Дискурс о правильном пастырском окормлении прихожан в православной общине всегда будет актуальным для церковной жизни. При обсуждении этого вопроса представляется очень важным формулирование правильной цели душепопечения, к достижению которой и должны быть направлены усилия служителей Божиих. Архимандрит Тихон (Агриков) в своих лекциях по пастырскому богословию указывал, что «это забота о спасении душ пасомых, обновление и возрождение всего мира, всего человечества путем нравственного перерождения каждой личности, каждого индивидуального сознания»[1]. В исторической перспективе этой цели достигали по-разному. В данной статье сделана попытка осмысления некоторых аспектов пастырского опыта единоверческих священников и выявления особенностей их деятельности.
Вопросы устроения и пастырской практики единоверческих приходов были широко освещены в работе I Всероссийского съезда православных старообрядцев[2]. Этому форуму предшествовал ряд миссионерских съездов Русской Православной Церкви, на которых также рассматривались вопросы о деятельности единоверческих приходов. Соборным разумом были выработаны и предложены на утверждения следующие положения о единоверческом приходе: «Единоверческим приходом в Православной Церкви называется православно-старообрядческая община, имеющая целью удовлетворение религиозных, нравственных, просветительных, благотворительных потребностей, собирающихся для богослужения в православно-старообрядческом храме, составляющая паству православного епископа под управлением настоятеля – священника храма, его сотрудников и избранных представителей от мирян. Приход состоит из причта и мирян»[3]. Причт определялся на приход епископом по выбору и приговору прихода на основе экзамена комиссии при единоверческих благочинных, состоящей из духовенства и мирян. Прихожанами являлись все посещающие богослужение единоверческого храма, хотя бы раз в год исповедавшиеся у приходского священника. Церковно-приходское имущество принадлежало церкви. Заведование имуществом поручалось приходскому собранию. В пределах прихода основывались братства, богадельни, приюты, училища, школы. В церковно-приходской совет входили члены причта, старосты и попечители, а также лица, заведующие церковными учреждениями (школами, богадельнями, братствами и т. д.)[4]. В этих положениях отразились, с одной стороны, уже существовавшие особенности деятельности на единоверческих приходах, с другой – надежды делегатов на возможные улучшения и дальнейшее развитие этой деятельности.
Об особенностях и характере единоверческого прихода о. Симеон Шлеев писал: «Единоверческие приходы отличаются от православных приходов монастырским укладом церковной жизни. В них, например, очень живо чувствуется иноческое отношение настоятеля и братии. Прихожане, как и братия обители, избирают себе настоятеля и вместе с ним управляют своей приходской общиной. Налицо в этой приходской единоверческой общине и соборные монастырские старцы, избранные попечители, ближайшие советники ктитора и настоятеля храма. В единоверческих приходах, если благоприятствуют обстоятельства, блюдется и дисциплина монашеская, высокое уважение к авторитету духовного отца, послушание его воле, исполнение его заповедей»[5].
Вопросы устроения и пастырской практики единоверческих приходов были широко освещены в процессе работы I Всероссийского съезда православных старообрядцев. Поскольку основой жизни любого церковного прихода является деятельность священнослужителя, особое внимание в ходе работы съезда единоверческих священников вызвал именно этот вопрос. Некоторые из участников съезда вставали «на раздорническую точку зрения нетерпимости <…> к старому обряду»[6], вплоть до требований сжигания подручников и лестовок, запрещения пения «по крюкам», исправления старой редакции богослужебных текстов. Это вызывало протест у большой части единоверческой общины. Другие же священники оказались более дальновидными, это были «единоверцы-ревнители», способные оценить миссионерское значение единоверия. В докладе съезду отец Симеон сказал: «Единоверие проявляло свое влияние среди старообрядцев тогда, когда в него не вносилось наслоений в отношении богослужебного чина и искажений веками установившегося порядка»[7].
