16 апреля 1920 г. — день открытия Петроградского Богословского института. С этого дня прошло 90 лет. Автор Л.К. Александрова-Чукова посвящает статью, в которой пишет об основании и тяжелых годах существования этого учебного заведения, памяти всех учивших и учившихся.

Борьба прот. Н. Чукова за духовно-учебные заведения Олонецкой епархии

Официальный отдел первого номера Олонецких Епархиальных Ведомостей за 1917 год открывал указ Его Императорского Величества Самодержца Российского, присланный из Святейшего Правительствующего Синода на имя преосвященного Иоанникия: «...предоставить епархиальным преосвященным благословить приходское духовенство в проповедях и частных беседах внушать жителям о необходимости братских, полных христианской любви отношений к пострадавшим от войны беженцам, поручив... архипастырскому попечению Преосвященных устройство тех из них, кои принадлежат к церковному клиру».[1]

Мужское население страны находилось либо на передовой, либо в госпиталях, либо на заработках. При возросшей дороговизне продуктов вдовы с трудом могли прокормить своих осиротевших детей, и при существовавшей напряженности недовольство беженцами, которыми после отступления 1915 года наполнились все губернии России, местами грозило погромами.

«В феврале 1917 г. произошла революция. К нам, в Петрозаводск, известие об отречении Государя пришло только 4 марта. С поздним вечерним поездом приехали из Петрограда матросы, обезоружили полицию, объявили о свержении царизма, устроили в театре митинг, на котором, кажется, был избран временный совет управления. Впоследствии был избран Комиссаром Временного Правительства Иерон. Феликс. Кучевский. В Петрозаводске не было пролетариата в собственном и строгом смысле слова: подавляющее число рабочих Александровского сталелитейного завода были мещане города, почти все имевшие свою оседлость, домики, огороды и т.п. Настроения революционного здесь особенно не чувствовалось. Наоборот, в первые дни, скорее, чувствовалась растерянность. Даже и потом, после октябрьской революции, происшедшей в Петрограде, у нас все шло по-старому, и только 5-го января 1918 г. вся власть перешла к Совету рабочих и красноармейских депутатов» — писал прот.Н.Чуков в IV части «Мои воспоминания».[2]

Манифесты Государя Императора об отречении и великого князя Михаила о передаче власти Временному Правительству, напечатанные 4 и 5 марта в газете «Олонецкое утро», 5 марта были прочтены преосв. Иоанникием в Петрозаводском кафедральном соборе после литургии. Затем было совершено молебствование Господу. Возглашение имен царствовавшей фамилии было прекращено... Оба манифеста были перепечатаны из «Олонецкого утра» в шестом номере от 15 марта 1917 года. Также в официальном отделе этого номера напечатана телеграмма на имя епископа Иоанникия от имени первенствующего члена Св. Синода митрополита Владимира (Богоявленского): «Моления следует возносить за Богохранимую державу Российскую и Благоверное Временное Правительство»...[3]

Таким образом, в четверток крестопоклонной недели Великого Поста, за месяц до решающего наступления в Великой Войне, когда победа России была уже обеспечена, от власти был отстранен главнокомандующий, Государь Император; уставшая от войны страна была ввергнута в хаос и анархию. Временное Правительство, помимо свободы революционерам всех мастей и уголовникам, устами обер-прокурора В.Н.Львова объявило «свободу» от так называемого «цезаро-папизма», под которой следовало понимать «свободу церковной жизни от опеки государства». О том, насколько эти заявления были к тому же и декларативны, говорит и насильственное низложение с кафедр некоторых достойных архиереев, объявленных ставленниками Распутина, и роспуск состава Синода зимней сессии, и то, как вопреки мнению Синода церковно-приходские школы указом Временного Правительства 20 июня 1917 года были переведены в ведение Министерства народного просвещения с соответствующим сокращением сметы Святейшего Синода вдвое.

 О «свободе», декларированной обер-прокурором, непосредственный участник событий, разворачивавшихся тогда в Святейшем Синоде, Новгородский Преосвященный, архиепископ Арсений (Стадницкий), говорил на пастырском собрании 26 марта новгородской пастве: «И, может быть, прав был я, когда в первом заседании Св. Синода при новом правительстве, 4 марта — в ответ на объявление г. Обер-Прокурором свободы церкви от цезаропапизма говорил примерно так: "В настоящую историческую минуту не могу не высказать несколько слов, быть может, нескладных, но идущих от сердца. Г. Обер прокурор говорит о свободе церкви. Какой прекрасный дар! Свобода принесена с неба Спасителем нашим и Господом: аще убо Сынъ вы свободитъ, воистину свободни будете (Ин.VIII, 36); она выстрадана Апостолами, куплена кровью мучеников. И великий дар свободы стоит испытаний и страданий. Двести лет православная церковь пребывала в рабстве. Теперь даруется ей свобода. Боже, какой простор! Но вот птица, долго томившаяся в клетке, когда ее откроют, со страхом смотрит на необъятное пространство; она не уверена в своих силах и в раздумье садится около порога дверец. Так чувствуем в настоящий момент себя и мы, когда революция дала нам свободу от цезаро-папизма... Моя мысль устремляется в будущее. Что сулит оно Церкви? Боюсь, что свобода принесет церкви скорби и страдания. И наша молитва в настоящую минуту о том, чтобы Господь даровал православным дерзновение, а пастырям силу и твердость Василия Великого, Златоуста, Гермогена. Великий дар свободы куплен и приобретается всегда ценою испытаний... Утверди, Господи, Церковь Твою"».[4]

К Пасхе 1917 года плоды объявленной Временным Правительством «свободы» господин обер-прокурор циркуляром № 3 секретарю Олонецкой консистории велел приносить с мест ему лично: «В виду пожелания Господина Обер-Прокурора Святейшего Синода, выраженного в циркуляре на мое имя, от 30 марта с.г. за №3, для законодательной работы по реформе церкви и прихода получать с мест все постановления, предположения и проекты, вырабатываемые по сему вопросу местными съездами, собраниями, союзами дух-ва и мирян, по возможности в подлинном тексте, — предлагаю духовенству, благочинническим съездам, советам, союзам, комитетам и т.п., а также собраниям мирян, постановления свои по вышеуказанному вопросу направлять по адресу: Петроград. В Канцелярию Обер — Прокурора Св. Синода, с надписью на конверте "к церковно-приходской реформе", или ко мне, для пересылки по принадлежности. Секретарь Олонецкой Духовной консистории И. Борцезовский».[5]

О том, что переворот вызвал растерянность и смятение среди духовенства, которое ни реформ никаких не планировало, ни «свободы» особенно не требовало, как минимум, до окончания войны, писал также и ректор Олонецкой духовной семинарии в Петрозаводске, прот. Н.Чуков, в своей статье «Ближайшая задача духовенства» в Олонецких Епархиальных Ведомостях 15 апреля 1917 года:

«Совершившийся государственный переворот с неизбежностью влечет за собой изменение в положении русской церкви вообще и духовенства в частности. Создаются новые условия для внешней жизни церкви; произойдет коренное переустройство и внутри церкви на широких началах соборного самоуправления. Свобода совести оставит в ограде церкви только тех, кто искренно, по совести останется православным; свобода вероисповеданий освобождает противоборствующие православию силы и ставит все исповедания в равное положение, оставляя в руках духовенства только единственное надежное оружие — духовное. Конечно, этой свободе надо только радоваться и приветствовать ее как проявление духа Христова. Но, надо правду сказать, этот переворот застает церковь неподготовленною, ни к формам нового строя, ни к внутреннему церковному движению. И естественным является некоторое церковное смятение и недоумевающие вопросы: как быть? Что делать?».[6]

В сложившейся обстановке, пастырям, отвечающим свою за паству, действительно надо было что-то предпринимать; объявленную из Петрограда «революцию в церкви» надо было как-то осуществлять, и ситуацию при этом по возможности держать в руках.

19 марта в Петрозаводске состоялось открытое собрание белого духовенства в присутствии мирян, на котором обсуждались вопросы образования местного союза белого духовенства и присоединения к всероссийскому; выборы исполнительного комитета; созыв епархиального и подготовка к объявленному всероссийскому съезду белого духовенства и вопрос о церковном Соборе. В заключение собранием решено было послать приветственную телеграмму на имя законной власти, а именно председателя совета министров кн. Г.Е.Львова. Текст телеграммы был выработан комиссией из отцов Н.Чукова и П. Метелева, ключаря кафедрального собора. 23 марта, 4, 5 и 14 апреля Союз белого духовенства провел собрания, на которых были разработаны вопросы созыва епархиального съезда, его состав и порядок выборов; организация совета при Епископе. Собрания вынесли постановление о переизбрании по епархии о.о. благочинных и, в соответствии с распоряжением Св. Синода, об амнистии всех подсудных из духовенства. Устанавливались директивы исполнительному комитету союза, приглашенному преосвященным для совместного с духовной консисторией распределения добавочных 25 000 рублей в пособие беднейшим членам причтов, т.к. главным образом именно они, образовав свой диаконский союз, проявляли «революционную активность», требуя финансового равноправия, разделения причтовых доходов поровну со старшими членами причтов. Выработанную новую схему состава епархиального съезда союз белого духовенства провел через одобрение церковного собрания дух-ва и мирян г. Петрозаводска 16 и 23 апреля и получил утверждение епархиального преосвященного. Прот.Н.Чуков вошел в состав исполнительного комитета союза белого духовенства. Решено было, что духовенство будет представлено на съезде в размере 1/3, а миряне в размере 2/3 всего состава собрания; духовенство же должно было быть представлено в равной степени от священников и от диаконов и псаломщиков.[7]

Указом Св.Синода от 11 апреля 1917 г. за № 3050 прот.Н.Чуков был утвержден редактором неофициального отдела Олонецких Епархиальных Ведомостей, и 9-й номер 1 мая вышел уже под новой редакцией — при участии особого редакционного комитета из преподавателей духовной семинарии и представителей союза белого духовенства. В мае и июне 1917 года ОЕВ издавались не два, а три раза в месяц. Отдел официальный издавался в сокращенном виде, и помещался после неофициального. Средств на дополнительный номер, испрошенных у свечного завода, хватило только на два месяца. С июня ОЕВ выходили в прежнем формате, два раза в месяц, и на очень дешевой бумаге.[8]

Прот. Н.К.Чуков, начавший писать дневник в 1907 году, прекратил свои записи в 1912 и возобновил их только в апреле 1918 года. Поскольку в дневниках позднейших лет нет объяснений, то можно предположить, что причина заключалась в том, что за эти шесть лет он потерял троих младенцев, а также в этот период началась война. Продолжил дневник о. Николай в 1918 году, поэтому о том, что он действительно переживал в феврале — марте и в последующие месяцы 1917 года, едва ли можно узнать из его статей в епархиальном издании. В предпоследнем 10 номере редактируемой прот.Н.Чуковым еженедельной газеты Карельского братства «Олонецкой неделе», вышедшем 5 марта, были напечатаны оба Манифеста — без комментариев. В номере 11 от 12 марта методично описано восстание войск в Петрограде, и то, как член Госдумы свящ. С.А.Попов обходил с крестом в руках революционные полки и благословлял их — также без комментариев. В последнем номере подробно рассказывается о течении болезни у царских детей.

Более подробное описание жизни Олонецкой епархии, настроений и высказываний на собраниях и съезде духовенства Олонецкой епархии в 1917 году в сравнении с другими епархиями и в связи с событиями в Св. Синоде требует отдельного упоминания.

