильтиада, прислал своих легатов—двух пресвитеров и двух диаконов. Собор вновь исследовал все обвинения в отношении Цецилиана и подтвердил его невиновность и законность его избрания и посвящения. Оппоненты Цецилиана не подчинились и соборному определению. Вскоре Майорин скончался, и противники Цецилиана избрали своим вождем епископа Доната Великого (одноименного еп. Донату из Каза-Нигра). Его именем (донатизм) и было названо обширное схизматическое движение, смущавшее мир Северо-Африканской Церкви в течение столетия. В течение IV в. со стороны имперской власти предпринимались спорадические попытки подавить схизму репрессивными мерами, однако они были безуспешными и только способствовали тому, что в народе донатисты считались “церковью мучеников”. В начале V в. положение изменилось. Кафолическим епископом Карфагена стал энергичный Аврелий, а в городе Иппон—Регий в сан пресвитера был посвящен св. Августин, в 396 году он занял кафедру епископа. Аврелий и Августин повели решительную борьбу против донатистов, окончившуюся созывом в 411 г. в Карфагене собрания (collatio) из 286 кафолических и 279 донатитских епископов, на котором кафолические епископы во главе с Аврелием и блаженным Августином одержали победу в прениях. В 414 году император Гонорий лишил донатистов всех гражданских прав, а в 415 запретил донатистам собираться на публичные богослужения под страхом смертной казни.
* * *
Донатисты веровали, в целом, в те же догматы о Боге, что и Кафолическая Церковь (“Большинство из них заявляют, что содержат полностью ту же веру в Отца и Сына и Святого Духа, которая содержится Кафолической Церковью”)[5]. Но так как они превратно учили о природе Церкви и церковных таинств, донатизм можно справедливо назвать экклезиологической ересью. Донатисты считали, что в истинной Церкви нет места тем, кто запятнал свою совесть компромиссом с враждебным христианству внешним миром и гражданской властью. Чистота и святость Церкви зависит от моральной безупречности и праведности ее членов. Настоящие христиане должны всегда быть готовы и даже стремиться к тому, чтобы принять мученическую кончину. Епископы — традиторы и поставленные ими клирики, виновные, хотя бы и косвенно, в соглашательстве, не могут более считаться истинными служителями Христовыми, а таинства, совершенные ими, — недействительны, поскольку те, кто их совершил, своими грехами поставили себя вне истинной Церкви. Следуя учению свщмч. Киприана Карфагенского о том, что крещение, принятое в еретических и схизматических сообществах, лишено благодати[6], донатисты повторно совершали Крещение над теми, кто переходил в донатизм из Кафолической Церкви. Поскольку донатисты прекрасно понимали, что они находятся вне общения с Римской Церковью и восточными кафолическими Церквами, основанными апостолами, то они заявляли, что подлинная Церковь Христа находится только в Северной Африке, естественно, считая таковой сообщество своих единоверцев (“Его Церковь соделана явной не только в одной Африке, как они дерзко осмеливаются утверждать в тщеславном безумии, но распространена во всем мире”[7]). Донатисты поначалу привлекали народ видимой непоколебимой честностью и строгостью. Блаженный Иероним свидетельствовал, что Донат “своей убедительностью ввел в заблуждение почти всю Африку, особенно Нумидию”[8]. Но уже ко времени восшествия блаженного Августина на епископскую кафедру донатисты стали терять былое сочувствие в народе по двум причинам. Во - первых, между донатистскими епископами возникли разделения (раскол Максимиана в 391 г.). Во-вторых, если часть донатистов (последователи самого Доната Великого, епископов Пармениана, Примиана) сохраняли строгость нравов и добропорядочность, то были и другие, которые объединились с циркумцеллионами — агрессивными фанатиками, добивавшихся своих целей путем насилия и грабежей. В бандах циркумцеллионов находили прибежище беглые рабы, разорившиеся крестьяне, преступники. Вооруженные дубинками, циркумцеллионы терроризировали владельцев вилл и ферм, зажиточных земледельцев. Циркумцеллионы считали, что смерть в вооруженной стычке равноценна мученичеству. Августин также обвинял их в склонности к массовым суицидам (“Это была их ежедневное занятие убивать себя, кидаясь с обрывов, в воду или в огонь”).[9] Поэтому донатизм к началу V века представлял также и социальную опасность, что послужило основанием для строгих запретительных мер против донатистов со стороны государства.