Обсуждение основных вопросов устроения единоверческого прихода продолжилось на II Всероссийском съезде православных старообрядцев. На фоне революционных событий единоверцы особое внимание уделяли обсуждению тем демократизации приходских общин в сторону автономии и ревностного служения священников в новых условиях. На съезде было сформулировано определение прихода «не в смысле административной единицы, каким он был до революции, а в смысле живого организма со свободным самоопределением»[8]. Одним из условий правильного устроения прихода являлся отход от принуждения и административного давления, чем иногда злоупотребляли деятели синодальной эпохи, в сторону «живого слова» пастыря, обращающегося к свободной совести каждого человека и дающего ответы на самые насущные вопросы. Также предлагалось увеличить роль попечительских советов и церковно-приходских братств, учрежденных в помощь священнику[9].
Особенности пастырской практики единоверческих общин проявлялись в миссионерском служении, окормлении прихожан и попечении об устроении своих собственных семей. В достаточно формализованный синодальный период истории Российской Церкви, характеризовавшийся строгим бюрократическим устройством, мы можем наблюдать определенные послабления в сторону соборности приходского устройства в единоверческих общинах. Одним из таких ярких примеров является положение о выборности духовенства на приходе по представлению приходского актива, в том числе и настоятеля. Важно, что к вопросу отбора кандидатов для вступления в клир прихожане относились со всей ответственностью, обуславливая свой выбор не сиюминутными симпатиями или кумовством, а высокими нравственными качествами и достаточным опытом претендента. Можно проследить, что это установление, ставшее традицией для единоверческих общин, имело положительное влияние на дальнейшие отношения пастыря и паствы. С одной стороны, для священника это осознание важности соответствия чаяниям прихожан, посчитавшим его достойным столь важного служения, с другой стороны – ответственность самих людей, сделавших свой выбор, и обязательство во всем поддерживать избранника. Однако следует отметить, что в отношениях клира и прихожан бывали и непонимания, и даже открытые конфронтации, но напрямую увязать это с выборностью духовенства не представляется возможным.
Исследуя тему пастырского окормления в единоверческой среде, безусловно, необходимо подчеркнуть важность внешней миссии священников, направленной на возвращение старообрядцев в лоно Православной Церкви. Рассматривая биографии пастырей, трудившихся в единоверческой общине, мы замечаем, какое внимание они уделяли этому вопросу. Несмотря на сопротивление этому аспекту пастырского служения в среде самих старообрядцев, а иногда и на отсутствие понимания и поддержки со стороны представителей официальной Церкви, заметен периодический успех миссионерства в истории присоединения целых семей раскольников к православию на правах единоверия.
Пастырская практика внутри самого прихода, способы реализации отношений священника и прихожан также представляют особый интерес. Личный благочестивый пример служащего священника, его участие в жизни, быту, традициях и интересах единоверцев явились основой правильного отношения внутри приходской семьи. Вместе с прихожанами, при их активном участии и поддержке на приходе реализовывались различные ветви деятельности, такие как богослужебная, социальная, просветительская, миссионерская и др. На этом поприще успешно трудились, например, такие московские единоверческие священники, как протоиерей Иоанн Полубенский, протоиерей Иоанн Звездинский, протоиерей Григорий Шлеев.
Поступив в Единоверческую Церковь, отец Иоанн Полубенский занялся тщательным изучением раскола и проводил политику против раскольников. Некоторые из его произведений были изданы – «О внешнем богослужении», «Статьи, выбранные из катехизиса к народу». Некоторые сочинения отца Иоанна сохранились только в рукописях. Это такие полемические сочинения, как «Новый опыт доводов к уверению старообрядцев о всех спорных с старообрядцами предметах»; «Заочный разговор и собеседование с лицами, особливо такими, которые принадлежат к преображенскому федосеевскому согласию, от Вселенской Церкви на сто миль отстоящему» и др. Все сочинения отличает высокая культура автора (отец Иоанн прекрасно знал латинский, греческий, еврейский и французский языки, читал по-немецки и по-английски, имел доступ в богатые книгами библиотеки). Следует отметить обширное цитирование святоотеческих творений в сочинениях Полубенского, свойственные ему иронические, часто стихотворные обороты речи. К тому же все его сочинения проникнуты удивительным духом миролюбия. В них повсюду заметно преобладающее желание не раздражить оппонента, а посредством разъяснения истины привести к миру и единению[10].
