1 декабря 1955 года Роза Паркс, чернокожая швея из Монтгомери, штат Алабама, отказалась уступить место белому пассажиру в автобусе. С этого, казалось бы, малозначительного поступка началась история движения за гражданские права в США, которое вскоре возглавил молодой пастор Мартин Лютер Кинг. Кинг призвал к бойкоту общественных автобусов, который продолжался до 14 ноября 1956 года, пока верховный суд США не отменил расовую сегрегацию в общественном транспорте.
1 февраля 1960 года четверо чернокожих студентов сели в кафе на места, предназначенные для белых. Их примеру последовали другие. Жесткие действия полиции в отношении мирных демонстрантов привели к тому, что северные штаты – преимущественно белые – заняли сторону протестующих. 28 августа 1963 года в Вашингтоне прошла акция в защиту гражданских и экономических прав чернокожего населения, в которой участвовало более двухсот человек – как черных, так и белых. Перед ними Кинг произнес свою знаменитую речь «У меня есть мечта».
Движение набирало обороты и уже не только требовало равноправия граждан, но и приобрело антивоенный характер, противостоя войне во Вьетнаме. Множество людей поддерживало эти идеи, но были и оппоненты. С точки зрения правительства, противники войны во Вьетнаме были предателями, а не патриотами. По словам президента Р. Никсона, студенты, участвовавшие в антивоенном движении, просто боялись, как бы им «не отстрелили задницу» («to keep from getting their asses shot off»). После знаменитого антивоенного выступления Мартина Лютера Кинга 4 апреля 1967 г. в церкви Риверсайд в прессе писали, что эта речь больше подошла бы для эфира на «Радио Ханой», а политики обвинили проповедника в работе на коммунистов. «Почему Вы действуете в ущерб интересам своего народа?» – спрашивали у него.
Кинг считал общественную деятельность единственной легальной возможностью противодействовать цинизму, равнодушию и отчаянию.
«…Да, я вижу Церковь как тело Христово. Но увы! Мы ведь изранили и замарали это тело, пренебрегая нуждами общества и боясь перестать быть приспособленцами… Но суд Божий над Церковью ближе, чем когда-либо. Если сегодняшняя Церковь не сможет стяжать жертвенный дух древней Церкви, она потеряет свою аутентичность, лишится поддержки миллионов людей, и от нее откажутся, как от бесполезного общественного клуба, который ничего не значит для XX века. Каждый день я встречаю молодых людей, чье разочарование в Церкви переросло в полное отвращение…» (Письмо из Бирмингемской тюрьмы, 1963 г.)[1].
Богословие ненасильственного сопротивления, сформированное во многом под влиянием Махатмы Ганди, у Кинга имеет абсолютно христианскую основу. В этой основе, как и у христианства, – любовь к ближнему. Эта любовь деятельна, она не позволяет причинить насилие, которое вызовет лишь большее насилие. Это любовь, которая ищет блага для ближнего и не имеет личной заинтересованности. В то же время, будучи сопротивлением, она не есть ничегонеделание, она есть альтернатива трусости и стагнации. Ненасильственное сопротивление пытается не унизить или раздавить оппонента, но скорее заслужить его дружбу и понимание, пробудить стыд и привести к примирению. Оно направлено против сил зла, но не против человека, против греха, а не против грешника. Ненасильственное сопротивление также предполагает готовность пострадать, отказываясь от мести за причиненное страдание. Оно есть способ избежать не только физического насилия, но и насильственного расположения духа. Кроме того, Кинг вполне по-христиански относился ко времени – как к дару и как к ответственности.
«…Время само по себе нейтрально, его можно использовать созидательно или разрушительно. Мне все сильнее кажется, что люди злой воли использовали время более эффективно, чем люди доброй воли. Нашему поколению придется каяться не только за слова и действия, вызванные ненавистью злых людей, но и за возмутительное молчание добрых. Человечество никогда не развивается, двигаясь вперед на колесах неизбежности, это происходит лишь усилиями людей, которые трудятся без устали, чтобы быть соработниками Богу; и без этого тяжкого труда само время становится союзником сил общественного застоя. Мы должны использовать время творчески, помня, что оно созрело для того, чтобы делать добро…» (Письмо из Бирмингемской тюрьмы, 1963 г.)[2].
Сторонники движения за гражданские права не просто хотели, чтобы государство исполняло собственные законы, но чтобы несправедливым законам было оказано сопротивление до их отмены.
