Введение
Адольф фон Гарнак (1851–1930), несомненно, был одним из самых влиятельных протестантских богословов в истории. Его личность доминировала на богословской арене немецкоязычного протестантизма в конце XIX века и в первые три десятилетия XX века. Он оставил после себя около 1600 публикаций (Smend, 1990; Biester, 2002; Pauck, 1968), которые продолжили оказывать влияние на богословский дискурс и после смерти Гарнака. Его наиболее значимые работы были переведены на английский и несколько других языков и стали доступны широкому кругу богословов и интересующихся богословием верующих. Можно утверждать, что он повлиял не только на богословскую рефлексию, но и на общее восприятие различных явлений в истории христианства. Будучи неоднозначной личностью, Адольф фон Гарнак до сих пор имеет как активных сторонников, так и яростных оппонентов. Православные богословы не могут остаться равнодушными к Адольфу фон Гарнаку из-за критики православной традиции в его труде «Das Wesen des Christentums» («Что такое христианство?»).
Будучи православным богословом, изучавшим историю Церкви в течение нескольких лет на немецких евангелическо-лютеранских факультетах, и имея опыт экуменической работы и исследований, в этой статье я рассматриваю через призму богословия и экуменизма критику Адольфа фон Гарнака, высказанную им в адрес восточной православной традиции. Почему Гарнак так критикует православную традицию? Можно ли обнаружить причины, вызвавшие эту критику, в его биографии? Имеет ли его критика некоторые конструктивные аспекты и как должен отвечать на нее православный? Как православные, так и протестантские богословы в целом признают, что влияние Гарнака среди богословов значительно уменьшилось во второй половине XX века. Известный североамериканский православный богослов Иоанн Мейендорф уже в 1979 году утверждал: «Адольф Гарнак вынес суровые суждения относительно “эллинизированного христианства” греческих отцов, но вряд ли многие согласятся с ним сегодня» (Meyendorff, 1979, с. 2). Даже если утверждение Мейендорфа верно и подавляющее большинство протестантских богословов разделяют его, я могу засвидетельствовать, что критика Гарнака в отношении православной традиции оказала существенное влияние на общее восприятие православия среди протестантов, особенно в Европе. Его критика сформировала предрассудки относительно православной традиции, которые сохраняются и сегодня в широких протестантских кругах. Я столкнулся с этим, будучи студентом в Германии. Обсуждая с моими немецкими коллегами-протестантами их восприятие православия, я удивился многому из того, что они говорили. Когда я спросил, откуда они черпают сведения о православии, многие из них указали на Гарнака и его знаменитую «Das Wesen des Christentums».
Для достижения задач, поставленных в начале этой статьи, я вкратце представлю биографию Гарнака, историю возникновения его труда и влияние, которое он оказал, а также изложу основные моменты его критики православной традиции и проанализирую их. В заключение я сделаю финальные выводы, полученные на основании этого анализа.
Примеру «Das Wesen des Christentums» последовали многие другие богословы — в том числе последователи других религий — которые писали книги о сущности иудаизма (Baeck, 1905) и католицизма (Adam, 1924). Этот труд послужил началом созданию своеобразного богословско-литературного жанра. Эти факты красноречиво свидетельствуют о влиянии, которое эта брошюра оказала на население Германии и Западной Европы.
Критика греко-католицизма
Гарнак пишет о «греко-католицизме» — так он называет православную традицию в последней части лекции XII и в лекции XIII своей книги. В первой части лекции XII Гарнак говорит о Католической Церкви, подразумевая под этим Вселенскую, в том числе и Православную Церковь. Он признает, во-первых, что «эта церковь отбила все попытки позволить христианской религии просто раствориться в современной мысли и защитила себя от острой фазы эллинизации». Другими словами, Католической Церкви удалось избежать «острой эллинизации», под которой Гарнак понимает гностицизм. Однако он добавляет: «Мы все же не можем закрыть глаза на тот факт, что она должна была заплатить высокую цену за сохранение своей позиции» (Harnack, 1957, с. 210). Католическая Церковь претерпела, по мнению Гарнака, следующие изменения:
1) Дух был «замкнут в самых узких границах... Он никогда не потеряет свою зависимость от доктрины, от священника, от общественного культа и от “книги”»;
2) «в христианство все больше и больше проникает греческая философская идея о том, что истинная религия является в первую очередь “доктриной”»;
3) «Церковь приобрела особую независимую ценность как институт; она стала религиозной державой»;
4) «Евангелие не проповедовалось с такой же силой во II, как в I веке» (Harnack, 1957, с. 211-214).
