Прежде чем перейти к разбору эссе Сергея Львовича Худиева, мне хотелось бы прояснить значение термина «эксклюзивизм», к которому апеллируют обе стороны при обсуждении проблемы. В статье Исидора Птахова речь идёт о религиозном эксклюзивизме, который понимается как представление о том, что Бог дарует спасение лишь одной религиозной группе и лишает его других людей, не разделяющих её убеждения. Логика Сергея Львовича такова: если кто-то не соглашается с эксклюзивизмом, значит, он сам эксклюзивист, потому что считает себя правым, а эксклюзивистов ошибающимися. Приходится констатировать, что в данном случае Сергей Львович совершает подмену тезиса: несогласие с эксклюзивизмом совсем не обязательно предполагает выделения себя и своих единомышленников в особую религиозную группу, и лишения возможности спастись всех, кто в нее не входит, подобно тому, как неприятие расизма не делает человека расистом.
На протяжении всего эссе Сергей Львович полемизирует не с позицией Исидора Птахова, которую можно охарактеризовать как инклюзивизм, или плюрализм (к сожалению, этот вопрос не проясняется в тексте), а с релятивизмом — отрицанием возможности познания действительности и различения добра и зла. Так, Сергей Львович говорит о том, что «мы» [православные христиане] способны отличить себя от коммунистов, нацистов и африканских колдунов, приносящих в жертву детей. Не думаю, что Исидор Птахов стал бы спорить с этим утверждением так же, как и с тем, что Иисус Христос воистину воскрес. Следует отметить, что неправославная религиозность не сводится к совершающим человеческие жертвоприношения африканским колдунам, так же как не сводится к ним и религиозность коренных народов Африки. Я надеюсь, что тезис о том, что далеко не во всех нехристианских религиях практикуются человеческие жертвоприношения и тому подобные аморальные вещи, не нуждается в обосновании. На протяжении истории человечества последних тысячелетий до наших дней на планете существуют нехристианские религиозные течения, отличающиеся своей миролюбивостью и добросердечностью (например, джайнизм).
С другой стороны, известно, что в православной Византийской империи еретики преследовались уголовно, сотни тысяч людей подвергались пыткам и были казнены за свои гетеродоксальные взгляды (см. напр. «Продолжатель Феофана», IV, 3). То же самое касается расправ и пыток над жидовствующими, которые проводились по инициативе свв. Иосифа Волоцкого и Геннадия Новгородского на Руси (Подробнее об этом см. в Новгородской 2-й (Архивской) летописи). Готов ли Сергей Львович утверждать, что прославленные в лике святых императоры, святители и преподобные, осуществлявшие массовые истребления еретических религиозных групп, были одержимы бесовской прелестью, или же он считает, что эти убийства были угодны Богу? А как насчет эпизода выкалывания глаз святому императору Константину VI, осуществленному по приказу его матери, святой императрицы Ирины, с целью совершения дворцового переворота (Хронография Феофана, год 6289 / 789)? Способен ли Сергей Львович отнестись к своей собственной традиции с той же строгостью, с которой он относится к чужим, или прибегнет к двойным стандартам и откажется простить им то, что прощает единоверцам? Как видим, апелляция к убийствам и прочим злодеяниям может работать в обе стороны.
В заключение я хотел бы предложить Сергею Львовичу ознакомиться с прекрасной статьёй православного теолога доктора Пола Ладусёра «Религиозное разнообразие в современной православной мысли», опубликованной ранее на портале «Богослов.RU». В ней достаточно подробно описываются различные подходы к нехристианским религиям в православной теологии и проясняются названия этих подходов. Из этой статьи следует, что эксклюзивизм является далеко не единственной возможной позицией для православного христианина. Надеюсь, что эта статья и моё эссе помогут обеим сторонам дискуссии избежать терминологической путаницы и прийти к общему знаменателю.