«Бог заповедует нам любить всех,
а мы изгнали любовь, и бежала она с
земли. Не найдешь на земле совершенной
любви по Богу. Всеми изгнана, всеми
возненавидима любовь. А царствует зависть».
преподобный Ефрем Сирин[1]
«Я рассуждал сам с собой, что
этого-то человека я мудрее, потому что
мы с ним оба, пожалуй, ничего не знаем,
но он, не зная, воображает, будто что-то
знает, а я если уж не знаю, то и не воображаю».
Сократ[2]
«Кто думает, что он знает что-нибудь,
тот ничего еще не знает так, как должно знать.
Но кто любит Бога, тому дано знание о Нем».
(1 Кор. 8:1-3)
I.
Когда внезапно планы рушатся в мгновение ока без всяких, казалось бы, на то видимых причин, и впереди ожидает неизвестность, обильно насыщенная нашими же предположениями о грядущем самого мрачного толка, кто не испытывал всепоглощающего ощущения паники и страха? Кто сохранил самообладание в минуту, когда шок от рухнувших надежд приводил к параличу воли, сковывающему наши действия и сознание? Кто не впадал в отчаяние от одиночества – неизбежного спутника любой неудачи? Между тем, эти ощущения являются закономерным следствием того духовного состояния, в котором мы обычно пребываем.
Разумеется, и в прежние времена человек не страдал от дефицита гордыни, но сегодня мы уже почти «сделали себе имя» (Быт. 11:4), как некогда мечтали строители Вавилонской башни. Будем откровенны, никогда ранее самоуверенность не была так прочно укоренена в человеке, как в наши дни тотальной и повсеместной дехристианизации общества. Если что и усвоил крепко-накрепко «человек современный», так это то, что он является высшим творением мироздания. Сконцентрировавшись на себе (и в себе) самом, человек привык обходиться без Бога, ведь это пагубное убеждение о собственной исключительности родилось не на пустом месте и не вчера, хотя приняло современные филигранно-отточенные черты далеко не сразу. Родоначальники светской «антропоцентрической» философии долго искали доказательств господства человека над внешним миром, в том числе, как ни покажется странным, и в Библии.
Действительно, в Священном Писании содержатся многочисленные факты, подтверждающие, что человек создан господином мира, сотворцом Бога, является Его образом и подобием. Даже ангелы не обладают этим свойством, и, несмотря на несопоставимость их и человеческих способностей, не они будут судить людей, а люди – ангелов (1 Кор. 6:3); пусть даже только падших духов, которых Господь «соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня» (Иуд. 6). Более того, святые будут судить мир (1 Кор. 6:2). Иными словами, при известных обстоятельствах человек становится мерилом вещей, событий и поступков. И категоризм его оценки таков, что она носит окончательный характер – ведь речь идет о Страшном Суде Христовом, где святым также уготовано место судей[3].
Но лишь на первых порах светская наука считала себя связанной строками Священного Писания. В последующем она, брезгливо отрешаясь от своего «религиозного» детства, открывала истину в собственных умозаключениях, которым доверяла больше, чем Богу. В новой редакции «научного» описания всемирного бытия человек по-прежнему мыслился «всем и вся», но уже без Бога. И его господство над миром искали уже не в Промысле Создателя, а в собственных волеизъявлениях человека и в «естественном законе» природы.
Так, к примеру, уже английский философ Джон Локк (1632-1704) обосновывал теорию собственности ссылками на труд человека, результатом которого стало его господство над вещью. И вообще, Локк был убежден, что «земля и все низшие существа принадлежат сообща всем людям»[4]. А родоначальник немецкой классической философии Г. Гегель (1770-1831) доказывал, что именно наложение воли человека на вещь придает смысл самому ее бытию. «Лицо, – писал он, – имеет право помещать свою волю в каждую вещь, которая благодаря этому становится моей, получает мою волю как свою субстанциональную цель, поскольку она в себе самой ее не имеет; это абсолютное право человека на присвоение всех вещей»[5]. И хотя, разумеется, между Локком и Гегелем, а также многими другими мыслителями, в очередной раз предлагавшими человечеству волшебную формулу преобразования ртути в золото, «дистанция огромного размера», одна аксиома для них являлась неизменной и абсолютной. А именно вера в то, что окружающий мир, Божий мир, является или должен стать собственностью человека. Это только религиозное сознание не мыслит человека без Бога, для светской же философии человек самодостаточен без каких-либо оговорок и причин. И забывается древний риторический вопрос, обращенный Создателем к нам: «Где был ты, когда Я полагал основания земли?» (Иов. 38:4).
Однако, соглашаясь на «научное» обоснование своих дарований, человек не заметил, как легкомысленно поменял право первородства на чечевичную похлебку. Ему и в голову не может прийти, кем на самом деле он создан и каково его истинное предназначение. Признавая себя высшим творением природы (или эволюционного процесса, но только не Бога), мы упорно не желаем знать, какое предназначение в действительности нам уготовано Творцом.