Эти перемены соответствуют существенным изменениям, которые христианская религия пережила до начала III века (Harnack, 1957, с. 215). Только некоторые личности, такие как Перепетуя и Фелицитата, Климент Александрийский, Тертулиан или Ориген, и их труды «свидетельствуют о подлинно христианской внутренней жизни» (Harnack, 1957, с. 215-217).
После утверждения о том, что Греческая Церковь оставалась «по существу неизменной в течение более тысячи лет» (Harnack, 1957, с. 218), Гарнак предлагает своим слушателям «вернуться на несколько веков назад и рассмотреть “греко-католицизм” (то есть православную традицию) таким, каким мы наблюдаем его сегодня» (Harnack, 1957, с. 217-218). Он начинает свой анализ с трех основных вопросов, а именно: чего добился греко-католицизм? каковы его основные характеристики? какие изменения претерпело в нем Евангелие и насколько ему удалось сохранить основные положения этой книги?
Чего добился греко-католицизм?
Гарнак упоминает два основных достижения греко-католицизма. Первое достижение заключается в том, что «он положил конец язычеству и многобожию в восточной части Средиземноморья и к северу от Северного Ледовитого океана». Другими словами, «боги Греции» умерли, однако перед смертью они передали «значительную часть своей власти святым Церкви» (Harnack, 1957, с. 218). Гарнак не развивает это утверждение, но достаточно ясно, что культ святых, столь живой в Православной Церкви, он считает языческим наследием. Похоже, что, по мнению Гарнака, этот культ не имеет ничего общего с Библией, хотя его и можно считать проявлением естественного восхищения, которое люди испытывают по отношению к претерпевшим мученическую кончину. Я основываю это утверждение на том, что всего лишь страницу спустя Гарнак восхищается «людьми этих [православных] стран», которые готовы «страдать и быть разрезанными на куски ради своей религии» (Harnack, 1957, с. 219). С другой стороны, из контекста не ясно, является ли эта готовность к мученичеству, по мнению Гарнака, проявлением одной лишь религиозности, или же она является также проявлением патриотизма, или же одно связано с другим и невозможно разделить эти вещи.
Второе достижение: «Этой церкви удалось осуществить слияние с целым народом, который она втянула в свое лоно так, что религия и церковь стали для них национальным оплотом, и более того, оплотом чистым и простым» (Harnack, 1957, с. 219). Далее Гарнак поясняет этот тезис: «Посмотрите на греков, русских, армян и т. д., и везде вы обнаружите, что религия и национальность неразделимы и один элемент существует только рядом с другим». Он подчеркивает, что это не результат «враждебной силы магометанства», поскольку то же самое явление присутствует в России, а «русские, очевидно, не находятся под давлением ислама». В качестве доказательства существования сильной связи между церковью и народом в России Гарнак рассказывает о «московской прессе» и «деревенских сказках Толстого» (Harnack, 1957, с. 219). Я уверен, что ни один историк или теолог Православной Церкви не сможет легко опровергнуть это утверждение Гарнака, который скорее восхищается, нежели критикует наличие глубокой связи между Церковью и народом. Действительно, в начале XX века эта связь в православных странах была еще сильнее, чем сегодня. Объективный православный теолог может лишь припомнить усилия, предпринятые православной традицией в прошлом веке для борьбы с нездоровыми связями, возникшими между ними (Kalaitzidis, 2012). Я приведу здесь один пример, который относится ко времени, когда Гарнак писал свою книгу. В 1871 году Вселенский Патриарх Анфим VI осудил «филетизм» — термин, который лучше всего перевести на английский язык как «расизм» (Meyendorff, 1987, с. 56)[1].
