Коллегиальное высшее управление Российской Церкви в Синодальный период
Синодальный период бытия Русской Церкви в отношении ее высшего управления явился временем, когда соборно-патриаршее управление Церкви было заменено новым тогда коллегиальным церковным управлением, нашедшим свое воплощение в Святейшем Синоде.
16 декабря 1700 г., спустя два месяца после смерти Патриарха Адриана вышел указ Петра I, в котором содержались предписания относительно организации высшего управления Русской Церкви, а именно - вместо избрания очередного Патриарха назначался местоблюститель Патриаршего престола. По распоряжению Петра I архиепископ Феофан (Прокопович) к февралю 1720 г. разработал «Духовный регламент». Данным документом вместо Патриарха учреждалось «Святейшее Духовное Коллегиум», поставленное во главе управления Русской Церкви. На первом же заседания Коллегиума было постановлено переименовать его в Святейший Правительствующий
Святейший Синод был признан восточными Патриархами равным себе по объему власти. Такой «коллегиальный Патриарх», безусловно, не мог заменить первосвятительского возглавления Русской Церкви. Патриаршество, в котором «Духовный регламент» усматривал наибольшую опасность церковной власти императора, упраздненное сначала фактически, было упразднено и юридически. Такое упразднение первосвятительского сана, замена его на условно-канонический церковный орган, явилось грубым нарушением канонических установлений Православной Церкви, в частности 34-ого Апостольского правила и 9-ого правила Антиохийского собора.
Святейший Синод, в условиях отсутствия созыва Поместного собора не мог заменить собой последнего, поскольку Синод не усвоил всех полномочий, принадлежащих Поместному собору, как органу высшей церковной власти и имел другой состав, будучи органом коллегиальным.
Святейший Синод, согласно «Духовному регламенту», царскому «Манифесту» от 25 января 1721 г. наделялся высшими законодательными (ограниченными властью монарха утверждать синодальные решения), административными (исполнительными) и судебными полномочиями в Русской Церкви. Однако, Святейший Синод de jure наделенный такими полномочиями (не без оговорки), de facto в полной мере ими не обладал по той причине, что хотя они и были закреплены в Регламенте и Манифесте, но ограничивались верховной государственной властью в лице монарха и последующими законодательными актами. Профессор Московской Духовной Академии П.В. Тихомиров в 1904 году на страницах «Богословского вестника» отмечал, что светская власть в России провозгласила принцип своего верховенства над Православной Церковью, и de facto захватила в свои руки высшее церковное управление. Церковь, писал П.В. Тихомиров, такой захват не одобрила и не признала. Следовательно, свое состояние в синодальный период Церковь могла считать только временным[i].
Для членов Синода была составлена присяга: «Исповедую же с клятвою крайнего судию Духовной сей Коллегии быти самого Всероссийского монарха государя нашего всемилостивейшего»[ii]. Почти 200 лет эта присяга принималась русской иерархией. Известный русский ученый-канонист А.С. Павлов указывал: «Во главе Церкви, по законодательству Петра, стоит та же самодержавная власть, что и во главе государства»[iii]. Святейший Правительственный Синод по своему существу был центральным органом церковного управления. Реальная церковная власть была сосредоточена в руках монарха, осуществлявшего ее посредством механизмов государственной системы управления, частью которой был Святейший Синод. Это было подтверждено уже Екатериной I, которая 14 июля 1726 г. изъяла из наименования Синода «Правительствующий» и «Святейший»[iv], тем самым упразднив исключительное положение Синода в системе государственного управления и приравняв формально-юридически к другим государственным ведомствам. Справедливости ради нужно заметить, что позже это решение императрицы было отменено, но принципиально положение Синода это не меняло. Ст. 46 (65) Основных государственных законов гласила: «Самодержавная Власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, Ею учрежденного»[v].
Осознание иерархами, государственными деятелями и российской общественностью ущербности высшего управления Российской Церкви привело к попыткам его преобразования и реформирования с опорой на канонические нормы. Такие попытки имели место во второй половине XIX века, когда в России шел процесс государственного реформирования. В крупных городах проходили съезды епархиальных архиереев, на которых поднимались вопросы о возможных изменениях церковного строя.