Яркий пример миссионерской практики и пастырского окормления прихожан явил протоиерей Иоанн Звездинский. За время своего служения отец Иоанн снискал искреннюю любовь и уважение общины. Благоговейное, истовое ведение церковной службы, прекрасный голос, мудрая проповедь – все это привлекало в храм многих людей, в том числе старообрядцев. Для них отец Иоанн стал духовным наставником и примером благочестивой, подвижнической жизни, примером мужества и стойкости. Но не все одобряли ревностное служение единоверческого священника. Раскольники видели, как некоторые из староверов становились прихожанами Троице-Введенской церкви, и негодовали[11]. Отец Иоанн Звездинский много потрудился на службе Господу, Православной Церкви и людям, своим прихожанам, многие из которых были им привлечены из раскола в Единоверческую Церковь. Он издал значительное количество трудов, напечатанных в единоверческой типографии при Троице-Введенской церкви. Им были собраны и изданы древние Прологи – жития святых, кратко изложенные и снабженные поучениями отцов Церкви[12].
Образцом миссионерского служения и усердного пастырского окормления была деятельность отца Григория Шлеева. 3 декабря 1911 г. указом митрополита Владимира (Богоявленского) отец Григорий Шлеев был утвержден в должности благочинного единоверческих церквей Московской епархии. На этом поприще отец Георгий проявил себя как ревнитель православной веры, хранитель старых обрядов и поборник воссоединения своих братьев по вере с Русской Православной Церковью. Старообрядец по рождению, отец Григорий хорошо знал и понимал проблемы, с которыми сталкивались раскольники, желающие присоединиться к православию на основах единоверия. Он прилагал немало трудов по врачеванию раскола, много общался с представителями старообрядчества, в особенности Часовенного согласия[13]. Отец Григорий сумел привести многих раскольников в лоно Православной Церкви. 7 марта 1911 г. священник Григорий Шлеев был награжден орденом святой Анны «За присоединение 316 душ старообрядцев к Православной Церкви на правах Единоверия», согласно записи в его формулярном списке[14].
Особого внимания заслуживает пастырский опыт единоверческих священников, заботившихся не только о душепопечении прихожан и о миссии в среде раскольников, но и о благочестивом устроении своих собственных семей. Воспитанию детей в духе благочестия и традиционных нравственных ценностей, вопросам сохранения брака всегда отводилось важное место в единоверческих общинах. Проблемы внутрисемейных отношений имеют для нас актуальное значение в современных условиях распада семей и трудностей во взаимопонимании между родителями и детьми. На актуальность этой темы и для современной церковной действительности указал Святейший Патриарх Кирилл в своем докладе на Епархиальном собрании в Москве 21 декабря 2018 г.: «Общая молитва, сохранение взаимной любви и возрастание в ней, обретение общего взгляда на мир, способность хранить внимательное, благодарное и признательное отношение друг к другу, великодушное терпение, умение слушать и слышать – все это должно быть содержанием ежедневного духовного подвига священнослужителя и его супруги, причем не только в период становления молодой семьи, но и — это не менее важно – много позже, в годы зрелости и даже в преклонном возрасте»[15]. Известно, что многие старообрядцы переходили в единоверие целыми семьями. В семьях священников-единоверцев дети воспитывались в строгом соблюдении традиций древнего благочестия и христианской любви, на примере ревностного служения их отцов. Примером таких семей могут послужить семьи Звездинских и Шлеевых. В них получили православное воспитание и научились следовать примеру истинного пастырского служения и будущие священномученики и исповедники христианской веры, пострадавшие в годы гонений от богоборческой власти.
К одним из плодов воспитания и душепопечения на приходе можно отнести опыт пастырского служения православного епископа Серафима Звездинского, воспитанного в семье единоверческого священника Иоанна в духе строгого соблюдения старых традиций. Основой воспитания будущего епископа были благочестие, твердая вера в Бога и любовь к церковной службе, к церковному пению. Будущий епископ видел, как горячо молился его отец, и вспоминал впоследствии: «Видно, папа молился за меня в то время. Может быть, он испросил у Бога и эту милость, что я пошел по пути служения Церкви Божией»[16].