Гарнак перечисляет и другие достижения православной традиции: сохранение «монашеского идеала» (Harnack, 1957, с. 219) и приверженности миссии. Удивительно, что по какой-то причине Гарнак говорит очень позитивно о монашестве: «Греческое и восточное христианство содержит в себе элемент, который на протяжении веков был способен предложить и до сих пор предлагает <...> определенное сопротивление объединенным силам традиционализма, интеллектуализма и обрядоверия — я имею в виду монашество» (Harnack, 1957, с. 239). По его мнению, монашество может вcтать в оппозицию традиционалистской и обрядоверной светской церкви, какой Греческая Церковь была и остается до сих пор. «Здесь была свобода, независимость и яркий опыт; здесь благовествуется истинное знание о том, что только то, что пережито и происходит внутри, имеет какую-либо ценность в религии...» (Harnack, 1957, с. 239). В отличие от Церкви монашество в своей решимости служить Богу аскетической и созерцательной жизнью содержит несравненно более ценный элемент, потому что слова Христа воспринимаются как образец (Harnack, 1957, с. 220). Что касается распространения Евангелия, Гарнак признал, что «миссионерская деятельность Русской Церкви продолжает ниспровергать многобожие и сегодня», даже несмотря на то что православие уступило большие территории исламу.
Каковы особенности православия?
Гарнак признает, что ответить на этот вопрос непросто. Его размышления можно резюмировать следующим образом.
Православие — естественная религия. Гарнак утверждает, что для «зрителя», для того, кто смотрит на Православную Церковь извне, это — «сложная структура», то есть смесь «чувствований, суеверий, обучения» и «религиозной философии, формировавшейся на протяжении сотен и даже тысяч лет». Он продолжает: «Никто не может смотреть на эту церковь с ее формами поклонения, торжественными ритуалами, количеством обрядов, реликвиями, изображениями, священниками, монахами и философией ее таинств извне, а затем сравнивать ее, с одной стороны, с церковью первых веков, а с другой — с эллинистическими культами века неоплатонизма, не придя к выводу, что она принадлежит не первому, а последнему. Она принимает форму не христианского продукта в греческой обертке, а греческого продукта в христианской... Внешне эта церковь в целом является не чем иным, как продолжением истории греческой религии под чужеродным влиянием христианства... Мы могли бы также описать ее как естественный продукт союза между эллинизмом <...> и христианством; это — трансформация, которую история оказывает на религию своими “естественными” средствами... В этом смысле это естественная религия» (Harnack, 1957, с. 220-221).
Понятие «естественная религия», предложенное Гарнаком, несет в себе негативный смысл. Это означает, что Православная Церковь полностью движима «естественными силами истории» и что она потеряла свою божественную, сверхъестественную природу. Для Гарнака Православная Церковь является классическим примером Helenisierung des Christentums (эллинизации христианства). Процесс эллинизации в православной традиции, по мнению Гарнака, не завершен, как в случае c гностицизмом, но глубоко повлиял на яркий характер Евангелия, сделав его зависимым от истории и в конечном итоге лишь частично работоспособным.
Православие — инертная религия. Непосредственным результатом естественного характера православия является то, что оно стало инертным в собственных структурах: «Ни единого пророка, ни реформатора, ни гения не возникло [sic] в ее истории начиная с III века, что помешало бы обычному процессу перетекания религии в историю» (Harnack, 1957, с. 222). После такого утверждения мы можем спросить себя, насколько хорошо Гарнак действительно знал историю Православных Церквей? Каждый православный богослов может сразу же вспомнить имена многих отцов Церкви, живших в IV веке и позже, которые заслужили в глазах христиан титулы реформаторов и гениев. Гораздо более тревожным является то, что для Гарнака Православная Церковь не является законной наследницей Древней Церкви. Для него существует разрыв между церковью первых трех веков и Православной Церковью. Я считаю этот вывод самым серьезным утверждением Гарнака относительно православной традиции.