Новым этапом на пути реформирования высшего управления Российской Церкви стал конец XIX - начало XX века. В процесс поиска путей преобразования было вовлечено все российское общество. Активную позицию в вопросе реформирования ВЦУ занял сам Святейший Синод, который 17 марта 1905 г. выступил с инициативой созыва церковного собора для обсуждения возможных преобразований в жизни Церкви. Предлагалось в частности восстановить соборное начало и институт патриаршей власти, образовать митрополичьи округа[vi]. Значительный вклад в дело подготовки Собора внесли «Отзывы епархиальных архиереев» 1905 г., Предсоборное Присутствие 1906 г., Предсоборное Совещание 1912-1917 гг. и Предсоборный Совет 1917 г.
1917 год: Поместный собор - высший орган церковной власти й
Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг., для созыва которого были предприняты огромные усилия, открылся 15 августа 1917 года в праздник Успения Божией Матери в Успенском соборе Московского Кремля. Для участия на заседаниях Собора было избрано и назначено по должности 564 члена.
Вопросы преобразования системы высшего церковного управления составляли сферу полномочий Отдела по реформе высшего церковного управления, который оказался самым большим по числу записавшихся участников. К работе Отдела было приковано внимание всех участников Собора и православной общественности. От этой работы во многом зависело, будет ли изменена синодальная форма устройства Российской Церкви? Будет ли восстановлено патриаршество и сформирована отличная от предыдущей модель высшего церковного управления?
Отдел о высшем церковном управлении разработал «формулу перехода к очередным делам»[vii], которая была принята большинством голосов членов Собора и нашла воплощение в соборном определении «Об общих положениях о высшем управлении Православной Российской Церкви» от 4 ноября 1917 г. Пункт 1 этого определения гласил: «В Православной Российской Церкви высшая власть - законодательная, административная, судебная и контролирующая - принадлежат Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян»[viii]. Таким образом, синодальная форма высшего управления Российской Церкви заменялась соборно-патриаршей.
Данное определение изменило положение Русской Церкви, восстановив историческую справедливость и канонически полноценную основу бытия Русской Церкви путем реставрации Поместного собора как церковного органа, которому принадлежит высшая законодательная, административная, судебная и контролирующая власть, восстановления патриаршества и закрепления возглавления Патриархом высшего управления Российской Церкви.
Закрепленная в процитированном пункте соборного определения характеристика правового статуса и компетенции Поместного собора находится в согласии с церковными правилами лишь в том случае, если мы говорим о Поместном соборе, состоящем из епископов Поместной Церкви или, в крайнем случае, о Соборе, принятие решений на котором поставлено под контроль епископов, поскольку согласно канонам Поместный собор состоит из епископов областной (поместной) Церкви (I Всел. 5, IV Всел. 19, VI Всел. 8), созывается и проходит под председательством митрополита (Первоиерарха Поместной Церкви - Ант. 16, 19, 20).
Однако, несмотря на указание о принадлежности высшей церковной законодательной, административной, судебной и контролирующей власти Поместному собору в упомянутом соборном определении не детализировалось, в каких именно полномочиях должна была проявляться высшая церковная власть Поместного собора. Не были раскрыты полномочия Поместного собора и в других соборных определениях.
Между тем, анализируя определение «О круге дел, подлежащих ведению органов Высшего Церковного Управления» от 8 декабря 1917 г., определение «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» от 8 декабря 1917 г. можно прийти к выводу, что многие важные церковные дела не отнесены указанными соборными определениями ни к компетенции Патриарха, ни к компетенции Священного Синода, Высшего Церковного Совета и соединенного присутствия обоих органов ВЦУ.
Очевидно, что такие дела (напр. общецерковное законодательство - принятие новых церковных законов и определений и внесение изменений в существующие; решение об учреждении новых епархий; рассмотрение вопросов о богослужебной практике - богослужебном уставе и языке богослужения) должны относиться к сфере полномочий Поместного собора, которому принадлежит высшая власть в Русской Церкви. Однако ни в одном соборном определении мы не найдем соответствующих указаний.
Единственный документ, в котором была детализирована компетенция Поместного собора, стал проект положения «О предметах занятий Поместного собора»[ix], разработанный Предсоборным Советом. К сожалению, проект не был рассмотрен Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг., и, следовательно, не получил силы соборного определения. Он так и остался материалом для работы Собора.