Здесь же следует отметить, что чрезвычайный съезд не посчитал каноничным переизбирать недавно назначенного епископа, что по примеру Петрограда практиковалось в 1917 году во многих епархиях, поскольку после кончины преосв. Никанора (Надежина) новый епископ Иоанникий (Дьячков) прибыл в Петрозаводск только 22 декабря 1916 года. Об этом говорит выдержка из журнала чрезвычайного съезда духовенства и мирян, проходившего 17-25 июня: «...Я.С.Елпидинский возражал: "епископ не может быть смещен, согласно апостольским правилам и правилам Вселенских Соборов, если не замечен в ереси, или в чем-нибудь порочном, например, в нанесении обид другим, в неправильном совершении богослужения и т.п. К нынешнему епископу никакое обвинение не предъявляется, и, следовательно, говорить о переизбрании его или избрании нового епископа нам не нужно". А.Безпальчев: "На основании канонов церковных мы до собора не имеем права переизбирать или избирать епископа, поэтому нужно внести поправку в смысле переизбрания епископа, но с разрешения собора". Прот.Н.Чуков: "Если преосвященный не отказывается, вины за ним никто никакой не указывает, и для меня непонятно, какие же мы имеем основания для избрания епископа"».[9]

Ответственный за все начальное и среднее духовное образование в Олонецкой епархии, председатель Епархиального училищного совета, ректор духовной семинарии прот.Н.Чуков не был избран делегатом ни на Всероссийский съезд духовенства и мирян, открывшийся в Москве 1 июня, ни на Поместный Собор.

О том, насколько простой народ был равнодушен к призывам делать «реформу в церкви», говорит тот факт, что на съезд прибыло всего 250 мирян из 30 тысячного населения Петрозаводска. В большом же количестве, как писал прот.Н.К.Чуков в воспоминаниях, на съезд прибыли низшие члены клира, и, по выражению о. Николая, придали съезду «распущенный характер». На съезде прот.Н.К.Чуков сделал доклад о духовной школе. Председательствовавший о.М.Ф.Покровский, сам избранный на Поместный Собор, провел интригу, лишившую ректора и членов корпорации семинарии возможности быть избранными. 22 июня прот.Н.Чуков покинул съезд и далее не участвовал в его заседаниях, что он и отметил в редактируемом им журнале. От семинарии один только преподаватель М.П.Смирнов прошел кандидатом от мирян. [10]

В заключительной IV части «Мои воспоминания» прот.Н.Чуков писал: «Семинария все это переходное время переживала спокойно, только с постепенным революционизированием страны поднималось и у нас революционное настроение и по примеру других семинарий, и у нас воспитанники образовали /10 окт.1917 г./ выборный комитет из своей среды, представители которого должны были принимать участие в работе педагогического собрания Правления по делам, касающимся воспитанников. Правление ничего не имело против, дело у нас всегда велось начистоту, за объективностью решения я сам всегда следил внимательно, и участие воспитанников могло быть только полезно, по крайней мере, в смысле успокоения воспитанников и удовлетворения их пожеланий. Я еще и раньше, по собственной инициативе, предложил им присылать ко мне раз в неделю дежурных от всех классов, в качестве представителей, для заявления о своих нуждах и совместной беседы о семинарских делах. Таким образом, жизнь у нас шла спокойно.

Нарушение общего порядка нашей жизни шло извне. Летом 1917 г. в Петрозаводске был созван крестьянский съезд, представители которого без всякого предупреждения явились к нам и потребовали нужный для них столовый и кухонный инвентарь ...Пришлось дать. Осенью 1917 г. правление Мурманской железной дороги потребовало уступить часть семинарского помещения для некоторых членов съезда железнодорожников и зал для общих собраний. Пришлось тоже исполнить, хотя и в оформленном юридически виде — путем договора и соответствующей оплаты».[11]

В статье «К переживаемому моменту» в номере ОЕВ от 1 июня прот.Н.К.Чуков писал о сравнительно спокойном течении «революции» в Олонии, и само название статьи говорит о том, что революцию именно «переживали» как напасть. Он призывал к недопущению произвола в стремлении к «народовластию» и в дальнейшем:

«Строй пал так быстро и для большинства так неожиданно, что не только "во глубине России", в народной толще, но и в сравнительно широких кругах населения ближе к т.н. культурным центрам — городам положение далеко не осознано, и столкнутый с обычной колеи весь склад мысли и жизни все еще не может стать на твердый спокойный путь. Новое строительство совершается, но совершается пока стихийно, не по продуманным планам. Конечно, кое-как постепенно оно налаживается. Государственный, общественный инстинкт берет свое. Однако наряду с проявляющимся течением сознательного отношения части общества к своему патриотическому долгу, к дисциплине, к личной ответственности, к власти, живет и довольно энергично действует и течение другого, низшего порядка — классовой вражды, сведения старых счетов, самоуправства, недоверия к власти, недоверия к культурным слоям общества, равнодушия к судьбе родины. Это течение проявляет себя подчас такими выпадами, которые грозят свести родину с верного пути и увлечь в бездну анархии. Нет надобности ходить далеко за примерами. Конечно, у нас нет аграрных и иных беспорядков, о которых приходится читать сообщения с юга и середины России: для этого здесь нет и соответствующих условий. Но в малом масштабе и в своеобразных способах это течение проявляется и у нас. То читаем о резком проявлении недоверия к представителям служилого класса вплоть до срывания с головы и топтания фуражек, то слышим вынесенную резолюцию об увольнении неугодного лица, независимо от характера его деятельности. То сообщают, как избили чуть не до потери сознания бывшего волостного старшину. То видим выпады против духовенства, требования об удалении из приходов, даже насильственное отбирание церковных ключей, отобрание земли от причта и т.п.

Дыму без огня не бывает. Надо думать, что и во всех этих случаях был, может быть, некоторый повод к недовольству. Но это недовольство, допустим и справедливое, выражалось не в форме настойчивого и вполне достижимого теперь предъявления обвинения, расследования и законного возмездия вплоть до увольнения, а в формах насилия и произвола, менее всего соответствующих объявленной свободе. И вот в этот остро переживаемый родиной момент надо всем сознательным элементам страны — и в том числе непременно духовенству — напрячь все силы к тому, чтобы помочь здравому, государственному, общественному инстинкту взять перевес над темными, низменными инстинктами ненависти и произвола. Надо ясно сознать обязанность политического вразумления и объединения народа и нравственного обуздания анархических страстей. И, сознав это, смело и энергично действовать. Надо разъяснить народу, что если он хочет стремиться к народовластию, то он должен знать, что власть народа — не есть самоуправство, не есть только хозяйничанье народа, не знающего предела своих желаний, а эта власть есть и должна быть бескорыстным, самоотверженным, ответственным служением высшей правде. Только при таком проявлении народной власти оно может ожидать подчинения себе и введения правового порядка в жизнь. Иначе в новом строе будет царить право силы, а не сила правды».[12]

В 20-м номере ОЕВ, вышедшем 15 сентября, прот.Николай в своей статье «Политические партии и христианская церковь» писал, обращаясь в первую очередь к пастырям, дабы они разъясняли народу, что может ожидать Церковь в дальнейшем:

«Мы переживаем в настоящее время напряженную борьбу разных политических партий. В преддверье выборов в Учредительное Собрание эта борьба примет еще более острый характер. Сейчас в широких демократических кругах усиленно пропагандируются социалистические партии — особенно социал-демократическая и социал-революционная. Для всех пастырей церкви, да и для всех, кому дорога святая вера, интересно, поэтому, выяснить отношение этих партий к христианской религии и православной церкви. Программа социалистов- революционеров на этот вопрос отвечает определенно:

"Полное отделение церкви от государства и объявление религии частным делом каждого. Государство не должно содержать служителей религии и тратить средства на содержание церкви, а каждое общество одинаково верующих людей, например, православные старообрядцы, сектанты, католики и т.п. должно содержать свое духовенство, свои храмы и т.п. на собственные средства единоверцев (Программа соц. рев.§21). Церковные земли само собой конфискуются без всякого вознаграждения".

Партия социал-демократов формулирует свое отношение к церкви гораздо короче:

"Отделение церкви от государства и школы от церкви". (Программа п.13). Кому последнее выражение не совсем ясно, не лишне ознакомиться с мнением Либкнехта, одного из главных представителей социал-демократической партии: "Церковь, религия, не должны иметь ничего общего со школой. Соц. демократия, как таковая, не имеет никакого отношения к религии.... Но убеждения и вера должны быть свободны. Мы никого не насилуем. Социал-демократ, уважающий право ближнего, воздержится также от издевательства над верой ближнего.... Если нашей обязанностью было высказать, что мы ни у кого не хотим отнять религии или помешать исполнять ее, то мы не должны представлять духовенству средств проникать в школы, а потому говорим: посещение общенародных светских школ, где не преподается Закон Божий, обязательно".

Еще резче отзываются о христианстве два других столпа социализма — Каутский и Бебель: "Социализм не совместим с понятием личного Бога... С христианством можно было бы покончить одним ударом, но они, соц. демократы, вообще против репрессий". "Христианство и социализм противостоят друг другу, как вода и огонь. То, что собственно принадлежит христианству, его учение и догматы — враждебны человечеству".

Приведенного достаточно, чтобы видеть, что возлагать какие-либо надежды на возможность содружества христианства и социализма нет никаких оснований. Вожди социализма высказываются совершенно определенно. И положение дела, по существу, нисколько не меняет то обстоятельство, что не все социалисты так резки в своих отношениях к церкви, что, например, "бабушка русской революции Брешко-Брешковская" признает для народа ценность религии (хотя ее религия существенно разнится от православной веры), что, наконец, многие из записывающихся теперь в социалистические партии не перестали ценить христианскую веру. При победе социалистических партий отношение к религии и церкви будет основываться не на личных чувствах отдельных членов партии, а на тех принципах, которые положены в основу программы партии. А тут дело совершенно ясно: не только церкви не отводится места публично-правового института в государстве, но и самая религия считается "предрассудком".

Тем не менее, несмотря на такую "убийственную" ясность отношений социалистических партий к церкви, несмотря не громадную популяризацию этих партий среди широких кругов народа, все-таки есть люди, которые на данный вопрос смотрят очень оптимистично. Бывший Обер-прокурор Синода В.Н.Львов на московском съезде педагогов духовной школы в мае месяце говорил: "Я не допускаю мысли, чтобы церковная школа отделилась от государства. Государство-это русский народ. От кого же церковь будет отделяться, от народа? Но церковь без народа немыслима. От кого государство будет отделяться — от церкви? Но как же народ, составляющий государство, отделится от церкви, если он сам составляет эту церковь? Отделить церковь от государства — это значит отделить хозяйство от хозяина, изолировать их друг от друга. Собственно полное отделение церкви от государства мы видим лишь во Франции, где государство отделилось от католической церкви, имея основание подозревать ее в стремлении восстановить монархию. У нас этого нет, а потому и бояться отделения церкви от государства не следует". К сожалению, действительность не позволяет настраиваться на этот оптимистический лад. Не тот же ли В.Н.Львов в апреле убежденно говорил в синодальном училищном совете о самостоятельном существовании церковной школы, а через два месяца при наличности того же В.Н.Львова в составе правительства, церковные школы перестали существовать...