* * *
Августин учил, что истинная Церковь Христова распространена “От Иерусалима и во всех других народах”[10]. Все христиане являются “семенем Авраама, в котором все земные племена наследуют благословение”[11]. “Сколько бы нас не было, мы все, по благословению Божию — верные в этой Церкви, то есть в этом городе, в этой области, в этой провинции, за морем (то есть в Риме и Италии), и во всех странах мира, так что от восхода солнца до заката славится Имя Господне. Все это имеет Кафолическая Церковь, истинная Мать наша, истинная Супруга Своего Жениха”[12]. Церковь — одна для всех людей (quia per totum est). Поэтому Она именуется “Кафолической” ("secundum totum" enim καθόλου Graece dicitur.)[13]. Эта Церковь есть Тело Христово. “Тот, кто не член Христов, не может получить христианского спасения. Истинные члены Христа связывают себя единством любви и соединены под Главой, Которая есть Иисус Христос”[14]. “Любовь, которая покрывает множество грехов, есть особый дар Кафолического единства и мира…”[15]. Св. Августин отвергает решительно отвергает старые обвинения в традиторстве по причине их неосновательности — “Я не делал того, что ты утверждаешь, я не выдавал священных книг, твои обвинения—ложны, ты никогда не сможешь доказать их”[16], имея ввиду то, что ни он, ни один из его современников — епископов Кафолической Церкви не был традитором, потому что гонения закончились много лет назад. Только тот, кто лично совершил грех, несет за него ответственность перед Богом и Церковью. Августин мог бы в ответ распространить вину за грабежи, насилие, пьянство, распущенность циркумцеллионов на всех донатистов (“Какую пользу вы можете извлечь из трезвости Доната, если вы развращены пьянством циркумцеллионов?”[17]), но он не считал справедливым обвинять все сообщество в преступлениях, совершаемых отдельными его членами — “Никакой грабитель не имеет отношения к вам, если вы сами все не грабители, также и никакой традитор не относится ни к кому из нас, если мы сами - не традиторы. И мы все, кафолики, которые следуют духу данного суждения, не разоряем единства Церкви, а вы все — еретики, ибо вы, основываясь на обвинениях, какими бы они справедливыми или ложными не были, выдвигаемых против отдельных личностей, не желаете хранить христианскую любовь с Семенем Авраама”[18].
Кафолическая Церковь объединяет в своем лоне всех призванных Христом ко спасению и верующих в Него. Поэтому до тех пор, пока Церковь пребывает в земном странствовании, среди верующих соблюдаются как праведные, так и грешные — “И хотя козы могут пастись вместе с овцами, они не встанут одесную, хотя солому могут молотить вместе с пшеницей, она не будет собрана в житнице, хотя плохая рыба может плавать в сети вместе с доброй в сети Божией, она не будет собрана в лодке. Пусть никто не превозносит даже доброго человека, пусть никто не отвращается от даров Божьих даже в дурном человеке”[19]. В Церкви “перемешаны добрые со злыми (mixti sunt boni malis) , и злые по всей земле и добрые по всей земле, в злых ропщет вся земля, в добрых восхваляет (Бога) вся земля”[20], . Отсюда следует понятие “смешанная Церковь” (ecclesia permixta). Развивая этот тезис, блаж. Августин настаивает на реалистическом восприятии действительности церковной жизни. Человек, начинающий свой личный духовный путь в Церкви, должен быть готов к тому, что в Церкви он неминуемо столкнется как с поучительными примерами возвышенных добродетелей, так и соблазнами пороков и страстей. Не только среди мирян, но и пастырей Церкви неминуемо встречаются люди, не соответствующие своему христианскому призванию. Не следует поддаваться иллюзиям, что христиане “все любят друг друга, и все делают все лучшее, что могут друг для друга; он предают себя молитвам, посту, гимнам; по всей земле с мирным единодушием восхваляют Бога”. Встретив порочных христиан, такой человек может оказаться оскорбленным их поведением, и он отвернется от добрых. Наоборот, те, кто видят в христианах только дурное, “которые ненавидят и хулят, предвзято судят о них, вопрошая, что за люди христиане? Кто такие христиане? Жадные люди, взяточники. Разве не те же люди наполняют церкви по праздникам, которые наполняют театры и амфитеатры во время игр и других представлений? Они—пьяницы, чревоугодники, завистники, клеветники друг на друга. Здесь есть такие, но не все такие. И хулитель в своей слепоте не видит добрых и тот кто хвалит, в своем недостатке внимания молчит о плохих”[21].