Собор 1917-1918 гг. определением от 4 ноября 1917 г. ввел периодичность в созыве поместных Соборов, но не указал, какая это должна быть периодичность и какой орган должен устанавливать сроки созыва Поместного собора. Решение о созыве очередного Поместного собора было принято на последней третьей сессии Всероссийского церковного собора и закреплено в определении «О созыве будущего очередного Собора и о полномочиях членов Священного Синода и Высшего Церковного Совета» от 20 сентября 1918 г. Такой Собор было решено созвать весной 1921 года[x]. Однако это не означало, что периодичность в созыве поместных Соборов равнялась трем годам.
Отдел о высшем церковном управлении, сознавая очевидность пробела правового регулирования деятельности поместных Соборов, приступил к рассмотрению положений о будущих Соборах в начале августа 1918 г.
Результатом обсуждения в Отделе вопроса о сроках созыва и составе поместных Соборов явилась разработка проекта положения «О будущих Соборах Российской Православной Церкви и их составе», который в форме доклада был представлен Собору. Доклад был заслушан Соборным советом на заседании 11 сентября 1918 г., на котором было решено «за краткостью остающегося до прекращения занятий Собора времени, предложить Собору, не входя в рассмотрение настоящего доклада, предоставить Высшему Церковному Управлению созвать будущий Собор на началах, установленных в сем докладе для созыва больших Соборов девятилетнего периода»[xi].
Таким образом доклад Отдела о высшем церковном управлении не был рассмотрен и утвержден Собором, и, следовательно, проект положения «О будущих Соборах Российской Православной Церкви и их составе», детализирующий состав Поместного собора и сроки его созыва, не получил силу соборного определения.
Восстановление Патриаршества и формирование органов высшего церковного управления
Определение «Об общих положениях о высшем управлении Православной Российской Церкви» от 4 ноября 1917 г. своим вторым пунктоминститут патриаршей власти. Патриарх, будучи первым между равными ему епископами, должен был возглавлять высшее управление Российской Церкви и вместе с органами церковного управления был подотчетен Собору[xii].
С целью наполнения компетенции Патриарха, закрепления порядка его избрания, утверждения статуса и полномочий Местоблюстителя Патриаршего престола, Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг. были разработаны определение «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России» от 8 декабря 1917 г., определение «О порядке избрания Святейшего Патриарха» от 13 августа 1918 г., определение «О местоблюстителе Патриаршего престола» от 10 августа 1918 г.
Исходя из анализа полномочий и детализации компетенции Патриарха, можно с уверенностью сказать, что восстановление патриаршества, вызвавшее широкую дискуссию уходящую своими корнями к периоду работы предсоборных органов, не было механическим копированием допетровского института патриаршей власти, но явилось результатом напряженной деятельности церковного законодателя определившего роль и место Патриарха в целой системе высшего церковного управления. С.А. Котляревский на пленарном заседании Поместного собора 18 октября 1917 г. заявлял: «Патриарха XVII века мы не восстановим. Грядущий патриарх будет нечто другое»[xiii].
Патриарх в нормах соборных определений 1917-1918 гг. отличается от Патриарха допетровской эпохи. Принадлежность высшей власти Поместному собору Российской Церкви, созданная Собором 1917-1918 гг. система органов высшего церковного управления возглавляемая Патриархом, детализация полномочий Патриарха, Священного Синода, Высшего Церковного Совета - обусловили новый особый статус Первоиерарха Русской Церкви. Отныне Патриарх не единовластный правитель Церкви, созывающий соборы епископов для решения наиболее важных церковных дел, а один из двух столпов соборно-патриаршего управления Российской Церкви, организованного в единую систему. . Четко обозначен круг прав и обязанностей Патриарха, соотнесенный с полномочиями органов высшего церковного управления.
Кроме того, Собором 1917-1918 гг. была создана целая система патриаршегоуправления, которой не было в допетровской Руси. Епископ Астраханский Митрофан в своем докладе на пленарном заседании Собора, рассуждая о значении патриаршества в истории Русской Церкви, отмечал: «за столь короткий (допетровский - С.З.) период существования патриаршество у нас, несомненно, не успело еще сложиться в определенную систему патриаршего управления. Были лица, были имена, иногда более сильные, иногда менее сильные, но не было системы патриаршего управления»[xiv].
