Даже люди, далёкие от веры, хоть краем уха, но слышали о святых отцах Церкви: святитель Иоанн Златосуст и преподобный Иоанн Дамаскин, преподобные Исаак Сирин и Ефрем Сирин, святители Григорий Великий, Григорий Богослов, Кирилл Иерусалимский и Кирилл Александрийский цитируются современными философами, социологами и экономистами практически постоянно. Если пойти еще дальше, легко обнаружится, что святоотеческое наследие востребовано антропологами, политологами, педагогами и филологами.

Причина столь обильного их цитирования состоит в том, что базисные определения ранней христианской мысли легли в основу культуры, многовековое шествие которой по Европе, Азии и прилегающим странам ознаменовалось десятками тысяч ослепительных творений и деяний; ими вдохновлялись авторы лучших литературных и художественных произведений в самых различных жанрах. Но что лежит в основе христианской культуры, кроме к месту и не к месту цитирующихся и отчасти ставших расхожими журналистскими штампами догматов?

Книга протоиерея Вадима Леонова, представляющая собой защищённую в Московской духовной академии диссертацию[i], даёт связное и чёткое понятие о важном разделе святоотеческого учения – христологии. Патристика, как еще называют науку о святоотеческом наследии, не столько догматична, сколько феноменальна. С полуторатысячелетней дистанции удивительно представить себе «стальную когорту» эллинистических по своим историческим корням философов, посвятивших жизнь осмыслению и комментированию одного из самых загадочных текстов, доставшихся человечеству – Евангелия и, в особенности, Нового Завета, центр которого – Иисус, его учение, гибель и воскрешение.

Как понять Бога, и можно ли Его понять? Святые отцы поставили перед собой непомерно сложную, если вообще разрешимую, задачу. Наследуя строгой античной философии, они вынуждены были придерживаться безукоризненной логики, понимая, что именно здесь логическое подчинено «данным свыше» законам, выглядящим порой совершенно иррационально. При этом знаменитое «верую, ибо абсурдно» было для них явно недостаточным основанием: взыскуя истины «до конца», до её последней капли, вряд ли возможно остановиться на блестящих увёртках и изящных эвфемизмах.

Оригинальная, создаваемая впервые и навсегда соборная философия святых отцов сыграла самую значительную роль в бескровном завоевании христианской мыслью еще вчера языческой Европы. Интеллектуалы, которые так тогда ещё не назывались, но уже были именно интеллектуалами, и более того – мирскими авторитетами, склонились именно к христианству потому, что в нём наиболее развитые и прозорливые умы почувствовали и жизнь. Как бы ни было, именно предельно напряжённая, часто противоречивая христианская мысль полностью переструктурировала ближайшие к ней столетия. Мы стали иными, и за это следует быть благодарными тем, кто мыслил и страдал в первом тысячелетии новой эры.

Протоиерей Вадим Леонов сосредоточился в своем исследовании на том, что составляет сердцевину святоотеческого учения – мысль о Христе, и, в частности, на том, как совмещались в нем человеческое и божественное («неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно», как мы, может быть, помним из важнейшего определения четвёртого Вселенского собора).

Автор избрал предельно объективный и современный наступившему III тысячелетию стиль изложения – компилятивный и сегментарный. В главах книги проводится тематический срез свтоотеческих высказываний по одному из аспектов святоотеческого учения, оценивается разброс мнений, выводится интегральная оценка.

Нет нужды оценивать меру «революционности» издания, поскольку христианство до сих пор и еще долго будет одним из самых революционных в цивилизационном смысле учений. Следует, однако, упомянуть, что русское богословие XIX в., как отмечается в предисловии к книге протоиереем В.Асмусом, «имело ощутимый антиохийский крен», что выражалось в недооценке александрийского богословия, в частности, св. Кирилла и его составляющей Халкидона (Халкидонского собора – С.А.) и крайне низкой оценке V Вселенского собора «с его гармонизирующими усилиями».

Вряд ли целью книги является какое-либо радикальное исправление обозначенного крена, однако, разумеется, в число ее целей входит обращение к истокам веры во имя усиления внимания к тому, что до поры оставалось если не скрытым, то не более, чем принимаемым во внимание.

Тематический сбор высказываний отцов Церкви в изложении о. Вадима совершенно не механичен, но подчинён единой цели – показу и объяснению поражающей и сегодня слаженности мысли совершенно разных людей, порой разделённых между собой веками и десятилетиями. Подобный симфонизм потрясает, особенно на фоне безбоязненного показа еретических мнений, мотивированно отвергнутых Церковью. Еще один удивительный эффект книги проявляется в том, что сквозь изложение пространных и лаконичных мыслей о сущности Христа разом вырисовывается и общая концепция христианства.