Православие — традиционалистская религия. По Гарнаку, инертность Православной Церкви обусловила ее традиционалистский характер. Православная традиция описывается им как аллергическая реакция на все новое, на все, что может ее обновить. Эта защита от обновления «стала практическим доказательством религии». Чтобы защитить свой традиционализм, Православная Церковь бессознательно разработала следующую стратегию: все, что было вложено в эту Церковь на протяжении столетий, названо апостольским. Точнее, то, что Церковь считала необходимым, чтобы соответствовать историческому положению, она называла апостольским, потому что считала, что иначе не сможет существовать. Все то, что необходимо для существования Церкви, должно быть названо апостольским (Harnack, 1957, с. 224). Кроме того, «существуют многочисленные черты этой церкви, которые считаются священными, как Евангелие», тогда как в изначальном христианстве такой тенденции не существовало. Это «вполне гармонично соотносится с древностью и чуждо Евангелию» (Harnack, 1957, с. 228).
Православие — догматико–интеллектуальная религия. «Греко-католицизм разработал и перезапустил свои доктрины с максимальной точностью и зачастую внушал ими ужас людям разных верований» (Harnack, 1957, с. 225). Этот догматизм имеет непосредственные сотериологические последствия, потому что для Православной Церкви «не обладающий истинной верой не может быть спасен». Такой подход определяется Гарнаком как «фанатизм», от которого «не отказались». Есть, однако, два элемента, которые радикально отличают Греческую Церковь от греческой религиозной философии: идеи о творении и богочеловеческой природе Спасителя. Говоря о последней, греко-католицизм разработал доктрину обожения как «искупления от смерти и вместе с этим возвышения к божественной жизни». Гарнак признает, что «эта концепция нашла безопасную отправную точку в Евангелии и поддержку в богословии Павла», однако утверждает, что изначально она была «зачата по греческой линии» (Harnack, 1957, с. 232). Это означает, что «смерть сама по себе считается величайшим злом и причиной всего зла, в то время как величайшее благословение — жить вечно», что является «очень греческой идеей». Процесс обожения таков: Божественная природа должна течь и преображать смертную природу. Обожение выражает «эгоистичное желание вечного существования». Даже если это учение «имеет один из своих корней в Евангелии», оно «недопустимо, потому что не имеет никакого отношения к евангельскому Иисусу Христу». В этом греческом учении «мы находим губительную связь между желанием древних жить вечно и христианской благой вестью» (Harnack, 1957, с. 236). Сильно связан с догматизмом интеллектуализм, который «также имеет греческое происхождение». Поэтому «знание — высшее благо <...>; все, что имеет эстетический, этический и религиозный характер, должно быть преобразовано в какую-то форму знания» (Harnack, 1957, с. 229).
Православие — обрядоверная религия. С традиционализмом и интеллектуализмом тесно связан ритуал, который считается «отличительной чертой Греческой Церкви» и показывает, «насколько далеко она отошла от Евангелия». В православной традиции этот сакральный элемент «связан с текстом и формой». Обряд рассматривается как преграда между Богом и христианами: «Взаимодействие с Богом достигается через культ таинств (а также с помощью сотен действенных[2] формул, малых и великих; знаков, изображений), которые при условии точного соблюдения формальностей передают божественную благодать и готовят христианина к вечной жизни. Вероучение как таковое является по большей части чем-то неизвестным; если оно вообще появляется, то только в форме литургических изречений. Для 99% этих христиан религия существует только как церемониальный ритуал, в котором она экстернализирована... Только в этих ритуалах учение находит правильное применение и приносит должные результаты» (Harnack, 1957, с. 237).
Еще более удивительными кажутся утверждения о содержании гимнов, употребляемых в православной традиции: «Из текстов главного религиозного служения <...> если опустить некоторые слова, такие как “Христос” и так далее, то ничего не останется, что могло бы напоминать изначальную основу». Окончательный вывод чрезвычайно критический и резкий: «Нет зрелища печальнее, чем превращение христианской религии из поклонения Богу в духе и истине в поклонение Богу в знаках, формулах и идолах. Чтобы почувствовать всю жалость этого развития, нам не нужно спускаться к приверженцам этой формы христианства, которые религиозно и интеллектуально находятся в состоянии полного отрицания, как копты и абиссинцы[3]; сирийцы, греки и русские в целом лишь немногим лучше» (Harnack, 1957, с. 237). Иисус Христос страдал и был пригвожден ко Кресту, чтобы уничтожить старую религию, и «теперь мы видим ее восстановленной [якобы] под Его именем и властью». «Греческая и восточная христианская религия почти подавлена обрядоверием» (Harnack, 1957, с. 239).
