Догматик – это песнопение, посвященное Богородице, которое мы слышим всякий раз на Всенощном Бдении в субботу под воскресенье. Он поется в качестве последней стихиры (на «И ныне…») на «Господи, воззвах» на великой вечерне, когда царские врата уже открыты, а священник вместе с диаконом или без него совершает вход с кадилом.

Основное содержание догматиков – тема Боговоплощения или, точнее сказать словами свт. Филарета, архиепископа Черниговского, «помимо основного догмата о воплощении Сына Божия, и все остальные догматы находят место в догматиках»[1]. Наверно, частое обращение автора к теме Боговоплощения и явилось причиной, почему это Богородичное песнопение называется догматик, а не богородичен, как называются иные тропари, исполняемые на «И ныне…». Ведь в догматиках содержится учение, которое подтверждено авторитетом Вселенских соборов и является нерушимым для всей полноты Церкви.

Большинство исследователей автором догматиков считают преподобного Иоанна Дамаскина (VIII век)[2].

Догматики находятся в Октоихе и всего их восемь – по числу гласов Октоиха.

Текст воскресного догматика великой вечерни 1-го гласа:

«Всемирную славу / от человек прозябшую / и Владыку рождшую, / Небесную дверь / воспоим, Марию Деву, / Безплотных песнь и верных удобрение: / Сия бо явися небо и храм Божества; / Сия преграждение вражды разрушивши, / мир введе и Царствие отверзе. / Сию убо имуще веры утверждение, / Поборника имамы из Нея рождшагося Господа. / Дерзайте убо, дерзайте, людие Божии, / ибо Той победит враги, // яко Всесилен».

Этот же текст на греческом языке:

«Τὴν παγκόσμιον δόξαν, τὴν ἐξ ἀνθρώπων σπαρεῖσαν, καὶ τὸν Δεσπότην τεκοῦσαν, τὴν ἐπουράνιον πύλην, ὑμνήσωμεν Μαρίαν τὴν Παρθένον τῶν Ἀσωμάτων τὸ ᾆσμα, καὶ τῶν πιστῶν τὸ ἐγκαλλώπισμα· αὕτη γὰρ ἀνεδείχθη οὐρανός, καὶ ναὸς τῆς Θεότητος, αὕτη τὸ μεσότοιχον τῆς ἔχθρας καθελοῦσα, εἰρήνην ἀντεισῆξε, καὶ τὸ βασίλειον ἠνέῳξε. Ταύτην οὖν κατέχοντες τῆς Πίστεως τὴν ἄγκυραν, ὑπέρμαχον ἔχομεν, τὸν ἐξ αὐτῆς τεχθέντα Κύριον, θαρσείτω τοίνυν, θαρσείτω λαὸς τοῦ Θεοῦ· καὶ γάρ αὐτὸς πολεμήσει, τοὺς ἐχθροὺς ὡς παντοδύναμος».  

Структура догматика

При внимательном рассмотрении мы увидим, что догматик имеет следующее построение.

В первой его части содержится призыв верующих «воспеть» Mapию Деву:

Bcемирную славу,

От человек прозябшую,

И Владыку рождшую,

Небесную дверь

Воспоим Mapию Деву —

Безплотных песнь

И верных удобрение!..

Далее излагаются те основания, которые побуждают нас к воспеванию Пречистой Богородицы:

Сия бо явися

Небо и храм Божества;

Сия преграждение

Вражды разрушивши,

Мир введе

И царствие отверзе,

Сию убо имуще

Веры утверждение,

Поборника имамы

Из нея рождшагося Господа.

И, наконец, догматик завершается горячим призывом:

Дерзайте убо,

Дерзайте, людие Божии!!

Ибо Той победит враги,

Яко всесилен.

Первая часть догматика

Преподобный Иоанн призывает нас «воспеть» (ὑμνήσωμεν, в переводе — торжественно петь, прославлять в песнях, воспевать, объявлять, провозглашать) Пресвятую Богородицу, которую автор называет «всемирной славой», «небесной дверью», «безплотных песнь», «верных удобрение».

