Традиционалистские издания, адекватные своему предмету – вещь, вообще редко встречающаяся на книжном горизонте, тем более на горизонте российском. К счастью, прошли времена, когда монополистом презентации традиционалистских мыслителей были дугинские «Элементы» и тому подобные опыты. Ныне время академического, не ангажированного (если это вообще возможно в данном случае) подхода. Видимо, и по этой причине редакционный совет «Волшебной Горы» - издания, выходящего уже полтора десятка лет, - не настаивает на отождествлении своего труда именно с традиционализмом как отдельной школой.
Подход этот, впрочем, может вызвать нарекания у читателя, незнакомого со спецификой традиционализма как культурного явления (боюсь употребить слово «философского» ввиду негативного отношения к философии как таковой последователей Генона). Как отмечает редакция, «этот журнал в определённом смысле похож на калейдоскоп … Тексты, из которых составлено данное издание, будучи написаны людьми различных религиозных взглядов, различных интеллектуальных школ и политических убеждений, дают многомерную картину человеческой мысли в современную эпоху, определяемую единством перспективы, лучом, соединяющим взгляд наблюдателя и конечную цель всякой духовной традиции – трансцендентность за пределами дискурса» (С. 13).
Традиционализм важен, в том числе и для богословия, своею реакцией на предметы, находящиеся также и в рамках теологического дискурса. Общность этих интересов издателями видится в общности метафизических корней, «подлинная основа всякого традиционного мировоззрения». Именно с этой точки зрения рассмотрим блок, посвящённый православной традиции, памятуя, конечно, о важности и других материалов выпуска (особенно хотелось бы здесь отметить новый раздел «Лечение и исцеление»).
В рассматриваемом выпуске помещено «Слово о хранении сердца» прп. Макария Великого/Симеона Месопотамского (так в издании; имеется в виду «Второе слово» Макариевского корпуса) – в русском переводе преподавателя МДАиС иеромонаха Тихона (Зимина) и с предисловием Дионисия Поспелова, активизировавшего в последнее время издательские усилия в отношении малоизвестных греческих и славянских святоотеческих текстов. Данная публикация также является своеобразной презентацией новой серии Smaragdos Philocalias, тем более важной потому, что «обширный славянский «корпус» Макария не освоен: весь объём Макариевских текстов, бытовавших на Руси, в Сербии и Болгарии остаётся по большей части неисследованным. Тексты не систематизированы и не изданы» (С. 16). Д. Поспелов перевёл также публикуемый «Волшебной Горой» фрагмент «Прения Григория Паламы и Никифора Григоры», составленного Факрасисом.
Две дальнейшие публикации заслуживают особого внимания. Одна из них продолжает серию работ историка Н. Н. Селезнёва о сирийском христианстве, другая также является продолжением публикации текста Александра Преображенского под названием «Некоторые аспекты инициатической работы в Православии» («ВГ» № XI-XIV, продолжение следует).
Говоря о работах Селезнёва, необходимо сделать терминологическое уточнение. Повсеместно ныне принятое политкорректное обозначение неправославных сообществ восточного христианства как «до-» или «не-халкидонские» церкви требует серьёзной рефлексии о действительном отношении к их экклезиологическому статусу. Н. Селезнёв необходимости такой рефлексии не видит.
В большинстве его публикаций, как отдельных («Ассирийская Церковь Востока. Исторический очерк» (М., 2001), «Христология Ассирийской Церкви Востока» (2002)), так и в предшествующих выпусках «Волшебной Горы», предмет исследования позиционируется как полнокровная христианская традиция, тождественная внутренней логике этой традиции. Эта логика, конечно же, включает в себя и догматический аспект, вместо рассмотрения которого читателю фактически предлагается компрометация позиции противоположной стороны (см. статью «Александрийская драма: Христологическая парадоксальность Никейского Символа веры и позиция Кирилла Александрийского» в рассматриваемом номере «ВГ»).
Ничего нового в обычном наборе несторианской апологии автор не вносит: «В суждениях о Нестории опирались на интерпретацию его учения, сделанную Кириллом Александрийским и I Эфесским собором 431 г. В действительности, как это видно из апологии, Несторий учил о созерцании в одном единственном лице Христа Его совершенного человечества и совершенного Божества… То, что в столице империи архиепископом ставили представителя Антиохийской Церкви пробуждало у александрийца Кирилла ярость… Церковь Востока сохранила текст апологии Нестория, так называемой «Книги Гераклида», написанной им в изгнании. Она, следовательно, может судить о его учении по источнику «из первых рук». Название «несторианская», «несториане» сама Церковь Востока по отношению к себе не применяет, потому что под именем «несторианства» в Византии осудили взгляды, которых ни сам Несторий, ни его сторонники не придерживались» (см. интервью с Н. Н. Селезнёвым в связи с выходом его книги «Несторий и Церковь Востока» в «ВГ» № XI, passim).
Возникает закономерный вопрос: стоит ли повторять французскую и немецкую критику столетней давности, от эмоциональности и явной партийности которой сама западная патрологическая наука уже давно отказалась?
К работе А.Преображенского упрёк в партийности, конечно, неприменим. Тем не менее, лишь молодость автора может извинить следующий его пассаж: «Сегодня новые фарисеи держат под спудом и не подпускают никого к многоценному бисеру ведения посредством десемантизации смыслов… Лишённые духа разглагольствования о покаянии и скорбях, страстях, спасении, нравственности, рае и аде, заповедях, смирении, кротости и истинных рабах Божиих многим набили оскомину и отвращают от православия, лишая его тем самым инициатического измерения» («ВГ» № XI С. 35). Свою задачу поэтому автор видит в том, чтобы «возвратить подлинный (инициатический) смысл некоторым ключевым понятиям православной доктрины» (там же).
Под раздачу А. Преображенского попадает и известная «История Византийской философии» В. М. Лурье, в рецензии на которую тот же автор, заметив, что сей труд «показывает стройность и согласованность Священного Предания», явно недостаточна для … «инициатического научения»! Вот уж действительно, никто из многочисленных критиков Лурье не догадался осветить и этот аспект.
Справедливости ради нужно отметить действительные удачи «Волшебной Горы» в освещении православной традиции. Это и публикация перевода ряда глав известной книги Вл. Лосского о мистике Экхарта, и, конечно же, вышедший отдельным изданием сборник статей Александра Рудакова о св. императоре Константине, заслуживающий пристального внимания со стороны наших церковных историков.
Хочется пожелать редакции дальнейших удач именно в этом ключе.
священник Александр
Задорнов
преподаватель МДАиС