Так и тут. Народ религиозен, народ любит церковь, но вопрос об отделении церкви от государства, может быть, будет решать совсем не тот народ, о котором говорил и в которого верит В.Н.Львов. Его будет решать учредительное собрание, а в нем — наиболее сильные политические партии. А войдут ли в состав этих партий действительно истинные представители народа — это еще вопрос. Ни для кого не тайна, что наше крестьянство, в громадной своей массе религиозное, в политическом отношении совершенно темно, не организовано, и совсем не будет удивительно, если от него пойдут в Учредительное Собрание люди случайные....».[13]

К октябрю 1917 года ситуация в стране по мнению о. ректора была такова, что в своем слове в семинарском храме он сравнивал Россию с Наинской вдовой. Его «Мысли о Родине» напечатаны в 23 номере ОЕВ [14], а также в виде поучения сохранились в рукописи в домашнем архиве:

 

 ПОУЧЕНИЕ

«В неделю 20 по пятидесятнице, сказанное 8 окт. 1917 г. в семинарской ц-ви в Петрозаводске и 26/13 октября 1919 года в Университетской церкви в Петрограде прот. Н. Чуковым.

Евангельское чтение 20 недели говорило о воскрешении Иисусом Христом сына Наинской вдовы. У этой вдовы умер сын, единственная поддержка матери. Осталась она одна среди чужих, беспомощной, беззащитной, удрученной тяжким постигшим ее горем. Но вот, уже на пути к могиле она неожиданно слышит голос Божественного Милосердия -— «не плачь»...Не раньше, не во время болезни сына пришло к ней это утешение, а лишь тогда, когда горе ее достигло высшего напряжения, когда остро — осязательно почувствовалась ею вся тяжесть утраты. И утешение явилось чрезвычайное: Господь воскресил сына, вернул матери ее надежду и опору.

Перенесемся мысленно к нашей общей матери — Родине. И ее горе теперь тяжкое, ее надежда, ее сила, ее дети, как бы умерли: страшная зараза антинациональной пропаганды и классовой вражды разрушила внутренний порядок, государство, армию и флот, внесла раздор в общество — разделила его на классы, партии, группы; возбудила чуть не смертельную ненависть и злобу одних к другим; всякое благородное мужество подавляется страхом смерти; все, кто только сторонится насилия и несправедливости, взяты под подозрение; многих уже нет; идет междоусобная братоубийственная война; страна истекает кровью... Наряду с этим гибнет религиозный дух, отличавший прежде сынов Святой Руси, -— расшатывается вера; путем противорелигиозной пропаганды, притеснениями, издевательствами и насилием отторгаются от Церкви ее чада.

Да, умирает опора России, ее надежда — дух Святой веры и патриотическая мощь сынов ее. И вот стоит она теперь -— наша бедная Родина — беспомощная, страдающая, удрученная. И кто спасет ее? Услышит - ли она этот радостный голос — « не плачь»? Увидит - ли она воскресшую прежнюю духовную мощь — веру, мужество, общую сплоченность сынов своих? Возродится ли ее надежда, ее сила, ее жизнь — ее дети? Проснется ли в них дух патриотизма, чувство любви к ней? Прекратится ли, наконец, эта междоусобица, это ужасное самоуничтожение. Вот вопросы, которые томительно стоят теперь перед сознанием...

О, если бы совершилось это чудо милости Божией! Если бы, как тогда, Господь восставил уже на пути к могиле — прежний благочестивый дух и нравственную мощь сынов России и ободрил ее словами: «не плачь», восстанет сын твой, восстанет твоя надежда, твоя опора, твоя радость и сила!..

Будем верить, братья, что Господь попустил это тяжелое испытание на нашу Родину не без цели, — чтобы в крайнем бедствии она сознала все горе произвола и безначалия, все зло себялюбия и разнузданности и, сознавши, нашла тот путь права и правды, который один лишь может уберечь страну и народ от потрясений и гибели.

Дай же Бог, разума, и света сознания нашему народу поскорее найти и стать на этот путь правды и права, путь чистоты душевной и искренней деятельной любви, чтобы воцарились у нас не только свобода без произвола и равенство без превозношения, но и прежде всего и главным образом -— искреннее, нелицемерное братство -— без раздоров и насилий, без притеснений и вражды... Аминь».

5 января 1918 г. вся власть в Олонецкой губернии перешла к Совету рабочих и красноармейских депутатов.

Первый номер ОЕВ за 1918 год (от 31 декабря) вышел сдвоенный (1-2) из-за 200% увеличения расценок на печать. С 16 декабря воспитанники семинарии были распущены до марта. В статье прот.Н.Чукова «На новый год» читаем: «...Россия в своем буйном водовороте минувшего года забыла Бога, и отсюда все ее страдания, весь ее позор. Призовет она Бога от всего сердца, всеми силами измученной души, и Господь придет. А вместе с Богом, придет и правда, которой все так страстно ищут, придет и взаимное уважение, как будто совсем исчезнувшее из нашей жизни, придет и единение, о котором все так много говорят, но которого нет среди нас....Дай Бог, чтобы во всех нас ярким светом горело сознание, что только в Боге, в Его воле, во внутреннем нравственном оздоровлении для каждого из нас заключается спасение нашей Родины».[15]

В февральском номере, также сдвоенном (3-4 от 15 февраля), помещена статья прот.Н.Чукова «Отделение Церкви от государства»: «...Итак, то, о чем мы предупреждали, совершилось. Если припомнить нашу характеристику соц. партии (№20 за 1917 г.), то ничего другого в отношении Церкви нельзя было и ожидать. Чтобы быть последовательным, социалистическое правительство и должно было так поступить...Почему-то фактические меры по отделению Церкви от государства принимаются только относительно одной православной Церкви. Между тем в таких же отношениях к государству и народной казне стоит и католическое духовенство, и протестантское, и мусульманское, и даже еврейское, а монастыри и угодья имеются даже у буддистов. Почему-то проявлена крайняя поспешность в лишении жалованья духовенства и не допущен иной, хотя бы годовой срок для перехода к совершенно новым условиям существования. Если принять еще во внимание отдельный случай попытки к отобранию помещений Александро-Невской Лавры в Петрограде при помощи красногвардейских штыков, то получается впечатление, что у нас устанавливается не свобода совести и исповедания, так естественная и необходимая в свободном государстве, а нечто иное: православная церковь как будто становится в положение гонимой. Так или иначе, но подобного отношения к церкви мы должны были ожидать и, во избежание катастрофы при переходе на новое положение, должны были соответственным образом к этому готовиться.

Сделано же что-либо нами в этом направлении? По-видимому, мало. Мы большей частью пребывали в беззаботной уверенности, что революция добродушно пройдет мимо Церкви. От вопроса об отделении Церкви от государства мы думали отделаться как от назойливой мухи. Церковный Собор думал о многом, но, насколько известно из печати, — как будто мало обращал внимания на то, как приготовить и приспособить Церковь к новым условиям жизни, созданным революцией. Если мы не понимали до сих пор, что происходило вокруг, и чем это чревато для Церкви, то теперь немедленно надо приняться — и в центре, и на местах — за приспособление к новому положению.

Собор должен теперь неотложно принять меры к охранению для верующих права свободного исповедания своей веры, а для Церкви — установления нормальных условий для осуществления своих религиозных задач и потребностей. Вопрос о духовенстве, условиях его существования, быта, служения, должен быть немедленно и коренным образом пересмотрен в условиях современной действительности. Вопрос о духовной школе, не теряя ни минуты, должен быть, поставлен во всем объеме, и разрешен со всей определенностью.

Теперь более чем когда-либо ясно, насколько необходимы пастыри, хорошо подготовленные для христианизации общественной жизни. Вопрос о религиозном просвещении и способах его осуществления должен быть безотлагательно уяснен и установлен.

На местах духовенство, тоже не теряя времени, должно принимать меры к упрочению церковной жизни (см. «№ 26 за 1917г). На приходских собраниях необходимо уяснить создавшееся положение и совместно выработать условия нового существования, служения, просвещения, и изыскать средства содержания, как храма, так и духовенства. Это дело всецело приходов. По местам, как слышно, кое-что уже сделано в этом направлении. Необходимо теперь озаботиться об этом везде».[16]

В разделе Епархиальная хроника того же номера читаем: Исп. Ком. Петроз. Сов. Крест. Раб. и Солд. Депутатов постановлением 27 января потребовал передать в его ведение по комиссариату просвещения здания Братского Назарьевского Дома, Духовной семинарии, епархиального училища, духовного училища и каменного двухэтажного дома на Пушкинской улице, принадлежащего Свечному заводу. 29 января Братский Дом с имуществом был уже передан назначенному Советом Комиссару. На очереди передача всех прочих зданий». Собрание союза духовенства 29 января под председательством прот.Н.Чукова пришло к мнению 1) уступая силе, здания передать, о чем составить соответствующий акт. 2) Поставить об этом в известность все духовенство епархии, а чрез него и все православное население губернии, на сборные средства которых строились здания. 3)Сообщить о захвате зданий собирающемуся в Петрозаводске общегубернскому крестьянскому съезду. Было прочитано послание Патриарха, в котором он анафематствует творящих зверские избиения. Собрание полностью разделило призыв Патриарха стать на защиту Церкви не силой смертоносного оружия, а «силою веры», «всенародного вопля», устроением духовных союзов, которые бы противопоставили внешней силе силу святого воодушевления, а если нужно, то и пострадать за Церковь».[17]

Без санкции комиссара семинарии теперь нельзя уже было получить ни одной копейки из Госказначейства. Сначала в семинарии реквизовали пишущую машинку, потом лошадь, а затем и сами здания, назначив особого «комиссара зданий», некоего В.И.Заозерского, и разрешив закончить учебный год.

Уничтожению подлежали три средних духовно-учебных заведения: семинария, епархиальное женское и духовное училища, где обучалось более 600 человек, теперь оставленных за бортом. Многие из них были сироты, бедные, и все они практически совершенно лишались возможности продолжать свое образование, в том числе в связи переполненностью светских учебных заведений в губернии.

Ректор Олонецкой духовной семинарии прот.Н.К.Чуков начал борьбу за духовные школы. 1 (14) марта он вступил в переговоры с губернским комиссаром просвещения Парфеновым, задал ему целый ряд вопросов относительно того, каково будет положение семинарии и духовных училищ хотя бы до конца учебного года, то есть до 1 сентября. Вопросы, обращенные ректором к комиссару Парфенову:

«Считаются ли духовно-учебные заведения состоящими в ведении Комиссариата Просвещения или Св. Синода? Применим ли к этим учебным заведениям, как специальным, до конца настоящего учебного года, вероисповедный декрет, или они могут закончить учебный год по прежнему положению (потому что в духовной семинарии, например, вероисповедные предметы, являются преобладающими, а в двух старших классах - V и VI - исключительно составляющими курс)? Будут ли отпускаться на содержание духовно — учебных заведений (семинарии и училищ) средства из Гос. Казначейства до конца учебного года на жалованье педагогическому персоналу, на содержание служителей, отопление, освещение и др. хозяйственные нужды зданий, — по крайней мере, в размере ассигнований прошлого года? Если нет, то не могут — ли пользоваться до конца учебного года содержанием из средств государственного казначейства, по крайней мере, преподаватели светских предметов, а также — производиться расходы, связанные с содержанием дома (служителям, заготовка дров и пр.). Будут ли выданы процентные прибавки на дороговизну педагогическому и служительскому персоналу семинарии и училищ, не полученные с 1 сентября 1917 г. до марта с.г.? Могут ли быть истребованы из Хоз. Управления при Святейшем Синоде на содержание Олонецкой духовной семинарии 10.000 рублей, разрешенных к отпуску Св. Синодом, но доселе не высланные, между тем как самые занятия в семинарии в последнюю треть 1917 г. были открыты только под условием отпуска этих денег, и содержание семинарии производилось за счет их. Могут ли ученики духовных училищ и духовной семинарии на основании постановлений Правления о переводе в следующие классы, быть зачислены без новых испытаний в соответствующие классы преобразованных — высшего начального училища (из духовного училища) и реального училища (из четырех общеобразовательных классов духовных семинарий)? Могут ли надеяться на пенсию из Госказначейства за духовно-учебную службу (хотя бы в прежнем размере 1800 р. в год) преподаватели духовной семинарии и училища, прослужившие 25 лет и свыше, и куда обращаться с ходатайством об этом. Может-ли быть взята для надобностей богословской (пастырской) школы библиотека духовной семинарии, состоящая главным образом из книг богословско-философского и церковно-исторического содержания и из духовных журналов?».[18]

На эти вопросы комиссар 14(27) марта дал свои ответы:

«Духовных учебных заведений, как таковых, в ведении Комиссариата нет. Они переходят в его ведение, преобразуясь в светские заведения. Духовные заведения могут закончить учебный год по прежнему положению, и в этом отношении вероисповедный декрет к ним не применяется. Средства, просимые до конца учебного года, отпускаются только до 1 марта. На содержание зданий и служителей спешным порядком будут отпущены средства. Обещанные в 1917 г. Хоз. Управлением синода 10.000 рублей, будут получены. Необходимо ходатайство (которое уже несколько раз подавалось). Вопрос о переходе учеников в соответствующие классы преобразуемых учебных заведений должен быть решен на месте Губ. Комиссариатом Просвещения. Пенсии будут; назначение, и порядок еще не выработан; будет опубликован Комитетом Призрения. Библиотека Духовной семинарии может быть взята».[19]

Общение с комиссаром не прошло даром, и в ночь на 28 марта прот.Н.К.Чуков и еще четверо преподавателей семинарии, гимназии и учительской семинарии были арестованы за присутствие на заседании Союза городских учителей, на котором решались вопросы об отношении к советской власти. Через три дня после проведенного «следствия» они были выпущены, но уволены с занимаемых должностей.