Как только человек ни описывал исторический процесс, усматривая в нем и способ раскрытия идеи своей свободы, и путь самосовершенствования общества от поколения к поколению для построения идеального политического строя и т. п. Но нам и в голову не могло прийти, что на самом деле вся мировая история во всем ее многообразии являет собой грандиозную, эпическую панораму многотысячелетней битвы за человека. Битвы, которую ведут против Творца бесовские силы, цели которой – отторжение человека от Бога, окончательное забвение им своего Спасителя и, как следствие, его окончательная погибель. Очевидно, данный результат неизбежен, поскольку без Бога человек просто перестает быть самим собой, становится животным.
Почему же именно человек является объектом нападения бесовских сил? Как известно, бесы не воюют с животным миром, им индифферентна бескрайняя область межгалактического пространства, неживая материя нечистым духам также безынтересна. Разумеется, они не смеют воевать напрямую с Богом, в Которого «веруют и трепещут» (Иак. 2:19). Какой в этом смысл, если Творец одним Своим Словом превращает в пыль все их труд? Они хоть и отступники от Бога, но не настолько глупы, чтобы желать собственной погибели. И единственный способ победить Творца, как им кажется, заключается в обезбожении человека. Сатана, как некогда первый и любимый Ангел Божий, знает: чтобы человек мог появиться и существовать, Бог сотворил необозримый Космос во всем великолепии и многообразии его красок и хитросплетениях звездных путей. А потому судьба безграничной Вселенной, как полагают бесы, зависит от исхода борьбы за человека: кто владеет им, кому он отдаст свою свободу, тому будет принадлежать и все мироздание. Таким способом пагубные силы надеются стать выше Бога. Сатане мало огорчить Господа человеческим грехопадением, низведшим Его творение до уровня говорящего павиана, он желает получить власть во всей Вселенной. Нетрудно убедиться, что никакой иной цели первородный соблазн сатаной праотцев в Раю и позднейшие многотысячелетние искушения человеческого племени бесами не имеют.
Разумеется, сатана никогда не станет выше Бога, ни при каких обстоятельствах мир не будет принадлежать «князю смерти». Тем паче в этом случае Вселенную ждала бы только гибель разрушения – ничего иного бесы делать не умеют. Но нельзя забывать, что единожды эта борьба за человека едва не увенчалась успехом бесовских сил. Мы говорим о времени, предшествующему Потопу, когда каждый человек (за исключением благочестивого Ноя) вставал утром с одной целью – сотворить зло. «Увидел Господь Бог, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были во зло во всякое время» (Быт. 6:5). Не нужно иметь особо развитого воображения, чтобы представить себе – каково это, когда каждый мыслил зло на всякое время? «И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем» (Быт. 6:6).
Но и Спаситель борется за Свое творение. «Для вас, – говорит Христос людям, – Я воплотился, для вас был бит, за вас заушен, за вас распят, вознесенный на древе, чтобы вас, земнородных, сделать святыми, небесными. Царство Мое даровал Я вам, всех вас наименовал Своими братьями. Что мог бы Я сделать еще более всего этого и не сделал того, чтобы спасти вас?»[6]. Эти строки свидетельствуют о том, что сатана бьется не впустую, и объект его постоянных нападений выбран безошибочно, поскольку мир создан для человека. Но только не для удовлетворения наших собственных безграничных и все увеличивающихся потребностей, а для куда более высокой цели. Мы рождены для того, чтобы, обожившись самим, обожить вслед за этим Рай, затем бескрайний и бесконечный Космос, а затем соединить в себе мир духовный и тварный; как это будет происходить, когда и в каких формах – тайна Провидения, которая сегодня нам неведома.
Настоящий образ человека раскрывает Пресвятая Богородица, Которая есть «высшее существо из всех сотворенных разумных существ, несравнимо высшее самых высших Ангелов, Херувимов и Серафимов, несравненно выше всех святых человеков. Она – Владычица и Царица всей твари, земной и небесной. Она – Госпожа»[7]. Таковым и был задуман изначально человек. Отдаленное свидетельство о нашей роли и месте во Вселенной содержится также в факте падения вслед за грехопадением праотцев всего земного мира[8]. «Прокляла земля за тебя» (Быт. 3:17), – сказал Господь Адаму при изгнании того из Рая. И по этой краткой фразе несложно определить прямую связь между святостью человека, его грехопадением и состоянием тварей земных и небесных. Даже после Потопа Бог отдал во владение благочестивому Ною и его потомству (разумеется, до дня Страшного Суда) всех зверей земных и всех птиц небесных, всех рыб морских: «Все движущееся что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все» (Быт. 9:2,3).