Для того чтобы понять, какое благоговение и любовь к Пресвятой Богородице преп. Иоанн выразил в этих словах, какое место Дева Мария занимала в личной жизни святого и из какой сердечной глубины родились эти слова, прочитаем это вступление сквозь призму жизни самого преподобного. Напомню, что преп. Иоанн родился в Дамаске в 676 году в семье Сергия, министра при дворе дамасского халифа. Воспитание младенца было поручено пленному иноку Косме, в будущем ставшему епископом Маиумским. Впоследствии высокое положение отца и личные качества Иоанна определили его судьбу: он был поставлен дамасским градоначальником и первым министром халифа. Но, находясь при дворе последнего, окруженный пышностью и почетом, Иоанн всем сердцем стремился «в безмолвии работать Богу»[3]. Когда в 728 году императором Львом было объявлено открытое гонение на иконопочитание, Иоанн неоднократно писал сочинения в защиту святых икон, чем возбудил против себя императора. Оклеветанный в неверности халифу, Иоанн был подвергнут отсечению руки, которая была исцелена по его слезной молитве перед образом Богоматери. После этого события Иоанн уже не захотел оставаться при дворе, хотя и была доказана его невиновность. Раздав все свое имущество и освободив рабов, Иоанн удалился в Иерусалимскую обитель святого Саввы. Но и здесь судьба приготовила ему множество испытаний. За нарушение благословения старца, который запретил иноку Иоанну всякий вид литературной деятельности, преподобный своими руками очистил все нечистоты в обители. Здесь уже и сам старец был извещен явлением Богоматери, указавшей ему, каким сосудом благодати для Церкви Христовой является Иоанн. С тех пор, как отмечает свт. Филарет Черниговский, преподобный стал свободно «писать и петь во славу Православия»[4].

Вот вкратце духовный путь преп. Иоанна Дамаскина, который помогает нам в раскрытии его личности как песнописца. Мы должны понять, что те эпитеты, образы, метафоры и сравнения, которые преподобный употребляет в своем творчестве по отношению к Божией Матери – это не просто поэтические приемы, это не просто показатель мастерства автора. Эти слова идут из самого сердца. Эти слова родила сама жизнь автора для того, чтобы, по справедливому замечанию монахини Игнатии, «его песнопения вместили по возможности все глубины человеческой скорби и изобразили выход из нее в Едином Спасающем — Боге»[5].

Обратим внимание на греческое выражение τὴν ἐξ ἀνθρώπων σπαρεῖσαν, которое на славянский язык переведено, как «от человек прозябшую». Слово «прозябать» в переводе со славянского языка имеет значение «произрастать», «производить», «рождать». Каждому из нас сразу вспоминается прозябший жезл Аарона: «И бысть на утрие, и вниде Моисей и Аарон в скинию свидения: и се, прозябе жезл Ааронь в дому левиине, и израсти ветвь, и процветоша цвети, и израсти орехи» (Чис. 17; 8). Т.е. жезл Аарона как бы родился, дал ростки и расцвёл миндалевидным деревом, что и послужило признаком утверждения левитов в их священном назначении. Соответственно, само выражение «от человек прозябшую» можно понять, как «от людей рожденную» или «от людей происшедшую». Да, действительно, по преданию Дева Мария родилась в галилейском городе Назарете. Ее родителями были праведники Иоаким и Анна. Но мне кажется, что это очень простое и поверхностное понимание. Смысл этих слов намного глубже. Если сравнить греческий аналог слова прозябшую в догматике и в книге Чисел (Чис. 17; 8), то это будут совсем два разных слова: σπαρεῖσαν (aor. part. pass. fem. acc. sg. — сеять или сажать, засевать, обсеменять, оплодотворять, производить на свет, (по)рождать, рассеивать, разбрасывать, рассыпать, наливать, поливать, распространять, расточать) – в догматике, и εβλάστησεν (aor. ind. act. 3rd. sg. – проросла, прорастила) – в книге Чисел. Как мы видим, два совсем разных слова, а соответственно, и два совсем разных значения. Дева Мария не просто родилась в семье Иоакима и Анны, здесь не просто указание на факт рождения как на событие, имеющее отношение только к этой семье. Она результат усилий и духовной работы десятков поколений, т.е. от каждого человека, жившего до Марии, самая лучшая, хоть и маленькая, но самая лучшая частичка, подобно семени, передалась Богородице, проросла в Ней и, как пазл к пазлу создает единую красивую картину, так и все самое лучшее от человечества создало наиболее чистейшее, наиболее смиреннейшее существо, каким явилась Пресвятая Богородица. Как справедливо замечает свт. Григорий Палама, величие, святость и чистота Девы Марии – «это результат последовательных очищений, совершавшихся на протяжении многих ветхозаветных поколений и завершившихся в естестве Самой Девы»[6]. Причем эти очищения совершались не механически и насильственно, но с соблюдением свободы как Девы Марии, так и ее предков.