По выходе из заключения прот.Николай назначил педагогическое собрание правления семинарии, однако трое преподавателей семинарии явились к нему и предупредили, что надо сделать запрос о закономерности собрания, т.к. ректор — бывший арестант, и может скомпрометировать правление семинарии. Таким образом, часть корпорации практически отвернулась от своего ректора. Прот.Николай проявил тактичность по отношению к коллегам, и, открыв заседание, сообщил обо всем произошедшем, заявил, что испросил у епископа отпуск по состоянию здоровья и уезжает в Петроград, а на время отсутствия просил выбрать себе временного заместителя. Инспектор семинарии Н.П.Громов побоялся в тревожные дни взять на себя ответственность, и был выбран помощник инспектора Н.С.Стручков. Однако ректор тем не менее продолжал руководить семинарией.

Прот. Н. Чуков уехал в Петроград, но среди творившегося хаоса выяснить в Учебном комитете законность увольнения его и других преподавателей не удалось. Побывал у земляка преосв. Вениамина и просил пристроить его в крайнем случае в Петрограде.

Без ректора прошел весенний престольный праздник Иоанна Богослова. 17 (30) мая прот.Н.К.Чуков вернулся в Петрозаводск и после последней литургии в академическом храме пред молебном последний ректор сказал последнюю в своей Alma mater речь, в которой почтил память всех учивших и учившихся в семинарии, сделавшей за 89 лет 67 выпусков и давшей сонм пастырей Православной Русской Церкви и учителей церковных школ для всей Олонии. Следующие напутственные слова сказал он своим питомцам:

«...Последние годы, тяжелые вообще для Родины по внешним и внутренним условиям, отразились и на нашей Семинарии. Приходилось делать сокращения учебного времени и ускорение выпусков. Общая же разруха последнего года произвела и у нас в Семинарии такое разрушение, что невыразимо больно переживать все это сердцу тех, кто нес и силы и любовь на созидание, развитие и процветание семинарии.... Однако и тут всякий, кто хотел, мог приобрести и приобретал все, что нужно для жизни и работы. Семинария давала и — в меру собственного желания и усердия каждого — дала и знания и навыки, и выработку характера, и определенное мировоззрение. Но, конечно, здесь в полной силе приложимо евангельское изречение: «имущему дано будет и преизбудет...», а ведь насильно не навяжешь, ни знаний, ни развития...заканчивая учебный год, оставляя Семинарию, вы —наши дорогие питомцы —, и те, кто оканчивают курс, и те, кто остаются пока в неизвестности относительно возможности продолжения своего дальнейшего образования, -— примите последний завет и наставление воспитавшей вас школы: храните в душе то доброе семя, которое посеяла в вас школа, — свет веры Христовой и огонь любви евангельской; берегите его, ухаживайте за этим семенем, и выращивайте его в доброе и многоплодное дерево. Верные заветам семинарии, и ее Небесного Покровителя, св. па. Иоанна Богослова, — будьте насадителями в общество истинного света, чистой правды и христианской любви — деятельной, одушевленной, нелицемерной. Руководитесь всегда этим и только этим в своей жизни и деятельности, и вы исполните завет Христов и будете воистину Его ученики, к чему вас и готовила семинария».[20]

На прощальном ужине корпорации после заключительных педагогических собраний, высказывались мысли «о похоронах семинарии», об съорганизовании педагогов для организации богословского факультета, например, при будущем народном университете и т.д. Отмечалось, что свой определенный след в истории семинарии оставили ректоры прот.П.Ф.Щеглов, о. архим. Фаддей и прот. Чуков, время ректорства которого коллеги назвали даже «эпохой» в жизни семинарии.

Правление семинарии закончило учебный год 3 июня (21 мая); здание и инвентарь были подготовлены к сдаче; администрации и служащим разрешено остаться в занимаемых ими квартирах до августа, после чего духовная семинария как таковая должна была быть ликвидирована комиссариатом, который по слухам предполагал открыть вместо нее учительский институт или сельскохозяйственную школу. Комиссар Парфенов предлагал духовным педагогам «снятие сана» для определения на гражданскую педагогическую службу. В дневнике прот.Николай отметил, что никто из его учеников этого не сделал. Ни пенсии, ни обещанные 10.000 р. так и не были получены. В таком положении, как Олонецкая семинария, оказались все академии и семинарии.

В домашнем архиве митр. Григория (Чукова) имеется раздел «Последние дни семинарии и ректуры в документах 1918 г.», который содержит 20 нумерованных рукописных черновиков документов и до 40 единиц — без нумерации, по которым можно судить о действиях прот.Н.Чукова по спасению духовно-учебных заведений, святынь, священнослужителей, преподавателей, церковного имущества и зданий Олонецкой епархии в 1918 году. Помимо представленных выше вопросов к губернскому комиссару просвещения и его ответов, черновика акта о передаче Братского Дома в Петрозаводске Совету солдатских рабочих и крестьянских депутатов 29 января 1918 г. имеются письма наркому просвещения некоему Гринбергу, митр. Вениамину, рапорт и письмо еп.Иоанникию для представления Патриарху Тихону, 2 доклада Учебному Комитету при Св. Синоде, список лиц, снявших священный сан и др. Содержание документов рассказывает о бедственном положении семинарии, самого прот.Николая как «уволенного ректора»; о том, что вероисповедный декрет советской власти — отделение церкви от государства — не исполняется самими ее представителями. Согласно декрету духовные заведения не подчинялись комиссару до их закрытия или преобразования в светские заведения, как он сам объяснил, и, следовательно, если им дано было обещание разрешить закончить учебный год, то всякие их распоряжения по духовным школам, а тем более увольнение ректора были незаконны, а выплата обещанных средств должна была быть выполнена до 1 сентября включительно, а не до 1 марта, как о том заявил комиссар Парфенов. Также из документов следует, что, несмотря на разрешение оставить библиотеку семинарии, она так же, как библиотека Братского дома, «растаскивалась без всякой описи».

На последних собраниях правления семинарии о. Николай был избран делегатом на 25 чрезвычайный епархиальный съезд духовенства, на который он представил свой, одобренный правлением, доклад о будущем семинарии в смысле сохранения ее в реформированном виде, как корректив к светской безрелигиозной школе. Об этом же он 24 мая писал председателю Учебного комитета при Синоде прот. К.М.Аггееву. Прот. К.М. Аггеев, в апреле 1917 года возглавивший Учебный комитет при Св. Синоде, в свое время был активным членом группы 32 священников, а затем «Братства ревнителей церковного обновления». Ответа прот.Николай от него не получил. Так, деятели церковной революции 1917 года, если и хотели, то не отстояли ни церковно-приходских школ в 1917 г., ни духовно-учебных заведений в 1918 году и не реагировали на обращения с мест.

Повод к ожиданиям возможности сохранения семинарии хотя бы в реформированном виде прот.Николаю дало опубликованное в газетах сообщение, будто бы Бонч-Бруевич обещал представлявшейся ему делегации от происходившего тогда Всероссийского Поместного Церковного Собора, что декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви будет пересмотрен и смягчен при участии комиссии из членов Собора. Вместе с этим докладом о. ректор представил и смету на содержание семинарии в дальнейшем в сумме 135 тыс. руб. в год. Осуществление того, что о. ректор предлагал в докладе, было возможно только при пересмотре «декрета», в чем уверенности не было. К этому времени Св. Синод уже разослал епархиальным архиереям проект положения о пастырских училищах, который прот.Н.К.Чуков посчитал неудовлетворительным, и на тот случай, если «декрет» не будет пересмотрен, он составил для Епархиального съезда и второй доклад — об устройстве специально пастырской школы с проектом сметы в 36 тыс. руб. и примерным распределением уроков по предметам курса школы, который и представил на съезде уже от своего имени.

Закончив учебный год, прот.Н.Чуков снова уехал из Петрозаводска 6 июня (ст.ст.) в Александро-Свирский монастырь, на праздник Святой Троицы. В монастыре Патриархом Тихоном определено было место жительства епископа, и ректор отвез ему все журналы правления семинарии на утверждение.

Чрезвычайный 25 съезд проходил с 15 по 22 июня ст.ст. в помещении Петропавловского собора и был единодушен, в отличие от съезда 1917 года. Все выбранные и участвовавшие миряне были настроены строго церковно и даже «шли впереди духовенства» и в отстаивании духовной школы, и в ассигнованиях на церковные нужды. Подавляющим числом голосов прот.Н.Чукова избрали товарищем председателя, и хотя он упорно отказывался, ссылаясь на то, что недавнее тюремное заключение могло наложить некоторый «штамп» и на самый съезд, однако, все же согласился и руководил съездом при его открытии — епископ из монастыря прибыл позднее.

Съезд вынес решения по всем обсуждавшимся вопросам и сделал нужные ассигнования. Было решено сохранить свою духовную школу и с этой целью ходатайствовать пред Синодом о принятии соответствующих мер. В случае невозможности этого — вместо проектируемого Синодом пастырского училища — еформировать богословские классы духовной семинарии в особую богословско-пастырскую школу, согласно представленному прот.Н.К.Чуковым проекту, и отпустить испрашиваемые кредиты на епархию в общей сумме около 250 тысяч рублей, в том числе и на содержание семинарии и предполагаемую пастырскую школу.

В заключение, закрытою подачей голосов съезд избрал в члены Епархиального совета при епископе, вместо прежней Консистории, прот.Чукова (51 голос), прот. Красова (43 гол.), прот. Звероловлев (22 гол.), из мирян Н.П.Громова (55 гол.) и М.П.Смирнова (52 гол).

22 июня ст.ст. съезд закончился, и почти все члены Съезда вечером на пароходе разъехались. А на следующую ночь, на 24 июня, дома у прот.Николая был совершен обыск (оружие искали), и он снова был арестован, в числе многих духовных и гражданских лиц, ввиду продолжавшегося наступления англичан с севера по Мурманской железной дороге. Просидел 5 суток, после чего некоторым сидельцам, в том числе о. Николаю, объявили, что «за недоброжелательное отношение к Советской власти» они высылаются в 24 часа из пределов Олонецкой губернии в «местожительство по своему усмотрению». Семье ректора было предложено освободить квартиру в здании семинарии.