Однако преображение Космоса возможно лишь в соработничестве с Богом, и никак иначе. Разумеется, Святая Троица, самодостаточная в Себе, абсолютно неизменяемая, не нуждающаяся ни в каком саморазвитии, не испытывающая никакого и ни в чем недостатка, Чье бытие не обусловлено никем и ничем, способна и без наших слабых сил довести до конца Свой Божественный замысел[9]. Она – Дух вечный, неизменяемый, всемогущий, вездесущий, всеведующий, всепремудрый, всеправедный, всесвятый, истинный, верный, всеблагий, всемилостивый, всемилосердный и долготерпеливый[10]. Но такова Божественная любовь, что Спаситель пожелал дать жизнь вначале ангелам, потом звездам, планетам и нашей Земле, тварям земным, небесным и морским, а затем и человеку, чтобы разделить радость вечного бытия с ними[11]. «Увидел Бог, что это (созданное Им. – А.В.) хорошо» (Быт. 1:25), а потому «веселится Господь о делах Своих» (Пс. 103:31). Бог и без человека творит, мы же без Христа не можем ничего: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без меня не можете творить ничего» (Ин. 15:5). Пусть вследствие первородного греха мы утратили львиную долю своих способностей, но в силу дарованной нам Богом свободы и разума можем вновь возродиться через воссоединение с Создателем. Только Господь желает, чтобы человек добровольно и свободно, по любви пришел к Нему: «Не хочу делать принуждения, чтобы спасение не обратилось для вас в необходимость»[12].
Чтобы быть самим собой, человеку мало разово, в минуту счастья или тревоги, повернуться к Нему лицом, он должен постоянно пребывать с Богом. «Человек отнюдь не нечто такое, чтобы, отступив от своего Творца, мог делать что-нибудь доброе, как бы сам от себя: вся добродетель его состоит в обращении к Богу, Который его сотворил и от Которого он постоянно делается праведным, благочестивым и мудрым. Человек должен обращаться к Господу не так, чтобы, став праведным, мог отступить от Него, а так, чтобы Бог постоянно делал его праведным»[13]. Это обстоятельство предполагает, что война за нас не может обойтись без нашего же на то участия – в конце концов, именно нам Богом даровано право решать, с кем быть: со Спасителем или с сатаной?
II.
Бог есть Любовь (1 Ин. 4:8), любви имманентно доверие, доверию – вера, «вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). Человек не иначе познает Бога, как верой, поскольку она есть само-отрешение, отказ от собственного обезбоженного «я», открывающий дорогу к Христу[14]. «Ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (Евр. 1:6). Верить в то, что «Бог-Любовь сотворил человека для любви». Что «сердце человеческое хочет любить и жаждет быть любимым. Противоестественна для человека самозамкнутость, ограниченность, себялюбие, своехотение, самопоклонение. То – удел греховного, падшего, извратившегося человеческого естества, а не закон самого этого естества в силе и славе его. Сотворенный по образу Бога, любовью все создавшего и любовью все объемлющего, человек призван вместить в себя вся и все»[15].
И первое, что делает «князь преисподней», дабы отвратить нас от Бога, – подрывает веру, пробуждая в нас наше горделивое, безбожное «я», что приводит к угасанию любви к Христу. А отсюда уже прямой путь к самоутверждению нашей гордыни, которой Бог «не нужен». Уже в Эдеме сатана лживо уверял Еву, будто раскрытие истинного предназначения человека возможно не только путем неукоснительного соблюдения одной-единственной Божией заповеди относительно плодов с древа познания, но и нарушения ее (Быт. 3:5). Ангел погибели соблазнил праотцев, уверяя их, будто они могут стать владыками мира и без Творца, что они сами по природе своей – боги. Сатана не был бы отцом лжи (Ин. 8:44), если бы не производил ее путем «небольшого» искажения правды. В этом, кстати говоря, в том числе проявляется его немощь, поскольку он способен лишь исказить, оболгать Божье слово, придать ему совсем иной смысл, но творить ничего не может. Однако главное было достигнуто: Ева, а вслед за ней и Адам усомнились в Божественной любви к себе, перестали верить Господу, как раньше, осознали себя самодостаточными. Их потомки в массе своей шли тем же пагубным путем, приумножая грех. Так противоестественное состояние неожиданно стало для человека «естественным» и даже, по его мнению, единственно возможным. Расширять, культивировать это разрушающее человека, отвернувшегося от Христа, чувство гордыни можно разными способами. В том числе и путем признания за нами качеств, в действительности сейчас отсутствующих в нас, обезбоженных.