Но почему переводчики богослужебных книг при переводе на славянский язык оставили именно слово прозябшую…. Каждый переводчик при переводе любого текста сталкивается по крайней мере с двумя главными проблемами: перевести текст дословно либо передать мысль. Вот такая же проблема, наверно, возникла и здесь. Сложно сказать, что было бы лучше, перевести текст дословно и написать, что человечество оплодотворило Богородицу, т.е. все самое лучшее от каждого из людей посеяло в Ней? Либо через слово прозябшую направить ум человека к ветхозаветной истории с прозябшим жезлом Аарона, как прообразу Девы Марии? Ведь в христианской экзегетике чудесно процветший Ааронов жезл считается прообразом Богородицы и в этом качестве часто встречается в иконографии, в миниатюрах, монументальной живописи, иконах. «Ныне Адам приносит от нас и за нас начатки Богу, достойнейший плод человечества — Марию, — говорит свт. Андрей Критский, — в Которой (Новый Адам) делается Хлебом для восстановления человеческого рода. Ныне — по пророчеству — произрасла Отрасль Давидова, Которая, став вечно зеленеющим Жезлом Аарона, процвела нам Жезл Силы — Христа. Ныне от Иуды и Давида происходит Дева Отроковица, изображая Собою царское и священническое достоинство Принявшего (священство) Аарона по чину Мелхиседекову»[7].Преподобный Ефрем Сирин дополняет: «Прозяб жезл Аронов, и сухое древо принесло плод, тайна сия объясняется ныне, потому что рождает Девственное чрево»[8]. Да и сам преподобный Иоанн Дамаскин употребляет это слово и, объясняя обращенные к царю Давиду слова Господа, «от плода чрева твоего посажу на престоле твоем» (Пс 131. 11), пишет, что «от племени Давида» «прозябла» Дева Мария, «предопределенная Предвечным... Советом Божиим и чрез Святого Духа как представленная, так и предвозвещенная различными образами и словами Пророков»[9].

Продолжая тему о святости Девы Марии, автор догматика именует Ее «небесной дверью» (τὴν ἐπουράνιον πύλην, что в переводе означает: ἐπουράνιον — masc/fem acc. sg. – ἐπ — в, на, над, ουράνιος — небесный, относящийся к нёбу, небесную; πύλην – masc. acc. sg. – ворота).

Чтобы понять эту мысль до конца, необходимо событие Рождества Пресвятой Богородицы осмыслить в контексте всей мировой истории человечества. В двух словах весь смысл всего Ветхого Завета можно выразить одним предложением: вся подготовка избранного народа, вывод из Египта и завоевание обетованной земли, пленение, возврат евреев из плена и т.д., — все это сводилось к одному — к ожиданию Мессии. Когда-нибудь Мессия, Помазанник Божий, будет явлен миру и разрешит эту эпоху Ветхого Завета, эпоху Древнего мира. Поэтому, по словам преп. Иоанна Дамаскина, «именование Матери Божией содержит в себе всю историю божественного Домостроительства в мире»[10]. Но Господь никогда не насилует свободу и волю человека. Ведь встреча человека с Богом, что на личном уровне, что на уровне всего общества, – это всегда соединение двух воль — воли земной и воли Божественной. И вот как только человечество принесло Богу это чистейшее и смиреннейшее существо, или, как мы называем Пресвятую Богородицу, верных украшение (в переводе со славянского языка удобрение означает украшение) состоялся и сам факт Боговоплощения. Поэтому сам праздник Рождества Пресвятой Богородицы мыслится не иначе, как начало нашего спасения, как дверь нашего спасения – вот оно, началось, Спаситель идет в мир.

Но это объяснение по праву можно назвать символическим.

Интересную связь этого образа мы видим с книгой пророка Иезекииля. В 44 главе пророк говорит: «И привел он меня обратно ко внешним воротам (πύλης) святилища, обращенным лицом на восток, и они были затворены. И сказал мне Господь: ворота сии будут затворены, не отворятся, и никакой человек не войдет ими, ибо Господь, Бог Израилев, вошел ими, и они будут затворены. Что до князя, он, [как] князь, сядет в них, чтобы есть хлеб пред Господом; войдет путем притвора этих ворот, и тем же путем выйдет. Потом привел меня путем ворот северных перед лице храма, и я видел, и вот, слава Господа наполняла дом Господа, и пал я на лице мое» (Иез. 44; 1-4). «Кого же, как не Марию обозначают эти врата? – говорит свт. Амвросий Медиоланский. — Они заперты, потому что она – дева. Итак, врата обозначают Марию, чрез которую Христос вошел в этот мир, явившись от девственного рождения и не повредив ключей девства»[11]. Как мы видим, в таинственном смысле врата — это прообраз пренепорочности Девы Марии, которая осталась в чистом и ненарушенном девстве навсегда, не только до рождества, и в рождестве Спасителя, но и по рождестве.