Вместе о.П.Дмитриевым прот.Николай прибыл во Введенский монастырь Петроградской епархии, откуда бил тревогу: послал доклады епископу в Свирский монастырь об их аресте, высылке, о положении дел в духовно-учебных заведениях и в Епархиальном совете, которые остановятся из-за их высылки. Необходимо было ходатайствовать о возвращении и гарантировании беспрепятственной работы. Но проходили недели, а от епископа не было «ни слуху, ни духу», как будто эти дела его совсем не касались.

Печальником не только за духовные школы, но и за всю епархию был прот.Н.К.Чуков. Арестованный, уволенный, высланный, он борьбы не прекращал не только за семинарию как очаг духовного просвещения, но и за само здание. Об этом говорит и его письмо в Учебный комитет (от 30 августа 1918 г.), которое он повез с собой в Москву на Поместный собор, т.к. в Петрозаводске никакие вопросы не решались. Кое-как набрав средства на дорогу, 1 сентября о. Николай выехал из монастыря в Москву на Собор.

Отец Николай прослужил в Олонии ровно 25 лет. За это время он написал работы: «Начало христианства в Олонецком крае», «Очерк развития церковных школ в Олонецкой епархии за 25 лет», «Очерк деятельности Православного Карельского Братства в Олонецкой губернии», «Руководство по Закону Божию для школ в местностях с карельским населением», другие труды и многочисленные публикации в газетах «Олонецкие Губернские Ведомости», «Олонецкие Епархиальные Ведомости» и «Олонецкая неделя». Только одни печатные отчеты о деятельности церковно-приходских школ составили более 600 страниц.

После отъезда прот. Н.К.Чукова из Петрозаводска семинария вместе с прочими духовно-учебными заведениями была официально закрыта декретом от 6 сентября 1918 г. Богословская библиотека оказалась частично вывезенной в собор; архив и делопроизводство канцелярии семинарии поселившиеся в ней красноармейцы выбросили во двор и сожгли. В Петрозаводске оставалась семья, выселенная из ректорской квартиры в здании семинарии, и разместившаяся у разных родственников, а затем — в какой-то бане. Собственного жилья прот.Николай не имел. Там же оставалась библиотека и документы. Старшие сыновья Николай и Борис были арестованы.

Перейдя на службу в Петроградскую епархию, прот.Н.Чуков продолжал до 6 февраля 1920 г. оставаться членом Олонецкого епархиального совета, активно работать в нем, во всех вопросах помогая митр. Вениамину, временно управлявшему епархией в 1918 - 1919 гг., и держать постоянную связь с епархией. 25 октября - 7 ноября 1918 года члены Олонецкого Епархиального совета приезжали с Петроград, проводили заседание, на котором было вынесено около 30 постановлений. Вот некоторые из них: «...3.Имели суждение о необходимости борьбы с антирелигиозной пропагандой в епархии. — Неустанная проповедь Слова Божия без какого-либо касательства политики. Распространение апологетической и вообще религиозной литературы чрез открытие для просвещения верующего народа благочинными в церквах библиотек, устройства читален, выписку литературы. Будет закуплено, выслано. Обращаться в Еп. Совет. Постановление: В целях борьбы с распространением в епархии антирелигиозной пропаганды рекомендовать духовенству епархии а) неустанную проповедь Слова Божия б) всяческое распространение среди верующих апологетической и вообще религиозной литературы в) организацию при помощи приходских советов церковных библиотек и читален для пользования верующего народа. Вместе с тем поручить просветительному отделу Еп. Совета озаботиться скорейшим снабжением приходов епархии соответствующими материалами на ассигованные Чрезвычайным Епархиальным Собранием средства. 4. О законоучительстве. Имели суждение о необходимости религиозного просвещения православных детей, лишенных этого с прекращением преподавания Закона Божия в стенах учебных заведений. В храмах, на 3 ступени (сообразно прежним 3-м годом обучения в начальной школе), излагать существенно важное, назидая во спасение. Подробные указания будут даны по разработке. Постановили: Принимая во внимание, что религиозное просвещение детей должно быть одною из важнейших задач пастырей, указать духовенству епархии организовать занятия по религиозному просвещению детей в частных квартирах или храмах во внебогослужебное время, разделяя обучающихся на группы, применительно к прежнему школьному делению по годам обучения, излагая детям... (обрыв текста-Л.А.). 5.О подъеме религиозной и церковной жизни. Пользоваться всяким случаем проповеди Слова Божия, особенно отмечать праздники церковные, благочинные и миссионеры должны содействовать обставлению их со всею назидательностью; истовое богослужение в особенности».[21]

На заседании было принято решение заказать 40 библиотек для духовенства всех благочинных округов Олонецкой епархии. Из документов архива известно, что в 1919 г. прот.Николай, согласно составленному им списку, закупил на средства Епархиального совета 40 библиотек по 70 книг в каждой (по 4-м разделам) на книжных складах Петрограда и отправил в Петрозаводск, всего 2800 экземпляров книг на сумму 3439р.50к.

Долго еще прот.Николай надялся вернуть епархии здание семинарии, как это видно из его дневника.

Как опытный общественный деятель твердого правого направления с началом гонений прот.Н.Чуков считал, что еще можно было пытаться чего-то добиться, если советская власть будет выполнять свой же декрет от 20 января 1918 г. об отделении церкви от государства, т.е. о невмешательстве государства в жизнь церкви.

Еще в апреле 1918 года прот.Н.Чуков начал составлять записку «Положение церкви и духовенства в Олонецкой епархии», а в ноябре через церковного функционера о.М.Галкина она была передана Бонч-Бруевичу. В записке он описал беззакония, творившиеся в епархии, указывал на то, что духовенство систематически преследуется именно как духовенство, а не по политическим мотивам, в которых духовенство Олонецкой епархии не было замечено, и вопрошал о том, соответствуют ли действия комиссаров на местах установленной советами законности, указывая на прецедент более или менее нормальной церковной жизни, еще тогда бывшей в Петрограде.

В течение всей жизни прот.Н.К.Чуков — митрополит Григорий — не оставлял родной епархии, помогал всем, чем мог. К нему приезжали на консультацию все назначаемые в Олонию преосвященные, обращалось безместное духовенство, и желающие учиться в Петроградском Богословском институте и на Высших Богословских курсах в Ленинграде. С 1945 г. по 1947г. и с 1949 г. до своей смерти в 1955 году владыка был временным управляющим Олонецкой и Петрозаводской епархией.

 

Положение Церкви и духовенства в Олонецкой губернии

Записка представлена 9/22 ноября свящ.М.Галкину для представления Бонч-Бруевичу, секретарю Ленина.

1.Немедленно по опубликовании декрета 23 янв.1918 г. об отделении Церкви от государства местный совдеп в г. Петрозаводске отобрал принадлежащие духовному ведомству здания: архиерейского дома, Братского Назарьевского дома (построенного исключительно на пожертвования и служившего рел[игиозно] просветительным нуждам населения города), Духовной Консистории, духовно-учебных заведений (не сразу: дана была возможность ликвидировать учебный год семинарии и дух[овных] училищ); частично были заняты и церковные дома, как и дома свечного завода. Жившие в казенных квартирах администрация б[ывших] у[чебных] заведений и духовенство обложены платой за квартиру, хотя выселиться — при всем желании — не могли из-за отсутствия квартир в городе и по — видимому намеренно невнимательного отношения к этому жилищной комиссии (факт с семьей ректора семинарии, которой сначала советом было отказано в квартире, а теперь только обещают, но не отводят).

2. Преосвященный Епископ был в кратчайший срок выселен из своей квартиры в квартиру ректора семинарии: с занятием семинарии войсками, имущество Епископа подверглось полному разгрому: квартиры ему нет: вследствие чего Епископ принужден жить в Петрограде.

3. Духовная консистория (ныне Еп. Совет) тоже в кратчайший срок была выселена в здание духовной семинарии (2 комнаты), оттуда временно — в церковный дом: там немедленно была запечатана и уже после долгих обращений печати сняты: останется ли Епарх. Совет в церковном доме — неизвестно: было предложено ему заниматься в Соборе... Архив дух [овной] консистории отобран, выброшенный на некоторое время на двор, конечно, мог подвергаться частичному истреблению.

4. Духовенство подвергается систематическому преследованию. 1)Протоиерей П.В.Дмитриев за отстаивание интересов Еп[архиального] жен[енского] училища был в марте выслан из пределов губернии и лишь 1 мая 1918 г. амнистирован; 2)Ректор семинарии Прот.Н.К.Чуков, тот же Прот.П.В.Дмитриев и ключарь собора Прот.П.Д.Метелев, после Чрезвычайного Епарх. Собрания, поднимавшего вопрос о возврате зданий для дух уч[ебных] заведений, были (24 июня ст.ст.) арестованы и через 5 суток, за «недоброжелательное отношение к Советской власти» (иных причин, очевидно, не оказалось), были в 24 часа выселены из пределов губернии с выбором места жительства по своему усмотрению. 3) Свящ. А.Т.Волков, прот.И.П.Павлов, свящ.М.В.Громцов, свящ.И.Н.Сперанцев, Прот.Н.Г.Звероловлев, свящ.П.Ф.Заводовский, свящ.В.П.Крючков, прот.И.Н.Дроздин, свящ.А.В.Петропавловский, диакон Н.М.Нименский (это только из духовенства г. Петрозаводска) были подвергнуты тюремному заключению, причем свящ. Волков отправлен в Петроград, в Дерябинскую тюрьму; прот. Звероловлев, свящ. Громцов и Сперанцев высланы в монастыри на «пожизненное заключение»; иные или освобождены, или отправлены на принудительные работы, или томятся в тюрьме. Обвинения неизвестны. Характерно, что лица, пожелавшие снять духовную одежду (в представлении местных властей это, по-видимому, принимается за «снятие сана»), не только освобождены от преследований, но и приняты на совдепскую службу; очевидно, духовенство преследуется только как «духовенство»... В результате 2 кладбищенские церкви в городе остаются почти без священников. На ходатайство прихожан не обращается внимания, а тов. председателя приходского совета Кладбищенской Кресто-Воздвиженской церкви г. Чудинов получил даже предупреждение о возможной репрессии для него, если будут подобные ходатайства.

5. Приходская церковная жизнь замирает. Собраний устраивать нельзя. Благотворительных учреждений (богадельни) иметь нельзя. О публичных хождениях с иконой по домам (исконный местный обычай), о похоронах с церковной процессией издано было запретительное постановление. Между тем, в Петрограде приходы зарегистровываются и нормальная церковная жизнь не стеснена...

6. Вследствие отобрания зданий дух[овно] уч[ебных] заведений, таковые закрыты. Масса молодежи осталась совершенно за бортом. Пастырской богословской школы из-за отсутствия помещения открыть нельзя. Библиотека дух [овной] семинарии Комиссариатом Народного Просвещения разрознена и будет ли выдана (в богословской части) — неизвестно.

7. Александр Свирский монастырь разгромлен. Взято все ценное имущество (кресты, евангелия, сосуды, 3 раки), — без всякой описи. Отношение к останкам Преподобного — кощунственное (для чего это было делать?..). Лица, стоявшие на страже интересов монастыря, арестованы и 5 ч. расстреляны.

8. При обыске в квартире Смотрителя Свечного завода св.В.П.Хазова захвачены ок[оло] 40000 р. денег, принадлежащие епархии. Деньги не возвращаются, между тем это — оборотный капитал на закупку вина и воска для религиозных нужд населения.