Определение от 4 ноября 1917 года не упоминает Священный Синод и Высший Церковный Совет ни в качестве органов, которым принадлежит высшая церковная власть, ни персонифицирует ассоциирует их с органами высшего церковного управления. Однако, уже соборное определение «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» от 7 декабря 1917 г. закрепило статус Священного Синода и Высшего Церковного Совета как органов высшего церковного управления. В качестве нормативного документа регулирующего компетенцию Священного Синода и Высшего Церковного Совета, а также совместных заседаний указанных органов, Собор 1917-1918 гг. принял определение «О круге дел, подлежащих ведению органов Высшего Церковного Управления» от 8 декабря 1917 г.
Ст. 1 определения «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете» от 7 декабря 1917 г. гласит: «Управление церковными делами принадлежит Всероссийскому Патриарху совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом»[xv]. Данной статьей утверждалось возглавление Патриархом высшего управления Российской Церкви. Патриарх осуществляет управление церковными делами совместно с органами высшего управления - Священным Синодом и Высшим Церковным Советом, что было заложено ещё в п.2 определения «Об общих положениях о высшем управлении Православной Российской Церкви».
Благодаря законодательной работе членов Всероссийского церковного собора 1917-1918 гг. Синод и Совет заняли полагавшуюся им нишу в общей системе высшего управления Российской Церкви. Собором был детализирован статус, определены состав, функции и полномочия, закреплен порядок функционирования и принятия решений Синодом, Советом и их соединенным присутствием.
Таким образом, Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. разработал систему высшего церковного управления, основанную на сочетании принципа соборности и патриаршего возглавления высшего управления Русской Церкви. Именно такая соборно-патриаршая форма высшего церковного управления, по мысли профессора Московской Духовной Академии Н.А. Заозерского, представляется наиболее совершенной. [xvi].
К сожалению, вихрь революционных событий, утверждение советской власти с ее атеистическим укладом, гонение на Русскую Церковь в первой половине XX века сделали невозможным практическое применение определений и постановлений Собора 1917-1918 гг., и как следствие, нормальное функционирование высшей церковной власти в лице Поместного собора, а также органов высшего церковного управления возглавляемых Патриархом.
Борьба за сохранение соборности в высшем церковном управлении в условиях советской власти
Созданная Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг. система высшего церковного управления, которая включала в себя Поместный собор, Священный Синод и Высший Церковный Совет во главе со Святейшим Патриархом, при чрезвычайных исторических условиях оказалась лишенной необходимых для нормальной работы средств (материальных, финансовых, организационных и людских ресурсов). Полноценное функционирование системы органов высшего церковного управления было поставлено в зависимость от созыва Поместных соборов. Однако после 1918 года и вплоть до 1945 года ни одного Поместного собора провести не удалось.
Вся история нашей Церкви после вынужденного окончания заседаний Поместного собора стала временем борьбы за право сохранить соборно-патриаршую форму управления Церкви, для утверждения которой так много сделали члены Собора 1917-1918 гг.
Ни Святейший Патриарх Тихон, ни Патриарший местоблюститель митрополит Петр (Полянский), ни его Заместитель, а затем Местоблюститель и Патриарх Сергий (Страгородский) не оставляли попыток получить разрешение советских властей на созыв Поместного собора и формирование органов высшего церковного управления, даже в те моменты, когда ставилось под сомнение само существование Русской Церкви, а все полномочия высшего церковного управления сосредотачивались в одном лице Предстоятеля.
Изменения в положении Русской Православной Церкви наметились в 1943 году, но наиболее стали заметны в связи с проведением Поместного собора 1945 г., на котором было принято положение «Об управлении Русской Православной Церкви», закреплявшее статус и полномочия Патриарха, статус Священного Синода, предусматривавшее, хотя и с разрешения советского правительства, возможность созыва Поместных и Архиерейских соборов.
Нужно заметить, что «Положение» 1945 г. было далеко от детализации норм, разработанных Всероссийским церковным собором 1917-18 гг. и закрепленных в его определениях. Более того, многое из определений Собора 1917-18 гг. относительно статуса, компетенции, порядка избрания Патриарха и местоблюстителя Патриаршего престола, Священного Синода, все, что касается Высшего Церковного Совета, осталось не закрепленным в нормах положения «Об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г.
Несмотря на недостатки, «Положение» 1945 г. позволило в основных чертах формально-юридически закрепить соборно-патриаршую форму устройства и высшего церковного управления и частично восстановить для практического применения разработанные Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг. нормы, касающиеся высшего управления Русской Церкви.