Вместе с тем не следует впадать в осуждение или пристрастие к оценочным суждениям о других людях. Во-первых, никакое человеческое представление о личности другого человека не может быть по существу истинным — “Только не чувствуй себя правым в восхвалении любого примера жизни: “Прежде смерти не называй никого блаженным”(Сир. 11. 28)[22] ; “Те, кто намереваются войти (в Церковь) не знают сами себя. Насколько меньше ты знаешь их?”[23]. Во-вторых, право судить кого-либо принадлежит только Богу. На утверждение Петилиана о том, что священник не может иметь святости, то есть дара благодати Святого Духа, если не вел непорочной жизни, Августин экспрессивно возражал: “Покажи мне трибунал, где ты был возведен на трон судии, так что весь мир должен предстать на допрос перед тобой, и с какими ты глазами ты проверял и судил — я не скажу о совести — но даже о делах всех людей, так, что ты можешь сказать, что весь мир потерял свою непорочность. Тот, кто был вознесен до третьего неба, сказал— “и я сам не сужу о себе (1 Кор. 4. 3)”. И ты пытаешься произнести приговор на весь мир, в котором распространено повсюду наследие Христа?”[24]
Августин опровергал решительно опровергал утверждения донатистов о недействительности таинств, прежде всего Крещения, совершенных утратившими моральную чистоту служителями. По мнению Августина, нет никакой связи между святостью таинства и нравственным обликом священника. Крещение Христа, освященное словами Евангелия — несомненно свято, как бы осквернены и нечисты были служители, потому что его внутренняя святость не может быть осквернена, и Божественное величие пребывает в таинстве, или же к спасению тех, кто использует его правильно, или к погибели тех, кто использует его превратно”[25]. Св. Августин, в отличие от свщмч. Киприана, признавал действительность крещений, совершенных схизматиками или еретиками. Однако он проводил различие между действительностью таинства (“sed aliud est Sacramentum, aliud virtus Sacramenti”)[26]. Крещение, совершенное в схизматическом или еретическом сообществе — действительно и не должно повторяться. Но оно не оказывает никакого благотворного действия (virtus) на душу человека и остается бесплодным, если он пребывает вне общения с Церковью.
* * *
Только будучи в ограде Кафолической Церкви человек получает возможность достичь спасения, которую может осуществить в течение всей своей жизни, имея благое намерение и “веру, действующую любовью”, по делам которой Господь воздает вечную жизнь[27]. Но лишь немногие достигают спасения, став причисленными обществу святых (communio sanctorum). “Праведных, как сказано, будет мало в сравнении с неправедными, точно также если сравнивать с соломой, можно сказать, что мало зерна даже в самом обильном урожае, и все же только сами зерна, когда собраны в кучу, наполняют житницу”[28]. Именно это общество святых имел ввиду св. Августин, называя его Градом Божиим (civitas Dei). Слово civitas дословно означает гражданство (civitas romana—римское гражданство); гражданская община, гражданское самоуправление, в отличие от urbs, т. е. город, как географическое понятие. Сivitas Dei — сообщество истинных христиан, в котором Бог полагает в нынешнем веке основание Небесному Царствию, которое в своей полноте и совершенстве откроется в веке будущем —“Правда, нисходит он с неба с самого начала, с того времени, как граждане его в течение этого века по благодати Божией, сходящей свыше, возрастают через купель возрождения в Духе Святом, ниспосланном с неба. Но по суду Божию, который будет последним судом через Сына Его – Иисуса Христа, град этот по дару Божию явится в таком великом и новом блеске, что не останется никаких следов ветхости; так как и сами тела от ветхого тления и смертности перейдут к нетлению и бессмертию.”[29]. Комментируя Евангелие от Иоанна (14, 2-4), Августин говорил: “Этот Дом Божий, то есть Храм Божий, Царство Божие и Царствие Небесное все это время сооружается, строится, устраивается, собирается”[30]. Во время земного странствования Град Божий “призывает граждан из всех народов и набирает странствующее общество во всех народах…”. [31] Поэтому праведные и грешные “переплетены и взаимно перемешаны в настоящем веке, пока не будут разделены на последнем суде” . Однако подчас те, кто пренебрегают своим спасением, и даже ведут себя враждебно по отношением к праведникам, могут изменить свое поведение. “В исправлении и некоторых из них отнюдь не следует отчаиваться, коль скоро и среди самых отъявленных врагов скрываются подчас предопределенные друзья, еще неведомые даже для себя самих”[32].