9. По уездам также происходят аресты духовенства, отправление их на принудительные работы (несмотря на преклонный возраст); обвинения неизвестны, но едва-ли за «политическую» деятельность, к которой вообще олонецкое духовенство было совершенно непричастно.

10. Объявленное 7 нб. - 25 окт. постановление об амнистии, вынесенное Чрезвычайным съездом Советов в Москве в ноябре, не приводится в исполнение относительно духовенства и, как следствие, даже ходатайства об этом вызывают предупреждения о репрессиях.

Член Олон. Епарх. Совета Прот.Н.Чуков 9 - 22 ноября 1918 г.[22]

 

В красном Петрограде. Настоятель университетской церкви

А.Ф.Шидловский, бывший с 1911 г. Олонецким вице-губернатором, а с ноября 1916 года по январь 1917 — губернатором, выдающийся ученый, краевед, член Русского Географического общества, координатор научных исследований по Русскому Северу, совместно с которым прот. Николай много трудился на благо родного края, пригласил его работать научным сотрудником в Комиссию по исследованию естественных производительных сил (КЕПС) России при Академии наук. Таким образом, 1 ноября 1918 г. (по 1922 г.) прот. Николай получил работу, жалованье, а вскоре и ученый паек. Для этого нужно было заполнить анкету со списком трудов, и тут прот.Николай понял, что под большинством многочисленных отчетов и сводок по школам не ставил своей подписи...

По прибытии в Петроград, прот. Николай также говорил с деканом историко-филологического факультета проф. С.А. Жебелевым о возможности занятия кафедры истории религии или богословия, об открытии которых шла тогда речь.

На страстной неделе, в апреле 1919 г., стараниями владыки митрополита, и.о. председателя приходского совета университетской церкви св.апп. Петра и Павла академика Б.А.Тураева, прот.Н.Чукова и членов приходского совета профессора В.Е.Тищенко, академика А.А.Шахматова и др. с благословения митрополита Вениамина была открыта малая университетская церковь св.а.п.п.Петра и Павла, закрытая в 1918 году. 12 апреля 1919 г. на собрании прихожан университетской церкви о. Николай был избран пастырем, с 13 апреля начал служить и 14 апреля был утвержден митрополитом. 28 декабря 1919 г. прот. Николай был избран заместителем благочинного Василеостровского района (о.Н.Платонова), хотя и отказывался, поскольку ранее был бесприходным священником. В Василеостровском благочинии отцы организовали законоучительное бюро, в которое вошел и прот.Николай. Было принято решение вести в каждой приходской общине непременное обучение минимуму Закона Божия. На приходе Андреевского храма находился центр, где со старшими детьми, 14-16 лет, проводились занятия по апологетике, изучению святоотеческих творений, по научению молитве.

Ректор семинарии из провинции, родом из крестьян, благодаря своим духовным и душевным качествам, доброжелательности, образованности и общительности прот.Николай быстро вошел в круг Петроградской православной профессуры; работа в Академии Наук также этому способствовала.

Прихожанами и духовными детьми о. Николая в университетской церкви стали профессора, преподаватели и студенты, а также члены Академии наук и их семьи. Практически все были уже тогда учеными с мировым именем: химики профессора А.Е. Фаворский и В.Е.Тищенко, профессор астрономии С.П. Глазенап, ботаники И.П.Бородин, филологии проф. Г.Ф.Церетели и П.А.Лавров, литератор, мастер перевода А.А.Франковский, бывший ректор, историк римского права Д.Д.Гримм, приват-доцент историк и археолог Б.В.Фармаковский, антиковед проф. С.А.Жебелев, историк С.Ф.Платонов, доктор всеобщей истории, медиевист О.А.Добиаш-Рождественская, византисты Ф.И.Успенский и В.Н.Бенешевич, обер-прокурор в кабинете П.А.Столыпина, писатель, патофизиолог, С.М.Лукьянов и другие.

Каждое воскресенье настоятель говорил поучения и проповеди, ввел и сам проводил уроки Закона Божия для малышей на приходе; старших водили группой в Андреевский собор. В праздники ходил по домам прихожан с иконой и крестом, служил молебны и святил — был раньше такой хороший обычай, называлось это «развоз иконы». Старостой (ктитором) церкви был крупнейший востоковед, член Поместного Собора, академик Б.А. Тураев, «святой человек, знавший богослужение лучше духовенства», как писал о нем митрополит Евлогий.[23] После безвременной кончины Бориса Александровича в течение года старостой была Е.Ф.Тураева. Постепенно у о. Николая разрешился квартирный вопрос, и его семья в июле 1919 года полностью перебралась в Петроград — поселили в хорошо меблированной квартире на Невском д.11, кв.19. Члены семьи прот.Николая стали прихожанами университетской церкви и участвовали в богослужениях — матушка Валентина Дмитриевна и дочь Анна пели в хоре. В хоре часто пели студенты консерватории, в том числе сын прот.Николая Александр, в последующем оперный певец, посвященный в чтеца. В первой половине августа 1919 года церковь свв. апп. Петра и Павла в главном (12 коллегий) здании университета, как и все домовые церкви в Петрограде, была закрыта. Однако в течение всего двух недель прот.Н.К.Чуков и Б.А.Тураеву в ходе неоднократных хождений и переговоров с комиссариатом юстиции и Василеостровским жилищным отделом удалось добиться места для церкви в частной квартире на Биржевой линии 8, кв.19. Убранство частично было пожертвовано организациями, остальное «с миру по нитке» собрал приходской совет. Вечером 27 августа 1919 г. торжественно совершили освящение (малое) в честь Всех Святых в земле Российской просиявших, затем всенощное бдение, а утром 28 прот.Николай уже служил первую литургию.

В Петрограде было холодно и голодно. Военный коммунизм с его дороговизной, карточной системой, субботниками, «всеобщей трудовой обязанностью» унес жизни 5 прихожан, которых о. Николай отпевал перед новым 1920 годом. Протопопы служили, и народ молился в храмах практически неотапливаемых, часто без света, но старожилы говорили, что такого количества прихожан раньше церковь не собирала. Чтобы заплатить за учение детей в те трудные годы в Петрограде, о. Николай продал свои награды. Не прекращались вызовы в ГПУ, обыски, аресты профессуры. В то тяжелое время община церкви Петроградского университета жила одной дружной семьей, прихожане поддерживали друг друга кто чем мог, а пищей питались скорее духовной. Помимо своей церкви, прот.Николай служил во многих других, и на подворьях; везде проповедовал.

Несмотря на все тяготы того времени, а возможно и благодаря им, церковная жизнь в Петрограде в целом переживала небывалый подъем. А. Краснов-Левитин в своих воспоминаниях писал: «Когда меня спрашивают о том, как я себе представляю идеальную церковную общину, я всегда вспоминаю Питер 20-х годов. Только недавно закрылись Петроградская Духовная Академия и Семинария; закрылись все церковные журналы, издательства, богословские и философские общества. И все профессора, магистры, кандидаты богословия, церковные писатели — все хлынули на приходы».[24]

Такой идеальной общиной стала университетская церковь. Однако не все профессора «хлынули» на приходы.

В конце 1918 - 1919 году в Петрограде по инициативе Р. В. Иванова-Разумника, А. Белого и других членов редколлегии сборника «Скифы» была создана Вольная философская ассоциация — по первоначальному замыслу академия, зарегистрированная советской властью — «Вольфила». Целью ее ставилось «исследование и пропаганда философских вопросов культуры, связь философии с жизнью, свободное творческое общение». Среди членов-учредителей были: А. З. Штейнберг, А. А. Блок, К. А. Эрберг, К. С. Петров-Водкин, Д. М. Пинес, С. Д. Мстиславский, В. Э. Мейерхольд, Н. О. Лосский, Л. П. Карсавин, А. А. Чебышев-Дмитриев и др. Руководящий орган назывался Совет Ассоциации (председатель в 1919-21 А. Белый, с 1921 - Иванов-Разумник). В разные годы ассоциация объединяла несколько сотен участников - писателей, поэтов, художников, философов и критиков различных направлений, от марксизма до антропософии, ученых, интеллигенцию, рабочих и служащих, преимущественно молодежь. Число членов доходило до 350, открытые заседания посещало до 1000 чел. Имелись отделения в Москве (1920-21) и Берлине (1921-23). Научную и учебную работу вели «закрытые курсы» или кружки (позднее отделы) философского символизма (рук. А. Белый), философского творчества (рук. К. А. Эрберг), филос. культуры (рук. Р. В. Иванов-Разумник), творчество слова (рук. О. Д. Форш), филос. математики (рук. А. А. Чебышев-Дмитриев). Религиозно-философским кружком «Воскресенье» руководили А. А. Мейер, Г. П. Федотов. Культурно-просветительная деятельность ассоциации заключалась в организации открытых лекций, бесед и докладов в «субботнем клубе» и на «воскресных публичных заседаниях».[25]

Пафос большинства выступлений участников Вольфилы определяла идея «духовной революции». В августе 1921 года Вольфила провела вечер памяти анархиста Кропоткина, на котором Иванов-Разумник в своей речи говорил: «Анархизм теперь идеологически слаб, но за ним великое будущее. Левый социализм все больше и больше будет склоняться к анархизму в своей основе — в отношении к государству. Анархизм есть дальняя веха, к которой мы все идем, и имя Кропоткина всегда будет развеваться знаменем на этом далеком маяке для всего человечества».[26]

Относительно, например, кружка «Воскресенье», организованного сотрудниками Публичной библиотеки А.А.Майером и Г.П.Федотовым в декабре 1917 года, в который они завлекли и Н.П.Анциферова, Е.П.Федотова отмечала: «Этот кружок никак не мог быть назван не только церковным, но даже и православным. Три протестанта, две католички, перешедшие из православия, несколько некрещеных евреев и большинство православных, но православных по рождению и мироощущению, а пока стоящих вне Таинства».[27]

Ответила ли Русская Церковь на вызовы времени — красный террор и беззаконие, антирелигиозную пропаганду и «большевизм с библейской точки зрения», промасонско-оккультное «богоискательство» Вольфилы, вынесенное с философских собраний Серебряного века в народ, на общедоступные публичные собрания? Да, петроградское духовенство, православная профессура и миряне своими силами, на свои средства, по благословению Святейшего Патриарха Тихона, открыли Петроградский Богословский институт, единственное в России высшее духовное заведение, влияние которого выходило далеко за его стены.

 

 Ректура в Петроградском Богословском институте. Настоятельство в Казанском кафедральном соборе

«6 сентября (24 августа) 1918 г. на основании декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви все духовно-учебные заведения как таковые должны были закрыться. С их закрытием должен был прекратиться и приток новых систематических богословски подготовленных кадров в епархиях Русской Православной Церкви, равно как должна была остановиться и происходившая раньше в духовных Академиях научная разработка богословских и церковно-исторических вопросов. Но Государственная комиссия по просвещению, вынося постановление о закрытии духовно-учебных заведений, в то же время признала возможным устройство церковной властью особых богословских Курсов для подготовки священнослужителей, обусловив это изъятием общеобразовательных предметов из программ этих Курсов и недопущением в них лиц ниже 18 лет от роду.

На основании этого постановления Народный Комиссариат Просвещения разрешил здесь, в тогдашнем Петрограде, в сентябре 1918 г. открыть Богословско-Пастырское Училище, а в следующем 1919 г. (4 декабря) и Петроградский Богословский Институт как высшее духовное учебное заведение и еще несколько богословских Курсов как подготовительных училищ. Мне лично пришлось принимать очень близкое участие в организации этого Богословского Института, в составлении самого «Положения» о нем, в выработке учебных планов и затем быть его руководителем в качестве избранного Советом Института Ректора его. «Положение» об Институте было утверждено Св. Патриархом Тихоном.