Укрепление соборного начала в высшем церковном управлении получило дальнейшее развитие в 1988 г. и было связано с Поместным собором, принявшим «Устав об управлении Русской Православной Церкви», которым впервые фиксировались статус, компетенция, порядок созыва и работы Архиерейского собора. В Уставе также подробно детализировалась компетенция Патриарха и закреплялись полномочия и порядок работы Священного Синода. В целом, «Уставом» 1988 г. высшее управление Русской Православной Церкви было в большей степени, по сравнению с «Положением» 1945 г., приближено к модели построения высшей церковной власти и управления, разработанной Всероссийским церковным собором 1917-1918 гг.
Юбилейный Архиерейский собор 2000 г. внес в «Устав» ряд корректив, призванных способствовать более эффективной деятельности органов высшей церковной власти и управления, что выразилось в изменении статуса и перераспределении полномочий Поместного и Архиерейского соборов, статуса Священного Синода. Специфика новой редакции «Устава» 2000 г. проявилась в том, что Поместный собор приобрел статус органа, которому принадлежит высшая власть в Русской Православной Церкви только в области вероучения и канонического устройства. При этом Поместный собор лишился периодичности в своем созыве. Архиерейский собор стал высшим органом иерархического управления, которому принадлежит высшая судебная власть в Русской Церкви, что ранее относилось к компетенции Поместного собора. Архиерейский собор перестал быть подотчетным Поместному собору, приобрел наиболее важные и принципиальные полномочия в сфере высшего церковного управления, что привело к возрастанию его роли и значения в системе органов высшей власти и управления Русской Православной Церкви. Был изменен статус, состав и компетенция Священного Синода. Синод сохранил ответственность только перед Архиерейским собором, в то время как ответственность перед Собором поместным была упразднена. Заметим, что данные изменения в «Уставе» не входят в противоречие с канонами Церкви, и, как представляется, не влекут ослабления принципа соборности в высшем церковном управлении, а также не противоречат соборно-патриаршей форме управления.
* * *
Итак, соборно-патриаршая форма высшего управления Русской Православной Церкви, получившая закрепление в определениях Всероссийского церковного собора 1917-1918 гг. и фактически не функционирующая в послесоборный период, не была утеряна и не стала исключительно лишь частью истории. Во второй половине XX века она постепенно вновь обрела свою определяющую роль в формировании системы высшего управления Русской Православной Церкви.
[i] Тихомиров П. Каноническое достоинство реформы Петра Великого по церковному управлению. (Несколько историко-канонических справок и соображений в дополнение к статьям Л.А. Тихомирова и проф. Н.А. Заозерского о церковном управлении и церковной власти). // Богословский вестник. 1904. Т. I. № 2. С. 241.
[ii] Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1992. Т.2. С. 353.
[iii] Павлов А.С. Курс церковного права. М., 1892. С. 508.
[iv] Синод при этом получил наименование «Духовный».
[v] Цит. по: Заозерский Н., доц. О церковной власти. Основоположения, характер и способы применения церковной власти в различных формах устройства Церкви по учению православно-канонического права. Сергиев Посад, 1894. С. 370.
[vi] Ореханов Георгий, свящ. На пути к Собору. Церковные реформы и первая русская революция. М.: Православный Свято - Тихоновский Богословский институт, 2002. С. 70.
[vii] Такое наименование документ получил потому, что содержал основополагающую и принципиальную модель построения высшего церковного управления, без определения которой не возможен был переход к разработке и обсуждению последующих определений, призванных развить идеи, заложенные в «формуле».
[viii] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг: В 4-х вып. М., 1994. Вып. 1. С. 3.
[ix] Составление сводного перечня дел подлежащих ведению Поместного собора было поручено вторым отделом Предсоборного Совета его Председателю - архиепископу Владимирскому Сергию (Страгородскому).
[x] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг: В 4-х вып. М., 1994. Вып. 4. С. 10.
[xi] ГАРФ.Ф. 3431. Оп. 1. Д. 224. Л. 5.
[xii] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг: В 4-х вып. М., 1994. Вып. 1. С. 3.
[xiii] Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг: В 11 т. М.: Новоспасский монастырь, 1996. Т. 2. С. 300.
[xiv] Там же. С. 227.
[xv] Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг: В 11 т. М.: Новоспасский монастырь, 1996. Т. 5. С. 325.
[xvi] Заозерский Н., доц. О церковной власти. Основоположения, характер и способы применения церковной власти в различных формах устройства Церкви по учению православно-канонического права. Сергиев Посад, 1894. С. 244.