* * *
Как в прошлом, так и в настоящем в Православной Церкви появляются множественные схизматические движения, которые часто определяют собирательным термином “альтернативное православие”. Разрозненные группы, именующие себя “истинно-православными церквами”, “катакомбными юрисдикциями”, сторонники греческих старостильных зилотских сообществ, анонимных “афонских старцев”, взбунтовавшихся священников —“ревнителей чистоты веры” и т. п. — все они в своей общей массе являются идейной реинкарнацией позднего донатизма с его фанатизмом и раздробленностью. Донатисты обвиняли Кафолическую Церковь в схизме, т. е. признании “ложных” епископов, в ереси — за другой богословский подход к вопросу о служителях таинств, апостасии — за “предательский” компромисс с Римской империей, традиторство, и совместное преследование раскольников. Похожие обвинения в ереси (“экуменизм”), апостасии (“сергианство”, сервилизм в отношениях с государственной властью, “антихристианским мировым правительством”, “масонами” и т. п. ) звучат в отношении Русской Православной Церкви и других поместных Православных Церквей со стороны мнимых “истинно - православных”. В этих сектах даже если и не совершают повторных “крещений” над адептами, уклоняющимися в раскол из канонических Церквей, тем не менее, постоянно звучит общий пропагандистский штамп о “безблагодатности” и канонической несостоятельности священства в Русской Православной Церкви или иных православных Церквах. В антидонатистском корпусе сочинений блаженного Августина содержатся исчерпывающие аргументы против подобных обвинений. Не следует забывать, что св. Августин квалифицировал их как ересь. Кроме открытых сектантских групп, существуют фракционные движения, объединяющие людей, которые внешне принадлежат Церкви, но агрессивно навязывают идеи, подчас фантасмагорические и имеющие косвенное отношение к христианству, и проявляют крайнюю нетерпимость по отношению к мыслящим иначе. Апостол Павел писал коринфской Церкви: “Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные” (1 Кор. 11. 19). Между апостолами Петром и Павлом было несогласие о том, следует ли христианам, обратившимся из язычества, соблюдать предписания Моисеева закона (Гал. 2. 11-16), и св. Павел обличал ап. Петра. Но ап. Петр, в свою очередь отмечая “нечто неудобовразумительное” в посланиях Павла, тем не менее свидетельствовал о глубоком личном уважении к его “”премудрости” (2 Петр. 3. 16.). Между св. Киприаном Карфагенским и его современником Римским епископом Стефаном были разногласия по вопросу о действительности крещений, совершенных еретиками и схизматиками. И только св. Августин разъяснил это противоречие с точки зрения богословия таинств, вместе с тем отдавая долг почтения к памяти св. Киприана. На этих примерах следует учиться культуре богословского диалога по тем или иным богословским, нравственным, мировоззренческим вопросам. Можно и нужно обсуждать идеи, но не провоцировать личностную неприязнь и враждебность.