То, что Космос органичен, что мы все являемся частью единого целого, подчиненному одному Владыке, знали уже древние. Хотя до Христа, разумеется, Бог оставался для них неведомым Существом, «лишь» Высшим Разумом – единственная дефиниция, которая была для них безусловна. Так, еще Платон (429-347 гг. до Р. Х.) утверждал, что «всему в мире сообщает порядок и всему служит причиной Ум», который устраивает все наилучшим образом и всякую вещь помещает там, где ей лучше всего находиться[16]. Таким способом, образуется «зримый мировой порядок, установленный разумом, наиболее божественным из всего»[17]. Отсюда один шаг до вполне справедливого суждения: если мир разумен и человек разумен, то, следовательно, человек способен познавать мир. Очевидно, с тех пор многое изменилось в аргументации; неизменным же осталось главное – убежденность в том, что Вселенная подвластна человеческому разуму. Однако здесь же (без и до откровений Христа и Его апостолов) таилась и первая ложь: то, что человек способен делать вместе с Богом, «отдалось» сатаной на откуп ему одному, без Бога. Стало «само собой разумеющимся», что неизменность мировых законов – как физических, так и социальных – основывается на том обязательном утверждении, будто даже Творец (если Он и существует), создавший их, не в состоянии данные законы изменить или отменить. Они – неизменная принадлежность окружающей нас материи, область бытия, неподвластная Ему.
Но, по сатанинскому лже-сценарию, что не под силу Богу, то подвластно якобы человеку. Если он способен познать Вселенную и управляющие ей законы, то может, пронзая своим умом пространство и время, даже изменять их. По крайне мере, вплоть до недавнего времени фантастическая литература была наполнена многочисленными образчиками реализации этой «научной» теории. Однако в полном противоречии с этими «догматами» так и просятся очевидные, хотя и довольно общие аргументы следующего характера. Да, способность человека познавать окружающий мир, как кажется, не должна вызывать споры. Как минимум, за эту гипотезу тот факт, что человек создан сотворцом Бога. И не случайно, очевидно, Библия показывает, что изначально человеку это качество было присуще – иначе как бы он мог видеть сущность сотворенных Богом животных и давать им соответствующие имена? (Быт. 2:19). Но чтобы открывать для себя во всей полноте внешнюю природу, человек должен предстоять Богу. Ведь не сам же Адам подходил к животным, но Господь подводил их к нему. А без Бога никакое объективное видение мира невозможно, человек видит, не видя. «Своими глазами смотрят и не видят; своими ушами слушают и не разумеют» (Мк. 4:11).
Например, в лесном звере кто-то обнаруживает лишь потенциальный ужин, другой – красивое творение, иной думает о биологическом происхождении животного. Очевидно, все эти знания весьма отрывочны, они не дают полной и объективной картины. Что данное животное представляет собой в действительности, какова его природа, для чего и как оно создано – остается неизвестным. Легко убедиться, что разрозненность наших познаний мы стараемся компенсировать тем, что наделяем окружающий мир – как органический, так и неорганический – различными надуманными свойствами, которые, однако, позволяют ориентироваться вовне, пусть зачастую и ложно, привычными для нас способами. В этом, к слову сказать, вновь проявляется нераскрытая потенция человека как творца. Да что там животный мир – человек не пожелал принять Бога, когда Христос пришел к нам, т. к. был занят исключительно собой и возлюбил лишь свою тварную оболочку, презрев собственное духовное начало, себя как сына Бога. Между вечностью бытия с Богом и временностью «самобытия» человек, словно обезумев, выбирает второе. И преподобный Ефрем Сирин (память 10 февраля) с горечью констатирует: «Всякий желает временного, и никто не любит будущего»[18].
Для того чтобы самоутвердиться в самом себе, человек пошел еще дальше. «Многие очами видели Спасителя, видели Его Божественную власть над всею тварию в творимых Им чудесах; многие ушами своими слышали Его святое учение, слышали самих бесов, свидетельствующих о Нем; но возненавидели Его, посягнули на ужаснейшее злодеяние – на богоубийство. Так глубоко, так страшно наше падение»[19]. Убив Бога, человек не стал лучше и мудрее. Но в упоении от самих себя мы не хотим признать собственной ограниченности. Например, желаем познать мир, но при этом зачастую опускаем тот факт, что для нашего обезбоженного сознания совершенно непостижимы категории «вечность» и «безграничность». И потому мы лишь умозрительно можем говорить о том, что Вселенная безгранична, а время – бесконечно, но не понимаем этого. Мы догадываемся, что это так, но никаких представлений и образов эти понятия в нашем сознании не рождают. Как же, спрашивается, мы дерзаем познать непостижимое, если оно для нас всегда и во всем непостижимо?!
Более того, зачастую мы просто упускаем из виду тот факт, что категории «время» и «пространство» вообще существуют лишь в нашем, человеческом сознании. А ангелы, например, хоть и сотворены Богом «во времени и для времени», но одновременно с этим существуют «сверхвременно и вневременно»[20]. И Блаженный Августин, епископ Иппонийский (память 28 июня), прямо говорит, что Премудрости Божией не требуется время для действий, поскольку она движется хотя как бы шагая из конца в конец, но не в пространстве и не во времени. «То, что ныне медленно, тогда было сотворено без промедлений; даже сами века были созданы мгновенно, а не так, как проходят они теперь»[21].