Уникальный акт творения человека как части (и вершины?) мира создал на Земле «сосуд» вовсе не для наследственно тяжкого труда и размножения, но для восприятия божественного совершенства, познания сути вещей, природы. Рай был подобием школы, в которой человек именно обучался мысли и чувству.

Здесь светский философ правомочен вопросить: уж не преемник ли тогда, в ветхозаветные времена, рос в Раю под именем Адама, а именно, тот, кто с течением бесконечного времени мог бы восприять всю меру совершенства и отправиться творить совершенство, возможно, в другие миры – сам? Как бы то ни было, грехопадение разрушило эти планы, и, дабы не плодить ересей, следует вернуться к содержанию издания.

Что совершенно точно вытекает из святоотеческой мысли – первому человеку было уготовано достичь высот немыслимых. Свободный, соединённый с Создателем связью мысленной и чувственно, но не примитивно физической, человек сделал довольно бесславный выбор, обрекая себя и своё потомство на богооставленность. Если говорить в терминах бездушно технологических, человек, подобный роботу-андроиду, вкусив соблазна, утратил непосредственную связь с Создателем и погрузился в жизнь полную страстей, не совместимую с образом жизни существа, носящего в себе образ Божий. Будучи совершенной, и это важнейшая мысль христианства, натура автоматически выбирает благо, не испытывая потусторонних сомнений в результате раздвоения единой воли («гноми»). Стоит подчеркнуть, идол либеральной мысли, этой новой ереси, яростно противостоящей христианству, – как раз непрестанный выбор!

Лишь пришествие Христа с его неповреждённым, от Девы Марии и Создателя, естеством означило следующий период жизни человечества. От матери в Иисусе была заимствована человеческая природа, но не общечеловеческая вина за последствия легкомысленного «адамовского» выбора. Христос, как всякий из нас, родился, жил, утомлялся, вкушал пищу, радовался и огорчался, гневался, но отличался от нас тем, что не сотворил ни одного греха, и, будучи земным и небесным совершенством, добровольно пошёл на крест, искупая тем самым человеческие грехи, исправляя одновременно и давнее, и настоящее, и будущее, избавляя людей от сатанинской власти и показывая каждому уверовавшему в Него путь в Небо. Воскресшим он обрёл ещё более пронзительное совершенство, таинственно преобразившись, став подлинно бессмертным и ещё более не нуждаясь ни в малейшей земной слабости, кроме любви ко всему сущему.

Это – основа. Остальное – вопросы, гипотезы, догадки, верность которых ощущаешь только при рассмотрении свтятоотеческих позиций, в том числе с чисто рационалистической (чем и хорошо богословие!) точки зрения. Взять хотя бы вопрос о афтартодокетической точке зрения на нетленность тела Христова. Эти мыслители легко дошли в своих построениях до абсурда: «Смерть – удел грешников». Но ради сохранения рассудка и верности Учения как раз так и нельзя было полагать! Все смертны, но у каждого есть шанс на бессмертие, так заведено, и так будет еще долго. А если рассуждать с точки зрения «прогресса», будет ли искусственно созданное человеческое бессмертие вне Христа желаемым всеми бессмертием, еще большой вопрос, а если уж совсем точно, то никакой и не вопрос вовсе…

Именно вопросов, а не однозначных выводов, имеющих силу закона, полна эта книга, говорящая больше о нас, нежели о святых и их воззрениях. Не догма правит этим текстом, но недогматическое рассмотрение величин и понятий. Так, несколько туманен в устах святых отцов вопрос о «не страстном рождении» – неком ином способе размножения людей, нежели есть сегодня, в общих контурах том же самом, но преображенном освящением брака и каждого рождения Церковью.

Если и указывается, то единственное: совершенство – возможно. «Совершенный человек – это не абстракция», – пишет о. Вадим, и здесь – главный источник оптимизма, скрытый от тех, кто ищет совершенства в иных источниках и на иных путях. Идеал Христа доступен каждому живущему – как волшебный ключ, он открывает путь к познанию истинной полноты жизни, не искажённому восприятию Добра и Зла. «Только в соотнесении с Христом каждый человек может познать себя без самообмана, отмежеваться от лжи и познать истину», – заключает автор.

А мы, завершая краткий обзор его труда, укажем, что структурно «Бог по плоти…» представляет собой сбалансированный учебный курс: не зря в начале каждой главы ставятся, в развитии пробуют разрешиться, а в конце суммируются основные вопросы и ответы.

Этой книге хочется пожелать долгой жизни в сердцах и душах всех, кто её прочтёт.