В основу учебного плана была положена система образования б. Духовных Академий, полностью введены преподававшиеся там богословские, философские и церковно-исторические предметы и, кроме того, введены новые — сравнительно с прежним академическим курсом — предметы: ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ (ранее входившая как особый отдел в Основное Богословие), РЕЛИГИОЗНАЯ МЕТАФИЗИКА, заменившая начальные основания философии, АГИОЛОГИЯ, долженствовавшая ознакомить студентов с житиями святых и другими памятниками, конкретно изображающими разнообразные подвиги людей веры; ХРИСТИАНСКАЯ МИСТИКА, знакомившая с природою, духом истинной мистики в отличие от нехристианской (буддийской, теософской) и неправославной (патологической, протестантской), ХРИСТИАНСТКОЕ ОБЩЕСТВОВЕДЕНИЕ, которое должно было знакомить с церковным взглядом на социальные вопросы и явления, ХРИСТИАНСКАЯ ПЕДАГОГИКА, знакомящая со свойствами человеческого духа в его падшем и возрожденном состоянии, в частности, с психологией детской души и благодатными средствами воздействия на нее, ХРИСТИАНСКОЕ ИСКУССТВО, знакомящее с церковной живописью, архитектурою и поэзией в целях религиозно-эстетического развития учащихся, ИСТОРИЯ РУССКОГО РЕЛИГИОЗНОГО САМОСОЗНАНИЯ, знакомящая с общим ходом и направлением умственных исканий русского общества в области религиозно-нравственной, с указанием самобытных особенностей подобных исканий. Особое внимание было обращено на практические занятия (семинариумы), где изучение предмета углублялось бы путем знакомства с источниками, пособиями и выдающимися местами в подлиннике или переводах. Осуществлению этого учебного плана содействовало то благоприятное обстоятельство, что в преподавании приняли живое участие профессора б. Дух. Академии (Н.Н.Глубоковский, А.И.Бриллиантов, И.А.Карабинов, прот. А.В.Петровский, И.П.Соколов) и Университета (академик Б.А.Тураев, Н.О.Лосский, Л.П.Карсавин, М.Д.Приселков, С.С.Безобразов, С.Б.Толстая и др.).

Правда, состав слушателей естественно должен был радикально измениться: вместо юношей, прошедших курс дух. Семинарии, в Институт поступили люди взрослые, даже пожилые, но сознательно стремившиеся к уяснению и углублению своего христианского мировоззрения, а нередко и прошедшие основательную научную подготовку (так, на I-й курс Института в 1920 г. в числе 100 ч. слушателей поступило 32 чел. с высшим образованием). Для своих ученых и учебных занятий Богословский Институт получил в пользование от Комиссариата Просвещения библиотеку б. духовной семинарии и целый ряд книг из национализированных книжных складов Петрограда. К сожалению, Петроградский Богословский Институт просуществовал только 3 года, сделал один выпуск (23 чел.) и в силу неблагоприятных внутрицерковных условий (появление и нажим обновленчества), самостоятельно закрылся. Оставались только богословские курсы упрощенного типа», — говорил митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков) в своей речи при открытии Ленинградской духовной Академии 14 октября 1946 года, рассказывая о том, как Петроградское духовенство и миряне ответили на закрытие советской властью духовно-учебных заведений.[28]

Инициатива создания Петроградского Богословского института принадлежала И.П.Щербову, выпускнику и бывшему преподавателю СПбДА, который заведовал открытым в сентябре 1918 года Богословско-пастырским училищем. 25 июля 1919 года, будучи в Лавре у митрополита Вениамина, прот.Николай ознакомился с проектом Положения о Богословском институте, составленным Иваном Петровичем. Проект был представлен в епархиальное собрание и одобрен им. 18 августа И.Н.Щербов пригласил прот.Николая для подробного обсуждения целей создания института, не сухо-учебных, а главным образом нравственно-воспитательных. Обсуждали подбор персонала и учебных предметов.

Знающие ситуацию люди посоветовали И.П.Щербову, чтобы ходатайство в Комиссариат Просвещения об открытии Богословского института было возбуждено не от имени митрополита, а от лица приходских советов епархии — от мирян. Прот.Николай взял это ходатайство и в своем приходе собрал подписи Б.А.Тураева, В.Е.Тищенко, А.А.Шахматова и Л.П.Карсавина — «всех профессоров и даже двух академиков». На отдельных листах подписи по просьбе о. Николая собирала в Андреевском и Благовещенском приходах Е.Ф.Тураева.

13 октября 19190 года в покоях митрополита Вениамина в Лавре было созвано большое собрание уполномоченных 26 приходских общин, на котором был положительно решен вопрос о создании Богословского института и сформирована комиссия духовно-учебных заведений.

На этом же собрании уполномоченных приходов с благословения митрополита была создана и вторая комиссия — по организации «Обще-приходского совещания по делам православных церковных общин Петрограда и его окрестностей». С октября 1919 года прот.Н.К. Чуков — член данной комиссии, учредитель, разработчик устава, председатель его духовно-учетного (информационного, следящего за строем епархиальной церковной жизни на местах), учебного, просветительного и издательского отделов. «Совещание» власти не желали регистрировать, пришлось несколько раз изменять устав, и в ноябре 1920 г. организацию все же удалось зарегистрировать как «Общество православных приходов Петрограда и его губернии», и прот.Николай вошел в правление, а с 17 января 1922 г. был избран товарищем председателя. Председателем, активным деятелем «Общества» был профессор уголовного права университета, член приходской общины Скорбященской церкви (у Литейного) Ю.П.Новицкий, с которым так же, как и с Б.А.Тураевым, о. Николая связала теплая дружба. Активное участие как в организации и работе Петроградского Богословского института, так и «Общества» принимал член общины Покровско-Коломенской церкви, историк-архивист проф. А.С.Николаев, впоследствии (1921-1924 гг.) директор Петроградского археологического института. В связи с ликвидацией в 1920 году епархиальных советов «Общество» взяло на себя все его функции в полном объеме, и было поистине уникальным соборным явлением в Русской Церкви того времени. В «Обществе» состояло от 70 до 80 членов, представителей приходов, много было православной профессуры. Петроградский Богословский институт едва ли состоялся бы без финансово-организационной поддержки «Общества православных приходов».

В комиссии по организации института в октябре-ноябре 1919 года работали о. В.А. Акимов — председатель, И.П.Щербов, Ф.К.Андреев, Ю.П.Новиций, прот.Н.Чуков; затем присоединились о.Н.Чепурин, А.С.Николаев, отцы Н.Рудинский и Л.Богоявленский, Б.А.Тураев, Л.П.Карсавин. Рассматривали «Положение», смету, источники содержания института, думали, как заполучить от советских властей библиотеку Духовной Академии, выбирали представителей в совет института. Намечены были от приходских общин о. В. Акимов и проф. А.С.Николаев от епархиального собрания, а до времени его созыва от тех же общин — о. Платонов, о. Лодыгин, Ю.П.Новицкий и проф. А.И.Введенский. 12 ноября 1919 г. были произведены выборы «инициативной группы», т.е. состав преподавателей. Прот. Н.К.Чуков был избран преподавателем по кафедре христианской педагогики с дидактикой Закона Божия.

Институт возник при непосредственном участии и по благословению Владыки Вениамина, это было его «детище», архиерейская кафедра. На начальном этапе подготовки и организации института Святейший Патриарх не был еще введен в курс дела. 18 ноября/1 декабря 1919 года в покоях митрополита в Александро-Невской лавре состоялось общее собрание представителей приходских советов. На нем был рассмотрен доклад комиссии по организации института, на котором прот.Н.Чуков представил разработанную им смету института на 9 месяцев, до сентября 1920 года. По благословению митрополита в Москву к Святейшему Патриарху Тихону отправилась делегация в составе И.П.Щербова, А.С.Николаева и Ю.П.Новицкого. 20 декабря 1919 года Владыка митрополит привез из Москвы известие о том, что Св. Патриарх Тихон «Положение» об институте и одобрил, и утвердил.

В ответ на обращение инициативной группы по организации института Петроградским жилищным отделом по учету и распределению помещений институту был выделен третий этаж дома 44 по набережной реки Фонтанки, бывшие покои митрополита Московского на подворье Св. Троицкой лавры. 23 января 1920 года состоялось первое заседание совета института. Приехал митрополит, отслужил молебен, затем приступили к выборам ректора. Десятью голосами из 13 был избран архим. Николай (Ярушевич). Когда совет института собрался на очередное заседание 30 января, оказалось, что архим. Николай решил отказаться от ректуры, подав письменное объяснение, что слишком загружен обязанностями наместника Лавры. Пришлось проводить новые выборы; прот.Н.К.Чуков предлагал в ректоры преосв. Фаддея или архимандрита Иллариона Троицкого. Однако в результате перевыборов 6 февраля 1920 г. советом института ректором единогласно был избран прот.Н.Чуков, позже утвержденный в этой должности Святейшим Патриархом Тихоном; а 27 июля того же года советом института удостоен звания профессора. И.П.Щербов был избран проректором. Ректору удалось добиться от Комиссариата Просвещения передачи институту в пользование библиотеки Духовной семинарии, «на хранение», которую большевики хотели отправить в детский дом, а также ряд книг из национализированных книжных складов Петрограда. Вопрос был решен обращением прот.Николая в главную архивную комиссию, а затем отцы Чуков и Чепурин отобрали необходимую для института литературу в здании Синода. Без библиотеки прот.Н.Чуков никогда не мыслил своей жизни, а процесса духовного образования тем более. В качестве классной доски первое время использовалась принесенная ректором из дома крышка от ящика, и на ней проф. Л.П.Карсавин углем писал греческий алфавит.

Сразу же по избрании ректором Петроградского Богословского института, прот.Николай подал прошение преосв. Евфимию (Лапину), Олонецкому епископу, преемнику скончавшегося еп. Евгения (Мерцалова), об освобождении от членства в Олонецком Еп. Совете. В марте 1920 года Олонецкий епархиальный совет поставил вопрос о награждении о. Николая митрой.

Просветительная деятельность института началась еще до его официального открытия: в Великом Посту 1920 года, по вторникам и четвергам, в помещении института инициативной группой было проведено 10 общедоступных богословских лекций:

1. 2 марта — проф. Л. П. Карсавин: Основы христианства.
2. 4 марта — проф. Н.О. Лосский: Бог в системе органического миропонимания.
3. 9 марта — акад. прот. Б. А. Тураев: Монотеистическая струя в древних религиях.
4. 11 марта — проф. Ф. К. Андреев: Воскресение тел.
5. 16 марта — прот. Н.В. Чепурин: Искупитель и искупление.
6. 18 марта — П. П. Мироносицкий: Крест Христов в церковных песнопениях.
7. 23 марта — архим. Николай (Ярушевич): Духовная жизнь христианина и ее законы.
8. 25 марта — проф. А. И. Бриллиантов: Торжество христианства.
9. 30 марта — прот. Н. К. Чуков: С Христом или без Христа (о воспитании детей).
10. 1 апреля — И. П. Щербов: Кончина века.