Существуют и иные современные вызовы, ответы на которые мы также находим у святого отца. Нередко в личном общении, в социальных сетях, информационных каналах муссируются всевозможные мнимые или действительные факты несоответствия поведения и образа жизни отдельных представителей клира и мирян христианскому идеалу нравственности, переходящие в негативные обобщения, распространяющиеся на все церковное сообщество. Для некоторых христиан, только начинающих свой духовный путь, столкновение с нравственным несовершенством в церковной среде нередко становится непреодолимым соблазном, из-за которого они покидают церковную ограду. Причина духовного кризиса таких христиан кроется в том, что они сами изначально имеют иллюзорные представления о том, что есть Церковь по своей сущности. Церковь, действительно, есть Тело, Главой Которого является Христос-Спаситель. Но членами этого Тела являются люди, каждый со своими достоинствами и недостатками. Именно потому, что Кафолическая Церковь Христа—одна во всем мире, она объединяет в своем лоне праведных и грешных, сильных и немощных. “Sancta Ecclesia nos sumus —Святая Церковь—это мы”.[33]
“Я увещеваю вас, я умоляю вас… — через века звучит призыв великого и премудрого учителя блаженного Августина — любите эту Церковь, будьте в этой Церкви, будьте этой Церковью, любите Доброго Пастыря, Жениха, столь прекрасного, Который не обманывает никого, Который не желает никому погибнуть. Молитесь также за рассеянных овец, чтобы они пришли, чтобы они познали Его, чтобы она любили Его, чтобы они были Единым Стадом при Едином Пастыре”[34].
[1] Contra epistolam Parmeniani, (Против послание Пармениана), в 3 кн., 400 г.; De baptizmo contra donatistas (О крещении против донатистов) в 7 кн., 400 г.; Liber de Unitate Ecclesiae contra Donatistas (Книга о единстве Церкви против донатистов), 402 г.; Contra Cresconium grammaticum (Против Крескония Грамматика, в 4 кн., 406 г.; Contra litteras Petiliani (Против писаний Петилиана) в 3 кн., 401-405 гг.; Breviculus collationis cum donatistis» (Краткое изложение спора с донатистами), 411 г.; De correctione donatistarum (Об исправлении донатистов), 417 г., и др..
[2] Британский историк Адриан Фортескью указывал, что гонения на христиан в Северной Африке, находившейся под управлением цезаря Галерия Максимиана происходили в 296-305 гг.. Fortescue A. Donatism. London 1917. p. 2.
[3] Евсевий. Церковная история VIII 2 1
[4] Там же Х. 6. 1-5.
[5] De correctione donatistarum, I. 1. Блаж. Иероним утверждал, что Донат написал книгу О Святом Духе, выдержанную в духе арианства. De viris illustribus. 89.
[6] “… Людей, принявших пoгpужение на cтoронe вне Церкви и осквернившихся у еретиков и раскольников нечестивою водою, когда они обращаются к нам и к Церкви, кoтoрая едина, надобно крестить, потому что одного возложения рук для принятия Святого Духа было бы еще недостаточно для них, если бы они не получили c тем вместе и церковного крещения. Киприан Карфагенский. Epist. 72.
[7] De correctione donatistarum. I. 4.
[8] Блаж. Иероним. Ibid..
[9] De Correctione. II. 11.
[10] Ennarationes in psalmos. In ps. 99 . 3.
[11] Contra litteras Petiliani. II. 9. 22.
[12] Sermo 213. 8.
[13] EPISTULA AD CATHOLICOS DE SECTA DONATISTARUM. 2.
[14] Ibid..
[15] Contra litteras Petiliani III. 16. 21.
[16] Ibid. II. 8. 18.
[17] Ibid. II. 39. 94.
[18] Ibid. II. 36. 84.
[19] Ibid III. 3. 4.
[20] Ennarationes in psalmos. In ps. 99. 2.
[21] Ibid.9.
[22] Ibid. 8.
[23] Ibid.
[24] Contra litteras Petiliani. II. 48. 112
[25] De baptismo III. 10.15.
[26]In Evangelium Ioannis tractatus. 26. 11.
[27] De gratia et libero arbitrio. 7.18
[28] Contra litteras Petiliani. II Contra litteras Petiliani. II. 25. 46.
[29] De civitate Dei. XX. 17
[30] In Evangelium Ioannis tractatus. 68. 2.
[31] De civitate Dei XIX. 17.
[32] Ibid. I. 35.
[33] Sermo 213. 8.
[34] Sermo 138. 10.