В конце своего анализа традиции Православных Церквей Гарнак делает следующий вывод: «Эта официальная церковность с ее священниками и культом, со всеми ее сосудами, святыми, облачениями, изображениями и амулетами, с ее уставами поста и праздниками абсолютно не имеет ничего общего с религией Христа. Это — религия древнего мира, прибитая к различным Евангельским концепциям; вернее, это — древняя религия, поглотившая Евангелие» (Harnack, 1957, с. 241). Иными словами, Гарнак считает, что православие больше похоже на язычество, принявшее некоторые принципы Евангелия, чем на христианскую традицию, которая опирается на Евангелие и успешно инкультурированное язычество. Это, на мой взгляд, наиболее распространенный предрассудок в отношении православных.
В настоящее время нет протестантских богословов, близко знакомых с православной традицией, которые принимали бы утверждения Гарнака, приведенные выше. Православные богослужения высоко ценятся и воспринимаются протестантскими богословскими школами как возможный источник вдохновения для литургического возрождения в протестантизме (Ritter, 2012, с. 194-195). Но я, будучи православным, некоторые из этих утверждений воспринимаю как предупреждения. Например, не стоит уделять слишком много внимания обрядоверию, жертвуя ради него истинной евангельской жизнью, и следует сохранить баланс между Евангелием и местной культурой (Niebuhr, 1951). Хотя мы все согласны с тем, что христианство, совершенно не связанное с местной культурой, невозможно, да и нежелательно.
Какие изменения претерпело Евангелие в Православной Церкви?
Ответ на этот вопрос можно было бы сформулировать следующим образом:
- Монашество для Гарнака, безусловно, результат воздействия Евангелия на Православную Церковь (более подробно см. ссылки, представленные выше). Гарнак восхищался также жизнеспособностью монашества Римско-католической Церкви. По его мнению, «христианская община нуждается в людях, которые оставили все, чтобы служить тем, кому никто не служит» (Crouter, 1972, с. 298).
- Знание о том, что Евангелие сохранено. Гарнак признал, что Православная Церковь («Церковь как церковь») содержит, хотя и в скромной степени, знание Евангелия. «Слова Иисуса, пускай зачастую священники только бормочут их, [не вникая в смысл], занимают первое место в этой Церкви». Гарнак был глубоко убежден, что керигма Евангелия способна выжить в любой культурной среде и проникнуть в нее, сохраняя свой чистый Божественный характер и преображаясь. В Православной Церкви слова Иисуса «читаются наедине и публично, и никакие суеверия не способны уничтожить их власть» (Harnack, 1957, с. 243). Высоко ценит Гарнак личное свидетельство Евангелия, которое он увидел в людях, являющихся членами Православной Церкви (1957): «Среди этих христиан есть люди, священники и миряне, <…> которые любят Иисуса Христа не потому, что знают Его как человека с двумя природами, а потому, что луч Его существа проявился в их сердцах [sic] через Евангелие, и этот луч стал светом и теплом для их собственной жизни» (Harnack, 1957, с. 243). Гарнак рассказывает, что его удивило в опыте взаимодействия с русскими крестьянами и смиренными священниками: «Сила простого доверия к Богу — тонкость нравственного чувства и действенная братская любовь, которая не отрицает своего происхождения из Евангелия» (Harnack, 1957, с. 243). Отдавая должное подлинной христианской жизни некоторых православных верующих, Гарнак тем не менее утверждает, что «структура и административная система восточных церквей чужды Евангелию».