Вторая часть догматика

Вторая часть догматика, как мы видим, насыщена образами, метафорами, цель которых – показать роль Девы Марии в нашем спасении.

Преп. Иоанн Дамаскин называет Деву Марию «небом Божества» (οὐρανός τῆς Θεότητος). Слово «небо» (небеса) часто встречается в Священном Писании, но имеет несколько значений. Например, слово «небо» употребляется, когда в Священном Писании речь идет и об атмосферных явлениях, и о звездном мире, например, «небо красно» (Матф. 16, 2), «знамения с неба» (Лук. II, 16), «звезды на небе» (Евр. II, 12). В первом стихе библейской книги Бытие «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1) под словами «небо и земля» подразумевается вся Вселенная. В понимании древних, видимое небо представлялось как свод, который своим нижним краем касался краев земли. Это дало повод Господу Иисусу Христу употребить такие выражения, как «от края небес до края их» (Мф. 24, 31), «от края земли до края неба» (Мк. 13, 27).

Но небо в Священном Писании — это и место обитания Бога. Например, Соломон молился Богу при посвящении храма: «Господи, Боже Израилев! нет подобного Тебе Бога на небесах вверху и на земле внизу… Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил» (3 Цар. 8:23–27; ср. с 2 Пар. 2:6; 6:18). Писания ясно и неоднократно утверждают, что Бог обитает на небе. Он смотрит вниз на землю из Своих святых обителей и благословляет Свой народ (Втор. 26:15; Пс. 52:3; Ис. 63:15). Когда Его народ молится в направлении храма, Он слышит на небе, месте Своего обитания, и прощает его (3 Цар. 8:30, 39, 43, 49). Во времена Езекии «встали священники и левиты, и благословили народ; и услышан был голос их, и взошла молитва их в святое жилище Его на небеса» (2 Пар. 30:27). Псалмопевец говорит: «Господь во святом храме Своем, Господь, — престол Его на небесах» (Пс. 10:4); «Господь на небесах поставил престол Свой, и царство Его всем обладает» (Пс. 102:19). Иисус Христос все время говорил о Своем Небесном Отце (см. Мф. 5:16,45; Мк. 11:25). Все эти ссылки говорят о том, что «небо» — это обитель или жилище Бога, которое апостол Павел называет «третьим небом» или «раем» (2 Кор. 12:2, 3).

Но словом «небо» не только обозначается место обитания Бога и нахождения Его престола. Небо и есть Сам Его престол (Ис. 66:1), символ Его власти. Таким образом, «небо» — это также метонимия Самого Бога. Этот термин особенно стал использоваться в иудаизме после возвращения еврейского народа из вавилонского плена как синоним слова «Бог». В Новом Завете это явление также встречается достаточно часто. В притче о блудном сыне вернувшийся домой сын говорит отцу: «Я согрешил против неба» (Лк. 15:18, 21), подразумевая при этом, что грех его был направлен и против Бога. Иисус Христос использовал слово «небо» как синоним понятия Бог, когда говорил: «Клянущийся небом клянется Престолом Божиим и Сидящим на нем» (Мф. 23:22). Здесь Бог представлен в символе места Своего обитания.

Таким образом, называя Деву Марию небом Божества, автор хочет сказать, что Она стала вместилищем Самого Бога. Как прекрасно замечает преп. Ефрем Сирин, «...Мария соделалась для нас небом — Божиим престолом, потому что в Нее низошло и в Ней вселилось высочайшее Божество. Чтобы нас возвеличить, умалилось в Ней Божество, не умаляясь, впрочем, в естестве Своем. В Ней облеклось Оно в ризу для нас же, чтобы нам доставить Ею спасение»[12].