Обычные представления о том, что законно, а что нет, относительны для христианина. Кинг берет в союзники блаженного Августина и Фому Аквинского:
«Могут задать вопрос: “Как вы защищаете подчинение одним законам и нарушение других?” Ответ заключается в том, что есть два вида законов: справедливые и несправедливые. Я готов первым встать на защиту справедливых законов. У человека есть не только гражданская, но и нравственная обязанность исполнять справедливые законы. Соответственно, у человека есть и нравственная обязанность не подчиняться несправедливым законам. Я бы согласился с блаженным Августином: “Несправедливый закон – это не закон”. Какая же между ними разница? И как можно определить, справедлив закон или несправедлив? Справедливый закон – это правило, созданное человеком, которое сходится с нравственным законом, с законом Божьим. Несправедливый закон идет вразрез с нравственным законом. В терминологии святого Фомы Аквинского, несправедливый закон – это человеческий закон, который не укоренен в вечном и нравственном законе. Любой закон, который возвышает человеческую личность, справедлив. Любой закон, который унижает человеческую личность, несправедлив». (Письмо из Бирмингемской тюрьмы, 1963 г.)[3].
Земной закон никогда не будет для христианина более обязателен, чем закон небесный. Кинг понимает, что, призывая не подчиняться несправедливым законам, он призывает христиан встать на путь противостояния властям. Ну и что?
«Конечно, в этом гражданском неповиновении нет ничего нового. Свидетельство его благородства – отказ Седраха, Мисаха и Авденаго исполнять приказ Навуходоносора, когда на карту было поставлено исполнение высшего нравственного закона. Его превосходно исполняли древние христиане, которые скорее были готовы пойти к голодным львам или на плаху, чем подчиниться несправедливым законам Римской империи. В какой-то степени академическая свобода возможна сегодня благодаря гражданскому неповиновению Сократа. В истории нашей страны “Бостонское чаепитие” было масштабным актом гражданского неповиновения…
Мы никогда не должны забывать, что все, что делал Адольф Гитлер в Германии, было “законным”, а все, что делали, например, борцы за свободу в Венгрии, было “противозаконным"»… (Письмо из Бирмингемской тюрьмы, 1963 г.)[4].
Великая заслуга Мартина Лютера Кинга состоит в том, что он ценой своей жизни смог показать, что в центре общественной, государственной жизни – человек, его нужды и его достоинство.
«Когда машины и компьютеры, желание прибыли и право собственности важнее, чем люди, невозможно победить расизм, крайний материализм и милитаризм. Настоящая революция ценностей заставит нас пересмотреть справедливость и обоснованность многих наших прошлых и настоящих политических курсов. С одной стороны, каждый из нас должен стать милосердным самарянином на обочине жизненного пути, но это только первое действие. Однажды мы увидим, как вся Иерихонская дорога преобразится и мужчин и женщин перестанут грабить и бить, когда они совершают путь своей жизни. Настоящее сострадание – это больше, чем швырнуть монету попрошайке <…>, оно желает, чтобы само здание, которое производит бедняков, было перестроено» (Проповедь в церкви Риверсайд, 1967)[5].
Кинг выступал против насилия, поэтому не был сторонником революции. Но он также считал, что не стоит молча сидеть и ждать у моря погоды. Нужно требовать у власти готовности откликаться на нужды граждан страны, не допуская их унижения, обнищания и насилия над ними во имя каких-либо целей.
«Слова покойного Джона Ф. Кеннеди возвращаются, преследуют нас: “Те, кто делает мирную революцию невозможной, делают насильственную революцию неизбежной”. (Аплодисменты.) Случайно или умышленно, но наша страна выбрала эту роль – роль тех, кто делает мирную революцию неизбежной, не желая отказываться от привилегий и удовольствий» (Проповедь в церкви Риверсайд, 1967 г.)[6].
Наивно полагать, что движению, которое возглавил Кинг, удалось решить все проблемы расовой сегрегации в США. Но будет и ошибкой считать, что им не удалось добиться никаких результатов. В 1964 году был принят закон о гражданских правах, который запретил сегрегацию по признакам расы, вероисповедания, национальности и пола, а закон об избирательных правах 1965 года уравнял в правах избирателей независимо от цвета кожи.