Адольф фон Гарнак завершает свой разбор «греко-католицизма» на оптимистичной ноте: «Два элемента возвышают Православную Церковь от уровня “древнего мира” и “депрессии религии”: монашество, при условии что оно не станет полностью подчиняться светской Церкви, и Евангелие». Православная Церковь «обладает коррективом в своем центре» (Harnack, 1957, с. 244). От него зависит, как используются эти инструменты.
Заключительные замечания
Во-первых, помимо кратких объяснений и комментариев, которыми я снабдил каждый пункт, я считаю необходимым сделать некоторые дополнительные замечания относительно критики Гарнака в адрес Православных Церквей. Почему же он критикует Православную Церковь? Есть две причины, упомянутые православными богословами: во-первых, «политическая русофобия», которая доминировала в Германии во времена Гарнака и до этого (Benz, 1952, с. 146), а во-вторых, его балтийское происхождение и определенный опыт взаимодействия с русским населением (Kalogirou, 1989, с. 70). Профессор Калогиру, кстати, рассказывает о профессоре Аливисатосе из Афинского университета, который был учеником Гарнака в Берлине и лично слышал, что тот строил свое мнение о Православной Церкви главным образом из прямых контактов с Русской Православной Церковью в Эстонии. Также из книги «Что такое христианство?» можно понять, что Гарнак в основном судит православную традицию такой, «как она представляется зрителю» (Harnack, 1957, с. 220).
Вопрос в следующем: можем ли мы полностью объяснить критическое отношение Гарнака к Православной Церкви его происхождением и культурным контекстом, в рамках которого происходило знакомство с ней? Ответ может быть только отрицательным. Я считаю, что критика Гарнака в адрес Православных Церквей и других христианских традиций (таких как римо-католицизм или протестантизм) имела отношение к его теории догмы. Как указал Каппс, концепция Гарнака о Dogmengeschichte не может быть отделена от того, как он воспринимал сущность христианства (das Wesen des Christentums) (Capps, 1966, с. 491). Православная Церковь не смогла сохранить чистоту керигмы Евангелия. Для Гарнака ни одна из ныне существующих христианских традиций не сохранила ее полностью. Вот почему он критикует в разной мере и в разных тональностях все основные христианские традиции: православие, римо-католицизм и протестантизм. Здесь важно также подчеркнуть, что его критика по преимуществу является конструктивной. На мой взгляд, православные могут сделать для себя полезные выводы из критики Гарнака. Лично я могу смириться с ней, за исключением следующих моментов: восприятие культа святых как наследие почитания «богов Греции», непонимание формы и роли православных богослужений, восприятие Православной Церкви как неподлинной продолжательницы Древней Церкви.
Кроме того, несмотря на то что Гарнак считался «архипротестантом» и, очевидно, не был позитивно расположен к другим христианским традициям, есть достаточно оснований для того, чтобы высказать следующую мысль. В 1891 году, за девять лет до написания «Das Wesen des Christentums», Гарнак опубликовал исследование, в котором анализировал, как и чему протестанты могли учиться у Римо-католической Церкви (Harnack, 1951). Этот факт не помешал ему писать достаточно критично о римо-католической традиции в «Das Wesen des Christentums». Однако его критика Римо-католической Церкви была истолкована в позитивном ключе (Crouter, 1972).
Гарнак высоко оценивал современное православное богословие, когда речь заходила о нем. Я могу лишь напомнить, что он выучил русский язык только для того, чтобы прочитать научное исследование Н.Н. Глубоковского о Феодорите Кирском (Meyendorff, 1996, с. 185). Наконец, не будет преувеличением считать Гарнака одним из пионеров современного экуменического движения. Его вклад в это движение был прежде всего научным. Известно, что он был настолько впечатлен книгой Оксфордского профессора Эдвина Хэтча (1835–1889) «Организация ранней церкви», опубликованной на английском языке в 1881 году, что перевел ее на немецкий. Книга Хэтча оказала большое влияние на пионеров экуменического движения (Rouse & Neill, 2004, с. 276).
Перевел А.Д. Макаров.