Более того, образ Девы Марии как неба отсылает нас к началу человеческой истории, к той драме, которая произошла в райском саду. Дадим возможность самому автору догматика объяснить эту мысль: «Итак, когда все люди — скажу кратко — подверглись тлению, тогда милосердый Бог, не желая, чтобы уничтожилось создание рук Его, творит другое новое небо, землю и море, в которых Невместимый благоволил вместиться для возсоздания рода человеческого. Это — блаженная и преславная Дева. О чудо! Она есть небо, потому что из неприступных сокровищ изводит солнце правды»[13].

Вот поэтому мы дерзаем называть Богоматерь небом, т. е. местом пребывания Бога или храмом – как телесно вместившую Божество. «Как изображу я Твою величавую поступь? Как одеяние? Как исполненное приязни лицо? — вопрошает св. Иоанн Дамаскин. — [У Тебя] старческий ум в младенческом теле. Одежда [у Тебя] скромная, избегающая роскоши и неги; поступь величавая, спокойная, чуждая вялости. Нрав строгий, но соединенный с радушием... слова кроткие, исходящие из незлобивой души. Что же иное [можно заключить], как не то, что Ты — достойное жилище Бога»[14].

В догматике употреблено слово ναός – «храм». В Новом Завете для обозначения иерусалимского Храма обычно употребляется другое слово – ἱερόν, буквально «святилище». Слово же ναός неоднократно используется как раз для выражения мысли о телесном храме. Например, «потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма (ἱερόν)» (Мф. 4;5). «Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме (ἱερόν) нарушают субботу, однако невиновны?» (Мф. 12;5). «Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм (ναός) сей, и Я в три дня воздвигну его. На это сказали Иудеи: сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? А Он говорил о храме тела Своего» (Ин 2:19–21). «Разве не знаете, что вы храм (ναός) Божий, и Дух Божий живет в вас? – пишет апостол Павел. – Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм – вы» (1 Кор 3:16–17). Что же касается христианских храмов, церквей, то они не мыслятся как святилище, как место исключительного пребывания Божества. Когда, стоя на службе, мы молимся «о святем храме сем» (ὑπέρ τοῦ ἁγίου οἴκου τούτου), мы молимся о святом доме (οἶκος) – о доме, в котором собрались христиане, чтобы совершить Евхаристию.

Теперь обратим внимание на выражение «Сия преграждение вражды разрушивши, мир введе и Царствие отверзе».

Очевидно, что речь идет о катастрофе, которая произошла в Эдемском саду. В ходе грехопадения в самой душе человека произошел переворот. В сознании Адама и Евы Бог стал чужим для них, и они начали в Нем видеть не любящего Отца, а грозного тирана, который хочет их поработить. Первое следствие грехопадения — отпадение человека от Бога. Образный язык Библии описывает эту картину как изгнание людей из рая. Конечно, они никуда не были изгнаны, где они были, там они и остались территориально, но Бога-то они уже стали ощущать не внутри себя, а извне. Вот как Библия описывает состояние Адама и Евы: «И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая» (Быт. 3; 8). Если раньше Адам ощущал Бога внутри себя, т.е. он был в Царствии Божием, то теперь Адам слышит, как Бог ходит по раю, т.е. ощущает Его извне, т.к. совершил грех и выгнал из себя Бога. Адам уже не в Царствии Божием, Бог уже не в нем. Этот библейский рассказ надо понимать не буквально, мол, Бог гуляет по саду, а Адам слышит Его шаги. Это все образный язык Библии, который через внешнее описание передает внутренне состояние Адама. Бог зовет Адама, а тот прячется от Него под кустом, не хочет с ним говорить. У людей была возможность вернуть Царство Божие, но для этого надо было осознать свою ошибку и принести Богу покаяние. Но на покаяние у них не хватило сил, и они стали вину перекладывать друг на друга. Ева стала во всем обвинять змея, Адам – Еву и даже косвенно Бога – «жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт. 3.12).