Далее. Для того чтобы познавать объективные законы бытия как неизменные и вечные явления, нужно удостовериться в том, что они существуют, а это на самом деле тоже далеко не однозначно. Так, со времен Джироламо Саккери (1667-1733), Н.И. Лобачевского (1792-1856) и Альберта Эйнштейна (1879-1955) известно, что, например, привычные для нас законы физической механики не работают вне земных условий. Что в абсолютном противоречии с геометрией Эвклида (325-265 гг. до Р. Х.) параллельные прямые могут пересекаться, а помимо формальной логики существует и логика антиномий; более того, «сама истина есть антиномия»[22]. Даже «простой» закон всемирного тяготения не является обязательным для внеземных миров, что вступает в противоречие с самим его названием. Хуже того, мы имеем примеры, что этот закон не действует в качестве неизменного и в земных условиях. Иначе как объяснить, что преподобная Мария Египетская (память 14 апреля) воспаряла над землей во время молитвы?[23]
Да, для нас привычны смена времен года, рассвет и закат, но, как известно, дисперсия света, радуга, образовалась лишь после Потопа, равно как и переход от зимы к весне, а от весны – к лету (Быт. 8:22; 9:13). Библия прямо говорит, что эти «природные законы» возникли лишь с течением времени, но не предшествовали ему[24]. Здравый смысл нас уверяет, что земная поверхность не может двигаться произвольно, без воздействия механических сил. А Христос сказал о вере с горчичное зерно, которая движет горами (Мф. 17:20). Едва ли в «научной» литературе эту причину назовут достаточной для обоснования природных катаклизмов и фактором, влияющим на перемещение континентов.
Мы знаем, что свет Земле дает Солнце. А в Священном Писании прямо говорится о том, что Солнце появилось позднее Земли, которая уже обогревалась Божией энергией. Более того, еще до сотворения светил – в том числе Солнца и Луны – на Земле был создан растительный мир, приносящий плоды от своих семян (Быт. 1:11-19). Может ли признать этот факт какой-нибудь светский биолог? Любой «здравомыслящий» человек убежден в том, что болезнь возникает по закону причинно-следственной связи, и «просто так» появиться не может. Равно как и исцелиться моментально. Однако Моисей прошел через проказу, которая как возникла в одночасье, так тут же и исчезла по мановению Божьему (Исх. 4:6,7). Иисус Навин задержал своей молитвой движение Солнца и Луны, когда евреи сражались в битве при Гаваоне: «И остановилось Солнце, и Луна стояла, доколе мстил народ врагам своим» (Нав. 10:13). Кто-нибудь может «научно» доказать, как молитва одного человека остановила бег небесных светил?! Но факт остается фактом… Мертвый человек, материя которого подвержена распаду, тем более покойник «смердящий», «четырехдневный», как святитель Лазарь (память 30 октября), не в состоянии вновь ожить. Но Христос наперекор всем «объективным» законам бытия сотворил это чудо ко славе Божией (Ин. 11:38-42). То же совершали Его апостолы и другие праведники: апостол Петр, преподобный Сергий Радонежский (память 8 октября), святой праведный Иоанн Кронштадтский (память 1 июня) и многие другие. И таких примеров, ниспровергающих самые «вечные» законы объективной реальности, не счесть. В целом нельзя не признать справедливым утверждение, которому более 1700 лет, что наше знание чрезвычайно фрагментарно, что мы не знаем многих тварей даже нашего мира, не говоря уже о других мирах, поскольку те недоступны нашим чувствам[25].
Напротив, в христианском понимании чудеса не отождествляются ни с «противоестественными явлениями», ни с какой-либо магией, воздействием «оккультных сил» на человека. В них, как считается, проявляется закономерность высшего порядка. Они, как и «естественные» законы, «входят в план мировой истории, являются доказательствами Божественного Промысла о мире. И то, что нам представляется чудом, является “внутренне неизбежным и разумным в высшей плоскости, в высшем плане бытия”. Нами воспринимаются как чудеса явления необыкновенные, выходящие из привычного круга установившегося видимого порядка. Но в основе чудес лежит дело спасения человека, совершаемое Богом: “Дела, которые творю Я, свидетельствуют о Мне”» (Ин. 10:25)[26].