Источник: Buda, D., 2013, ‘Some aspects of Adolf von Harnack’s criticism on Orthodox tradition’,
HTS Teologiese Studies/ Theological Studies 69(1), Art. #1949, 6 pages.
http://dx.doi.org/10.4102/ hts.v69i1.1949
Литература
Adam K. Wesen des Katholizismus, Haas & Grabner, Augsburg, 1924.
Baeck L. Wesen des Judentums, Nathansen & Lamm, Berlin, 1905.
Benz E. Die Ostkirche imLichte der protestantischen Geschichtsschreibung von der Reformation bis zur Gegenwart, Verlag Karl Alber, Freiburg/München, 1952.
Biester B. Harnack-Biographie: Verzeichnis der Literatur über Adolf von Harnack 1911–2002, Selbstverlag, Erfurt, 2002.
Bultmann R. ‘Introduction’, in A. von Harnack (ed.), What is Christianity? Transl. T.B. Saunders, pp. i-xlii, Harper & Brothers, New York, 1957.
Capps W.H. ‘Harnack and Ecumenical discussion’, Journal of Ecumenical Studies 3, 1966, pp. 486-502.
Crouter R.E. ‘Harnack as ecumenist’, Dialog 11(4), 1972, pp. 296-299.
Harnack von, A. ‘Was wir von der römischen Kirche lernen und nicht lernen sollen‘, in A. von Zahn-Harnack & A. von Harnack (eds.), Ausgewählte Reden und Aufsätze, pp. 66–79, De Gruyter, Berlin, 1951. URL: http://dx.doi.org/10.1515/9783110830200
Harnack von, A. What is Christianity? / transl. T.B. Sauders, Harper & Brothers Publishers, New York, 1957. PMid:13500896
Hausschild W-D. s.v. ‘Harnack’, in D.S. Browning, B. Janowski & E. Jüngel (eds.), Religion in Geschichte und Gegenwart, Mohr Siebeck, Tübingen, 2000, vol. 3, pp. 1457-1459.
Kalaitzidis P. Orthodoxy & Political Theology, World Council of Churches, Geneva, 2012. PMCid:3339412.
Kalogirou I. Die Kritik von Adolf von Harnack an der Orthodoxen Kirche, [s.n.], Tessalonika, 1989. PMid:2806317.
Kantzenbach F.W. s.v. ‘Adof von Harnack’, in G. Müller (ed.), Theologische Realenzyklopädie, Walter de Gruyter, Berlin/New York, 1985, vol. 14, pp. 450-458.
Meyendorff J. Byzantine theology: Historical trends & doctrinal themes, Fordham University Press, New York, 1979.
Meyendorff J. Vision of unity, St. Vladimir’s Seminary Press, New York, 1987.
Meyendorff J. Rome, Constantinople, Moscow, St. Vladimir Seminary Press, New York, 1996.
Niebuhr H.R. Christ and culture, Harper & Brothers Publisher, New York, 1951.
Pauck W. Harnack and Troeltsch: Two historical theologians, Oxford University Press, New York, 1968.
Ritter A.M. Studia Chrysostomica: Aufsätze zu Weg, Werk und Wirkung des Johannes Chrysostomus (ca. 349-407), Mohr Siebeck, Tübingen, 2012. (Studien und Texte zu Antike und Christentum 71).
Rouse R. & Neill S.C. (eds.) A History of the Ecumenical Movement, vol. 1, World Council of Churches, Geneva, 2004.
Smend F. Adolf von Harnack, Verzeichnis seiner Schriften bis 1930. Mit einem Geleitwort und bibliographischen Nachträgen bis 1985 von Jürgen Dummer, K.G. Saur, München, 1990.
Zahn-Harnack von, A. Adolf von Harnack, 2nd edn., DeGruyter, Berlin, 1951.
[1] Невозможно согласится с тем, что этот перевод удачен, поскольку «расизм» в современном употреблении означает учение о превосходстве одной расы над другими, тогда как филетизм не имеет к этому никакого отношения. «Филетизм» означает принесение общецерковных интересов в жертву национально-политическим и является проявлением национализма, но никак не расизма. — Прим. пер.
[2] Анг. Efficacious — прим. пер.
[3] Имеются в виду эфиопы — прим. пер.