После грехопадения достижение цели человеческого бытия – уподобление Богу — стало невозможным. Сам по себе человек не может стать как Бог. В этом стремлении он должен опираться на силу Божественной благодати, должно быть взаимодействие человеческих усилий и помощи Божией. Это то, что греческие отцы называли словом синергия, т.е. сложение сил, соединение энергий Божественной и человеческой. Но поскольку грехом была оборвана связь с Богом, то люди стали опираться только на свои собственные силы. И как следствие этого, стали неспособны вернуть себе Царство Божие. Об этом свидетельствует вся Ветхозаветная история. Люди отказались быть как Бог, точнее, не отказались от этой цели, а выбрали путь, предложенный не Богом, а диаволом. Ведь во время искушения диавол перед Евой обозначил цель, сказав, что будете как боги. Вот и Бог предлагает им путь, и диавол. Но Бог говорит, что путь к Богоподобию должен сопровождаться трудом, послушанием, постепенным духовным возрастанием, а диавол предлагает легкий путь, путь магии – съел плод и стал как бог. В результате этого обмана, конечно, люди не стали богами, а потомки Адама и Евы не то, чтобы не стали богами, а часто и свой человеческий облик теряли. И для того, чтобы вернуть людям возможность достигать Богоподобия, чтобы спасти людей от власти диавола, Бог Сам становится человеком. Если люди не стали как Бог, тогда Бог становится человеком. Этого светлого и радостного события ожидал не только народ избранный  – Израиль, но все человечество, которое со времен прародителей Адама и Евы, подчас неясно, подспудно, но все-таки помнило Божие обетование о приходе в мир Спасителя. Этот обет Господь Бог дал в словах, обращенных к змею, который соблазнил первых людей. Именно в словах Бога к змею: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3, 15), – христианская Церковь видит прикровенное указание на приход в мир Спасителя, Который разрушит власть греха и смерти.

Вот о какой преграде и вражде подразумевается под словами «Сия преграждение вражды разрушивши, мир введе и Царствие отверзе». Подтверждение этому мы находим и у апостола Павла: «Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею» (Еф. 2; 14-15). Блж. Феофилакт Болгарский, объясняя эти стихи, говорит: «В чем состояла преграда: во вражде к Богу и язычников, и иудеев, — во вражде, которая происходила, от наших преступлений, как и пророк говорит: беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом (Ис. 59:2)»[15].

Наконец, о Богородице говорится как об утверждении веры или буквально, в переводе с греческого, якоре нашей веры (ἄγκυραν – fem. acc. sg. – якорь). Вероятно, здесь подчеркивается мысль, что воплощение Творца, сделавшее возможным избавление человеческого рода от власти греха, смерти и диавола – это одна из наиболее важных истин христианства, отличающая его от других религий. А с другой стороны, якорь – это всегда стабильность, покой, постоянство. И поэтому, называя Богородицу якорем (по-славянски, утверждением), сразу вспоминается образ Божией Матери, именуемый как Отрада и утешение, т.к. Она есть наша гавань и пристань, где мы всегда можем найти утешение.

Обратим внимание еще на одно греческое слово, употребленное в догматике. Это ὑπέρμαχος, переведенное на церковнославянский язык как Поборник, а на русский – как Защитник. Эта лексема встречается и в другом не менее известном богослужебном тексте, однако там она передана по-славянски несколько менее вразумительно, хотя, возможно, и более привычно, — Великий акафист, который начинается со слова Взбранной Воеводе победительная (Τῇ ὑπερμάχῳ στρατηγῷ τὰ νικητήρια). В синаксаре Субботы Акафиста в Постной Триоди говорится, что этот кондак был исполнен в Константинополе 7 августа 626 г. как благодарственная песнь Богородице за избавление от нашествия иноплеменников (аваров). Строго говоря, такое значение имеет только 1-й кондак, в котором Богородица воспевается как «Взбранная воевода», т.е. военачальница (воевода), всех превосходящая в бранях. Слово «взбранная» или «возбранная» (греч. «ὑπερμάχῳ», что значит «сражаться») происходит от слова «брань», а никак не от «выбор», «избрание», как превратно перетолковывается это слово в некоторых других акафистах.

Третья часть

Догматик заканчивается призывом, способным укрепить ослабевших, а потерявшим надежду возвратить упование на помощь Божью: «Дерзайте (дерзайтев переводе со славянского не бойтесь, говорите и делайте смело, такой же смысл сохраняется и в греческом тексте) убо, дерзайте, людие Божии, ибо Той победит враги, яко Всесилен». Наверное, эти слова воспримутся совсем по-другому, если вспомнить, что время жизни преподобного Иоанна Дамаскина – это время распространения ереси иконоборчества, поддерживаемой императором Львом III Исавром. Ересь иконоборчества – это не просто спор и некое недопонимание в терминах, это была настоящая война. Доходило до того, что самые ретивые и жестокие иконоборцы разрушали монастыри, казнили монахов. Поэтому догматик преподобного Иоанна Дамаскина по праву можно назвать и жемчужиной богослужебного творчества, и настоящим воззванием к защите и проповеди православной веры.