Еще менее убедительны так называемые социальные законы бытия, которые пыталась обосновать не только классическая марксистская теория исторического прогресса, но ее предшественники и затем последователи светской политической философии. Но при всех попытках разложить общество на классы ничего не получилось. Ведь, как ни странно, абсолютная свобода, которой марксисты так щедро наделили человека, в условиях классовых законов превращается в принцип объективного вменения: лицо уже от рождения не свободно, оно – производное от того класса, к которому принадлежит. Мы уже не говорим о том, что даже «научный» подбор фактов, полагаемых в основание чьей-либо общественной теории или политико-правовых взглядов, а тем более их оценка всегда субъективны. В обычной ситуации любой исследователь предвосхищает результат собственного анализа личными пристрастиями, которые лишь «научно» обосновываются им. И не случайно история науки знает необозримое множество теорий, зачастую опровергающих друг друга и со слепой убежденностью доказывающих существование именно своих объективных законов – общественно-исторического прогресса, возникновения и развития материи, законов физики, математики и т. п. Более того, «развиваясь», наука на новом отрезке своего развития легко сбрасывает с себя груз прежних поколений, для которых отвергнутые их потомками «истины» когда-то являлись неизменными и объективными. Безусловно, точные науки в этом отношении не так легкомысленны, как науки общественные, но и они не являют собой исключения из общего правила «объективного отрицания». Иначе и быть не может, поскольку «слово Божие – истина; заповеди Евангельские – истина, а всякий человек – ложь»[27]. И, очевидно, «крайне безумие – среди дня искать вымышленного света»[28].
III.
Так выходит, что окружающий нас мир погружен в хаос, что он бессмысленен? Однако, словно в пику этому предположению, великий псалмопевец восклицает: «Многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро» (Пс. 103:24). И древние мыслители знали, что Вселенная потому и называется «Космосом», т. е. «порядком», что она совсем не хаотична и не неразумна[29].
Но если Вселенная упорядочена, то, конечно, должны существовать и законы, которыми она управляется. Это рациональное обоснование общего характера, конечно же, далеко не единственное. С точки зрения религиозной антропологии существование законов бытия также объективно обусловлено свободой воли человека, поскольку в противном случае он впал бы в рабство от внешней природы. Какой уж в этом случае из него был бы соработник Господу, если все явления вокруг ежедневно меняются, как в калейдоскопе? Конечно же, Вселенная не только создана Богом (Пс. 23:1,2) как Разумным Существом, но и подчинена определенным законам, которые Он ей дал. Но это еще не все. Великий Платон не был бы невольным глашатаем Христа, если бы не предугадал, что Бог являет Собой не просто разумную Силу, но Силу Нравственную[30]. И Евангелие прямо говорит, что Бог возлюбил мир до такой степени, что принес Себя в жертву за него (Ин. 3:16). Бог есть Любовь, и эта дефиниция является господствующей в Святой Троице. «Я в Отце, и Отец во Мне» (Ин. 14:11), – говорит Иисус, и Бог-Отец восклицает о Христе: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф. 3:17). А потому Вселенная не просто разумно устроена, она рождена Богом и существует основополагающим Законом Любви, которым живет Святая Троица и которым будет дана жизнь новому миру. «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря нет» (Апок. 21:1). Вселенная потому и разумна, оттого и нравственна, что существует в Боге, и Он – Владыка ее.
Как Творец, создавший Космос и управляющие им законы, Христос с такой же легкостью может изменить любой порядок вещей – ничто не является для Него невозможным, заданным противно Его воле. В Господе «сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол. 2:3). И то, что мы воспринимаем как чудо, т. е. событие, не укладывающееся в наш ряд ранее обнаруженных внешних закономерностей, является самым настоящим, пусть даже и разовым, но от того не менее объективным явлением. А его повторение зависит не от «объективной реальности», а единственно от того – полезно это явление для целей нашего спасения или нет.
«Наука, – некогда справедливо утверждал Н.Н. Фиолетов (1891-1943), – не выходя из собственных пределов, не может разрешить проблемы чуда, как проблемы, выходящей из плоскости, доступной ее рассмотрению. Но именно в силу этого она не может с каким-либо основанием и отрицать его. Воспринять же действительный смысл чуда как действия высшего порядка можно только через причастность к жизни этого высшего порядка, через духовное видение»[31]. Способно пробудить чудо любовь в человеческом сердце – пусть даже в одном, – и воскресла усопшая девочка, которую уже оплакивал отец, начальник синагоги (Мк. 5:35-42). Поможет чудо разрушить духовную слепоту и родить для Церкви нового апостола – и Савл, ослепший по дороге в Дамаск, вновь обрел зрение по слову Христа, но уже как Павел, «сосуд избранный», чтобы возвещать Христа перед народами (Деян. 9:8-18). Однако Господь категорически не приемлет знамений, которых так жаждали фарисеи, зная, что не любви они ищут, «род лукавый и прелюбодейный» (Мф. 12:38, 39), не спасения в Боге, а удовлетворения собственной гордыни.