Также следует отметить молитвенный подвиг и богословские труды первого единоверческого епископа Симона Шлеева, мученически окончившего свою жизнь, будучи епископом Уфимским на православной кафедре. Владыка Симон произошел из старообрядческого рода, известного среди раскольников твердостью веры, древним аскетическим благочестием. Многие из рода Шлеевых выбирались общиной для поставления в священники. Имеется свидетельство о соблюдении поста в семье Шлеевых: «Наступал первый понедельник Великого поста. Все члены семьи – от мала до велика – шли в церковь. В пять часов начиналась полунощница. <…> Детям в этот день разрешалось употреблять кипяток и ржаной хлеб. Взрослые в первый и второй день ничего не вкушали. Вкушали в среду, после литургии, и то – варево. В четверг снова такая же пища, и в пятницу. А в субботу все причащались Святых Христовых Тайн, и пища была с подсолнечным маслом»[17].
Рассмотрев пастырский опыт единоверческих священников, можно проследить возрождение отношений пастыря и пасомых, отметить интересные примеры этих отношений, подчеркнуть необходимость обращения к опыту русского духовничества, так бережно хранимого в единоверческой среде.
[1] Агриков Тихон, архиепископ. Пастырское богословие т. 3. [Электронный ресурс.] URL: https://bookscafe.net/read/agrikov_doc_arhimandrit_tihon-pastyrskoe_bogoslovie_t_3-179909.html#p1.
[2] С 29 июня по 13 июля 1887 года проходил I Всероссийский миссионерский съезд в Никольском единоверческом монастыре г. Москвы. Он был посвящен обсуждению вопросов положения единоверия, внутреннего устроения приходской жизни, миссионерской работе с раскольниками и т. д. В работе съезда приняли участие более 256 делегатов и 20 архиереев (в том числе такие важные иерархи: митрополит Московский Владимир (Богоявленский), архиепископ Антоний (Храповицкий), архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский), архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений (Стадницкий) и др.).
[3] Труды I Всероссийского съезда православных старообрядцев (единоверцев). Санкт-Петербург, 1912. Составители: иерей Евгений Саранча, Никита Кузин. Единоверческое общество храма Архангела Михаила села Михайловская Слобода, 2012. С. 144.
[4] Труды 1 Всероссийского съезда православных старообрядцев (единоверцев). Санкт-Петербург, 1912. Составители: иерей Евгений Саранча, Никита Кузин. Единоверческое общество храма Архангела Михаила села Михайловская Слобода, 2012. С. 148.
[5] Шлеев С., свящ. К вопросу: какой епископ нужен Единоверию? // Путь на Голгофу. 1905. Т. 2. Духовное наследие священномученика Симона, епископа Охтенского. С. 96.
[6] Труды 1 Всероссийского съезда православных старообрядцев (единоверцев). Санкт-Петербург, 1912. Составители: иерей Евгений Саранча, Никита Кузин. Единоверческое общество храма Архангела Михаила села Михайловская Слобода, 2012. С 121.
[7] Там же.
[8] Труды II и III Всероссийских съездов православных старообрядцев (единоверцев) / протоиерей Евгений Саранча – текст, сост. Единоверческое общество храма Архангела Михаила села Михайловская Слобода, 2018. С. 179.
[9] Там же. С. 178-179.
[10] Симеоновский М. Исторический очерк единоверия. СПб., 1867. С. 145-146.
[11] Трофимов А.А. Священномученик Серафим (Звездинский), епископ Дмитровский. Акафист. Жизнеописание. М.: Изд-во «Паломник», 2013. С. 47.
[12] «Твой я, Господи!..» Жизненный путь и труды сщмч. Серафима (Звездинского), епископа Дмитровского / И.Г. Менькова. М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. С. 27.
[13] Краев И., диак. История Единоверия. Священноиерей Стефан Григорьевич Шлеев // Правда Православия. М.: Единоверческая община храма архангела Михаила. 2012. №2. С. 8.
[14] ЦГИАМ, фонд 1181. Формулярный список протоиерея Григория Шлеева, настоятеля Троице-Введенского единоверческого храма.
[15] Доклад Святейшего Патриарха Кирилла на Епархиальном собрании г. Москвы (от 21 декабря 2018 г.) [Электронный ресурс.] URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/5327228.html.
[16] Житие епископа Серафима (Звездинского). Московские епархиальные ведомости. 2000. № 12. С 28.
[17] Зимина Н.П. Путь на Голгофу. Жизнеописание священномученика Симеона, епископа Охтенского. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. 2005. С. 30.