Мартин Лютер Кинг был убит 4 апреля 1968 года, но его стратегия ненасильственного сопротивления применяется после его смерти в самых разных странах. К примеру, в Румынии в 2017 году глава правящей социал-демократической партии Ливиу Драгнеа обвинялся в присвоении суммы, эквивалентной 24 000 евро. Его партия выступила с инициативой декриминализации нецелевого использования бюджетных средств, если сумма меньше 200 тысяч леев (примерно 44 000 евро или 47 500 долларов). Даже такая ничтожная по российским меркам сумма зимой 2017 года вывела на улицы Бухареста более полумиллиона граждан. Румынская Православная церковь также выразила несогласие с возможным принятием нового закона. Хэштег #rezist стал символом нового народного движения. В небольшом городе Сибиу с населением около 150 тысяч человек на протяжении почти двух лет каждый день в любую погоду небольшая группа людей выходила к зданию правительства с плакатами, которые гласили: «Мы следим за вами». Хотя движение призывало к ненасильственному сопротивлению, некоторые из протестующих бросали камни в полицию, чем дали формальный повод использовать силу в ответ – резиновые пули и слезоточивый газ. Демонстрантов задерживали независимо от того, проявляли они агрессию или нет. Непропорционально жесткое применение силы со стороны полиции привело к расследованию и возбуждению дел в отношении высших полицейских чинов. В 2018 году Драгнеа, которого ранее уже обвиняли в подтасовках на выборах, а также в присвоении 20 миллионов долларов, полученных от Евросоюза, был приговорен к тюремному заключению за то, что два члена партии получали зарплату за несуществующую работу.
Даже в тех странах, где попадание во власть не означает автоматическую возможность бесконтрольного обогащения, использовалась эта стратегия. В Великобритании в 2010 году стало известно, что компания «Водафон» вывела в Люксембург 6 миллиардов фунтов прибыли и не стала платить с них налоги. Человек по имени Том Костелло через «Твиттер» призвал действовать. 27 октября 70 человек оккупировали самый крупный магазин компании в Лондоне. Кто-то сидел, отказываясь выходить (sit-in, сидячая забастовка), как последователи Кинга в Алабаме пятьюдесятью годами ранее, кто-то раздавал листовки на улице. Магазин временно закрыли. Кампания с хэштегом #ukuncut продолжилась, и вскоре еще 30 магазинов были вынуждены закрыться. Так родилось движение UK Uncut, направленное против сокращения социальных расходов государства. С момента основания было проведено более 800 акций. Сайт движения сообщает: «Мы – это вы. Мы – мамы и пенсионеры, студенты и члены профсоюзов, инвалиды и школьники, государственные служащие, мелкие бизнесмены и безработные. Мы – обычные люди, готовые стоять или сидеть (sit-in – прим. авт.) за то, во что верим, и за перемены, которые хотим видеть. Увидимся на улицах!»
Скажем несколько слов о том, что происходит в современной России. И дело даже не в том, что у нас никогда не было такого человека, как Мартин Лютер Кинг. Скорее, вопрос, как вера должна формировать отношение человека к обществу и государству, никогда не был у нас слишком актуален. Кроме того, важно отметить, что движение за справедливое общество в Америке в 1960-е годы имело именно христианских лидеров и христианское самосознание. В России же у тех людей, которые борются за честные выборы, или против бесконтрольного обогащения «ближнего круга» и верхнего эшелона власти, или за справедливый суд, по большей части нет ни христианских лидеров, ни ясного понимания того, что их стремление к действию есть императив их веры. Более того, в этих кругах многие относятся к Церкви враждебно, видя в ней декоративно-идеологическую приставку к государственному аппарату.
Полагаю, этому есть объяснение. Годы советской власти сделали свое дело, и процент людей, общественная и политическая жизнь которых открыто мотивирована их верой, крайне мал. Для многих религия – это то, что происходит в стенах храма, поэтому политическая жизнь оказывается изолирована от религиозных убеждений и мотиваций. Кроме того, например, американская религиозная система – это скорее отдельные церкви (churches), а не Церковь (the Church), и их отношения с государством строятся иначе.
Несмотря на все различия между США и Россией, я считаю, для нас важно самосознание Кинга и те вопросы, которые были поставлены в США и не могли быть озвучены в СССР: как моя вера формирует мою гражданскую позицию? в какой мере я как христианин обязан подчиняться государству и его законам? должен ли я участвовать в переменах к лучшему или же мне нужно смириться перед злом, которое приняло институциональные формы?
В 2020 году исполнится 50 лет единственному изданию трудов Мартина Лютера Кинга в нашей стране. Вернуться к ним в поисках ответов на наши «проклятые вопросы» представляется очень своевременным.
[1] A Testament of hope. The Essential Writings and Speeches of Martin Luther King, Jr. New York, 1991. P. 299-300.
[2] Ibid. P. 296.
[3] Ibid. P. 293.
[4] Ibid. P. 294-295.
[5] Ibid. P. 240-241.
[6] Ibid. P. 240.