Познаваема ли человеком такая объективная реальность? Конечно, но лишь когда он пребывает с Богом, обожившемуся человеку. Лишь «чистые сердцем Бога узрят» (Мф. 5:8), любящие Спасителя, Его творения и созданный Им мир. Ведь «любовь есть божественная сила всякой жизни, превозмогающая личную ограниченность и дающая бытие всему и во всем». Потому так важна последняя заповедь Христа – «да любите друг друга» (Ин. 15:12), что в этой самоотрицающей любви единственно только и обретается личность человека, лишь в ней он способен по-настоящему полюбить и себя самого, как Божье творение[32]. Более того, с Богом не просто познаваем Космос, но сами законы, которыми он управляется, оказываются подвластными человеку. Христос потому и сказал, что для имеющего веру в Бога и пребывающего вместе с Создателем нет ничего невозможного (Мф. 17:20). И Его слова тысячекратно подтвердили святые подвижники веры, знавшие окружающий мир без обращения к учебникам. Они не сами творили чудеса, но по их молитвам, когда они соединялись с Богом духом и мыслью, Господь являл то или иное чудо. Это и есть одна из форм соработничества человека с Христом, опытно явленная Богом нам; а сколько их всего – раскроется только в будущем. «Ибо будете как боги» – вплоть до изменения объективной реальности, но не по своеволию, как мечтали впавшие в грех праотцы, а по вере в Бога и по Его милости.
Познание Бога есть «зрение жизни Божией в себе самом». Какова по существу своему жизнь Божественная, человек узнает лишь из собственного духовного опыта. «Чтобы понять блаженство Богообщения, чтобы быть участником блаженной славы в жизни вечной, необходимо прежде отрешиться от себя, пожертвовать своими себялюбивыми желаниями в пользу добра, как высшего закона бытия»[33]. Если же человек безбожен, то познание основополагающего закона бытия – Закона Любви для него недоступно. «Всякий согрешающий не видел Его и не познал Его» (1 Ин. 3:6), потому что грех и есть акт отделения человеком себя от Христа, Бога безгрешного. А без Господа познание мира в его полноте становится невозможным: тени, одни тени и осколки образов, как у человека в Платоновской пещере, для которого сущность вещей недоступна[34].
Разумеется, даже человек, отдалившийся от Спасителя, не утрачивает своих способностей – он может быть рассудительным, в нем не исчезает способность к творчеству. Однако без Христа мы познаем не подлинную реальность и истинные законы бытия, а лишь отдельные закономерности – как природные, так и социальные; более высокое знание – бытия Любви во всем его многообразии – для нас закрыто нами же самими; ведь мы не любим и не хотим любить, даже самих себя. Конечно же, такое ограничение наших интеллектуальных возможностей, блуждание в тумане собственных фантомов попускается Творцом далеко не случайно. Можно смело предположить, что Господь потому так щедро и раскрывает перед любящими Его детьми тайны мироздания, что уверен в добрых намерениях Своих сыновей и дочерей, по любви к Христу и доброте сердце не умеющих творить зла. Ведь нам предстоит вместе с Богом преображать Вселенную – как это возможно, если в сердце своем человек сохранил зло и противопоставляет Господу собственное горделивое «я»? Что станет в таком случае с тем Божьим творением, на котором может остановиться чей-то не в меру пытливый взгляд?
Достаточно посмотреть, что человек сделал с Землей и созданным Творцом животным миром, доведенным им почти до истребления, чтобы без труда представить себе перспективы такого «творчества». А потому меньшее знание оказывается спасительным и для мира, оберегаемого Создателем, и для нас самих. По этой же причине в свое время Господь уменьшил дни лет человеческих, чтобы зло не умножалось на земле через пренебрежение Святым Духом (Быт. 6:3).
Лишь любовь долготерпит (1 Кор. 13:4), только она способна изменять мир к лучшему, рождать в душе желание разделить с другими богатство талантов, данных нам Спасителем, щедро одарить остальных открывшейся радостью своего бытия. Любовь – далеко не абстрактная категория, это – образ жизни, состояние, которое в себе нужно воспитывать во все отведенное Господом время. «Будучи достоянием сердца, – справедливо отмечал один богослов, – любовь проявляется вовне, и по делам человека можно знать, имеет ли он любовь к Богу или нет»[35]. А потому «пока есть время, делай доброе»[36].
* * *
Делать доброе, несмотря на то что все твое естество требует позаботиться в первую очередь о себе самом. Веровать в Бога, хотя вера требует самоотречения и отказа от многих внешне привлекательных, но таких пагубных «благ» и удовольствий. Идти вслед за Христом, имея надежду лишь на то, что «божье иго» на самом деле благо, а бремя Его – легко (Мф. 11:30). Разумеется, быть активной стороной в битве за человека – ответственная и тяжелая обязанность, налагаемая на нас как детей Божьих. Но в этих ежедневных, до самой смерти, ристаниях становится совершенной, как огнем испытанное золото, вера (1 Петр. 1:7). Лишь через противоборство бесам, внушающим человеку путем страха отречение от Бога, мы становимся «родом избранным, царственным священством» (1 Петр. 2:9). «Человек с Богом», или «божий человек», не только верящий в Бога, но видящий любовь Господа к себе, ничего не боится. Как же бояться, если сердце его в руке Христа? Если Сам Владыка Вселенной, ее Творец и Устроитель, Которому подвластно все и Который любит всех и вся, исчислил все волосы на голове каждого из Своих детей (Мф. 10:29)?
«Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся?» (Пс. 26:1). А потому так естественны и понятны слова апостола Павла: «Ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Фил. 1:2). Он знал истину Христовой любви к нам: «Ибо от тебя, брат, чего требует Бог, кроме твоего спасения?»[37]. Бояться нужно только собственного маловерия, влекущего к погибели нас, как апостола Петра, ходившего по волнам, но усомнившегося в слове Бога и начавшего тонуть. Но и тогда Единственный, Кто протянул ему руку помощи, кто не дал ему погибнуть, был Христос (Мф. 14:25-33). «Вера твоя спасла тебя; иди в мире» (Мк. 5:34)…
[1] Преподобный Ефрем Сирин. Страшный суд. Москва-Севастополь, 2017. С. 301.
[2] Платон. Апология Сократа. 21 d // Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 1. М., 1968. С. 88.
[3] Булгаков Сергий, протопресвитер. Апокалипсис Иоанна. Опыт догматического истолкования. Париж, 1948. С. 67, 68.
[4] Локк Дж. Два трактата о правлении // Локк Дж. Сочинения. В 3 т. Т. 3., М., 1988. С. 276.
[5] Гегель Г.В.Ф. Философия права. $ 44. М., 1990. С. 103.
[6] Преподобный Ефрем Сирин. Страшный суд. С. 319, 320.
[7] Святитель Игнатий (Брянчанинов). Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери // Святитель Игнатий (Брянчанинов). Сочинения. В 4 т. Т. 4. М., 1886. С. 398.
[8] Святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский. Толкование на Книгу Бытия. М., 1867. С. 110, 111.
[9] Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Киев, 204. С. 61.
[10] Царевский Арсений, протоиерей. Уроки по Закону Божию. М., 2009. С. 91.
[11] Голубинский Феодор, протоиерей; Левитский Д.Г. Премудрость и благость Божия в судьбах мира и человека. СПб., 2004. С. 28, 29.
[12] Преподобный Ефрем Сирин. Страшный суд. С. 320.
[13] Блаженный Августин. Творения. В 2 т. Т. 2. Теологические трактаты. О Книге Бытия. Книга 8. Глава XII. С. 513.
[14] Флоренский Павел, священник. Столп или утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах. М., 2012. С. 152.
[15] Булгаков Сергий, протопресвитер. Лествица Иаковля. Об Ангелах // Булгаков Сергий, протопресвитер. Малая трилогия. М., 2008. С. 395.
[16] Платон. Федон // Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 2. М., 1970. С. 67.
[17] Платон. Послезаконие // Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 3. Часть 2. М., 1972. С. 496.
[18] Преподобный Ефрем Сирин. Страшный суд. С. 301.
[19] Святитель Игнатий (Брянчанинов). Истина и Дух // Святитель Игнатий (Брянчанинов). Аскетическое опыты. В 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 118.
[20] Булгаков Сергий, протопресвитер. Апокалипсис Иоанна. Опыт догматического истолкования. С. 49.
[21] Блаженный Августин. О Книге Бытия. Книга 4. Глава XXXIII. СПб.-Киев, 1998. С. 417.
[22] Флоренский Павел, священник. Столп или утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах. С. 158.
[23] Святитель Дмитрий Ростовский. Жития святых. В 13 т. Т. 5. М., 1906. С. 11.
[24] Болотин Л.Е. Странствие по времени. Древняя Русь сквозь призму «Повести временных лет». М., 2015. С. 82, 83.
[25] Блаженный Августин. Книга Бытия. Книга 5. Глава XVIII. С. 438.
[26] Фиолетов Н.Н. Очерки христианской апологетики. Клин, 2007. С. 82, 83, 87, 88.
[27] Святитель Игнатий (Брянчанинов). Истина и дух. С. 115.
[28] «Указ императоров Валентиниана и Маркиана, в котором запрещаются рассуждения о предметах христианской веры перед народом» // Деяния Вселенских Соборов. В 4 т. Т. 3. СПб., 1996. С. 169.
[29] Платон. Горгий // Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 1. М., 1968. С. 341.
[30] Платон. Менон // Там же. Т. 1. С. 409.
[31] Фиолетов Н.Н. Очерки христианской апологетики. С. 90.
[32] Булгаков Сергий, протопресвитер. Лествица Иаковля. Об Ангелах. С. 398.
[33] Сергий (Страгородский), архимандрит. Православное учение о спасении. Казань, 1898. С. 96, 105.
[34] Платон. Государство. Книга 7 // Платон. Сочинения. В 3 т. Т. 3. Ч. 1. М., 1971. С. 321-325.
[35] Царевский Арсений, протоиерей. Уроки по Закону Божию. С. 468, 469.
[36] Преподобный Ефрем Сирин. Страшный суд. С. 102.
[37] Там же. С. 322.