В Светлую пятницу 16 апреля 1920 года состоялось торжественное открытие Петроградского Богословского института. В церкви Троице-Сергиева подворья (Фонтанка, 44) в 6 часов вечера митрополит в сослужении двенадцати священников отслужил молебен. Затем все перешли в помещение института, где открылось торжественное заседание, на котором ректор прот.Н.К.Чуков произнес речь о задачах и характере деятельности института: «...Богословский Институт ... ставит себе целью — служение св. Церкви в осуществлении ею религиозно-просветительных задач чрез подготовку убежденных, образованных, практически опытных, горящих духом живой веры, молитвенно настроенных деятелей и пастырей и — чрез разработку и проведение в сознание общества научно-обоснованного решения богословских и церковно-практических вопросов, выдвигаемых современной жизнью. Богословский институт предполагает осуществить эту задачу посредством привлечения и объединения вокруг себя по возможности всех желающих работать в новых условиях церковной жизни, открывая свободный доступ всем желающим послужить Церкви: не только юношам, но и взрослым, не только мужчинам, но и женщинам Он намерен проявлять религиозно-просветительную деятельность и вне своих стен — путем лекций, кружков, братств, издательства и т.п. Этого рода деятельность он уже начал в виде публичных общедоступных богословских лекций в течение минувшего Великого поста и здесь, и в некоторых районах Петрограда, лекций, привлекших внимание общества и снова обновляющихся. Богословский институт уже в ближайшее время озабочен созданием религиозно-просветительного общества, которое с одной стороны объединяло бы религиозных людей в их стремлении к глубине и полноте их церковной жизни, а с другой стороны ближе подводило бы к Церкви людей, искренно ищущих истину, стремящихся к научной обоснованности основных вопросов веры и жизни. Богословский Институт предполагает осуществлять эту цель посредством привлечения и объединения вокруг себя по возможности всех желающих работать в новых условиях церковной жизни, открывая свободный доступ всем желающим послужить церкви; не только юношам, но и взрослым, не только мужчинам, но и женщинам. В своей непосредственной — учебной деятельности Богословский Институт ставит своей задачей, прежде всего, уяснение положительного содержания учения св. Церкви, и уже потом разбор и опровержение возражений, выдвигаемых против истин веры, причем эта последняя сторона будет предметом подробной разработки на так называемых практических занятиях, которые вообще предполагается поставить здесь возможно шире. В своей внутренней жизни Богословский Институт хотел бы установить дух взаимного сердечного единения между преподавателями и слушателями на почве общей живой веры и горячей любви к церкви Христовой. Весь строй Богословского Института создан на строго церковных началах: с одной стороны, тесное каноническое единение с Высокопреосвященнейшим Владыкой, как епархиальными архиереем, с другой — живая непосредственная связь с православным народом, — с приходскими общинами Петрограда и епархии. Состав слушателей Института в течение первого года определился пока в числе 60 чел., из которых 47 чел.. зачислены студентами и 13 чел. вольнослушателями. Число мужчин и женщин делится поровну: 35 мужчин и 25 женщин. Возраст разнообразный — от 18 и до 40 и 50 лет. По образовательному цензу — почти половина всего состава (25 чел.) — с высшим образованием, остальные 35 чел., — с разнообразным средним. В таком виде, с такими стремлениями, с такими надеждами Богословский Институт выступает на предстоящий ему путь.

Сегодня, в день своего крещения, Богословский Институт с особенной отрадой видит здесь представителей тех ученых и учебных учреждений, пришедших порадоваться его радостию, внимание которых ему особенно ценно, и в семью которых он вступает сегодня, как младший по возрасту брат. Глубокую благодарность приносит Богословский Институт всем своим дорогим гостям, почтившим сегодня его своим посещением: в этом посещении он позволяет себе видеть выражение сочувствия той идее, служить которой Институт ставит своей задачей; это его особенно ободряет на первых шагах. Богословский Институт создан для православного верующего народа, для удовлетворения его религиозных потребностей и запросов; он же - этот верующий народ - и хозяин Института, обеспечивающий его существование, и направляющий его деятельность. С любовию была принята представителями верующего народа, уполномоченными от приходов, мысль о Богословском Институте, одобрен план и характер его деятельности, обеспечено средствами его существование. И вот Богословский Институт, готовый во всеоружии выступить на предлежащий ему путь, низким поклоном приветствует здесь представителей приходских общин - своих устроителей и попечителей; от имени святой Церкви и богословской науки позволяет себе принести самую живую горячую благодарность за устройство этого высшего рассадника духовного просвещения, и ждет и в дальнейшем от них благожелательной поддержки и руководящих советов и указаний для наиболее плодотворного служении святой Церкви».[29]

Затем были заслушаны обращения и приветствия, за которыми последовало ответное слово ректора и речь владыки митрополита.

Во вторник 20 апреля начались занятия. Богословский институт открыл доступ к духовному образованию всем желающим, не только мужчинам, но и впервые в истории богословского образования в России - женщинам. Принимались люди с 18 лет, и далее возраст не ограничивался; принимались слушатели инославных исповеданий, кроме униатов. Поступающим предлагалось написать прошение, приложить к нему аттестат об образовании и метрику. Желательны были рекомендация от священника, жизнеописание и список прочитанных книг духовного содержания.

Курс обучения был трехлетний. Бесплатные занятия проходили по вечерам с 6.30. Читалось 4-6 лекций по 40 минут, что давало возможность посещать их работающим днем. В субботу и воскресенье занятий не было.

Институт являлся единственным духовно-учебным заведением не только в Петрограде, но и во всей стране, дававшим высшее богословское образование и подготовлявшим просвещенных пастырей и деятелей церкви. Всего в институте преподавалось 29 богословских предметов. При институте существовало Богословско-пастырское училище, в котором преподавалось 15 богословских предметов. При открытии, в апреле 1920 г., в институт было зачислено 60 студентов и вольнослушателей, и их число вскоре выросло более чем до 100; 32 из них были с высшим образованием, прочие — со средним. К 7 октября 1920 года было принято уже 146 человек. Первоначально в ноябре 1919 года «инициативную группу» составили: прот.Н.Чепурин (церковное проповедничество), прот.А.И.Боярский (пастырское богословие), проф.А.И. Бриллиантов (церковная история), проф. И.П. Щербов (догматика), акад. Б.А.Тураев (литургика), проф.Н.О.Лосский (метафизика), проф.П.П. Мироносицкий (церковно- славянский язык и пение), проф.И.А. Карабинов (литургика), проф.Н.Н. Глубоковский (Новый Завет), проф.А.В. Петровский (Ветхий завет), акад. Л.П. Карсавин (греческий язык и мистика), проф.И.П.Соколов (сравнительное богословие), проф.Н.И. Лазаревский (западные исповедания) и т.д. Перед тем, как Советом института профессор избирался на ту или иную кафедру, он должен был прочитать испытательную лекцию, т.е. выборы проходили на конкурсной основе. Выбранные Советом кандидатуры профессоров, а также другие вопросы по институту ректор прот.Н.Чуков утверждал у митр. Вениамина, который в феврале 1921 г. был избран первым почетным членом института. На протяжении трехлетнего существования института (по разным причинам - люди умирали, уезжали, приходили новые) один и тот же предмет вели разные профессора и преподаватели. Большинство профессоров активно занимались научной работой, и преподавание велось на самом высоком уровне. 15 сентября 1920 года Петроградский богословский институт был зарегистрирован в отделе внешкольного образования Комиссариата народного просвещения «в числе учреждений, пользующихся правом ведения учебных и культурно-просветительных занятий для взрослых с разрешением преподавать исключительно богословские предметы», и того же числа получил регистрацию Объединенного Совета высших учебных заведений. 18 сентября 1920 года ректор прот.Николай получил регистрационный лист на Петроградский Богословский институт. Преподавание западных исповеданий было введено по инициативе прот. Николая в связи необходимостью противодействия активной прозелитической деятельности католиков, имевшей место быть в Петрограде. В 6 часов вечера 11 июля 1921 года за профессором Н.И. Лазаревским домой приехал автомобиль, и он был увезен для допроса на Гороховую, да так и не вернулся, а 1 сентября в «Правде» был помещен список расстрелянных «по делу Таганцева», и в их числе Н.И.Лазаревский... «Целый день был под гнетущим впечатлением потери такого ученого по уму человека и такой прекрасной по душевным качествам личности. Встретил его супругу на улице (угол Невского и Мойки), почти обезумевшую от ужаса, и уговорил ее пойти в собор (Казанский - Л.А.), где отслужил ей панихиду; несколько успокоилась», — записано в дневнике прот. Николая.

«Проект слияния  Петроградской Духовной Академии и Петроградского университета»,  составленный  Н.Н.Глубоковским, конечно  не  в  полной мере, но осуществился именно в Петроградском Богословском институте,  который  в  народе  называли «Духовная Академия»[30]

Вспоминая через много лет Петроградский Богословский институт и пастырские курсы, Н.Н. Глубоковский писал, что они были для него «душевной отрадой», «слабыми огоньками богословского сияния», затеплившимися в «поруганной столице»; «Это была великая жертва по самоотверженной ревности богословско-церковному служению».[31]

Факт создания Петроградского Богословского института и «Общества православных приходов Петрограда и его губернии» показывает, что в самых неблагоприятных условиях Русская Церковь и церковный народ могут собраться и сделать невозможное для человеков, возможное для Бога. Конечно, при наличии такого самоотверженного пастырского горения, о котором говорил замечательный русский богослов Н.Н.Глубоковский и которым Господь, несомненно, наградил и прот.Н.К.Чукова.

Корпорация института к маю 1922 года насчитывала уже около 30 человек и вела большую церковно-просветительную деятельность также и вне стен института, как того и пожелал на церемонии открытия Владыка Вениамин: организовывались кружки (литургический, библейский, пастырский, законоучительский и др.), профессурой и студентами регулярно устраивались публичные богословские лекции не только в институте и в храмах, но и в учреждениях. Лекции привлекали массу слушателей. Так, 1 июня 1920 года по случаю исполнившегося 5 мая 100-летия со дня рождения С.М. Соловьева в институте была совершена литургия с панихидой. Перед панихидой прот.Николай сказал слово о замечательном русском историке. На религиозном собрании 18 июля в честь преп. Сергия Радонежского с докладами выступили: проф. М. Д. Приселков «Преподобный Сергий и его время», проф. Ю. П. Новицкий «Жизненный подвиг преподобного Сергия», проф. Ф. К. Андреев «Преподобный Сергий как служитель Св. Троицы». Собрание 10 октября было посвящено св. Димитрию Ростовскому. 28 января 1921 года была совершена панихида по Ф. М. Достоевскому по случаю 40-летия со дня его кончины и предложено чтение о нем академика Нестора Котляровского. После служб, лекций и собраний обычно пили чай у кого-нибудь из профессоров. У Чуковых собиралось иногда до 40 человек.

В противовес «Вольной философской ассоциации» по инициативе прот.Н.Чукова, И.П.Щербова, Ю.П.Новицкого и Ф.К.Андреева в 1920 г. при Петроградском Богословском институте было образовано религиозно-философское, научно-богословское общество и братство «Св. Софии», как «лаборатория» при институте для разработки богословских и церковно-практических вопросов. Организованное в начале путем приглашения советом Богословского института предполагаемых им лиц, общество затем пополнялось путем избрания собранием новых членов, по «рекомендации двух или трех своих членов»; в состав общества допускались лица без различия вероисповеданий, с 18 лет, «связанные сходством мировоззрения». Кроме И.П.Щербова, проф. Ф.К. Андреева, прот.Н.К.Чукова с семьей, прот.М.В.Митроцкого, прот.П.П.Аникеева, семей Тураевых, Лазаревских, Церетели, в него вошли И.М.Гревс, Н.П.Анциферов, Ю.П.Новицкий, историк русского летописания проф. М.Д. Приселков, А.А. Франковский, проф.В.Г.Тищенко, церковная писательница Е.А. Лебедева, проф. В.Н.Бенешевич, проф. С.С.Безобразов (позже еп. Кассиан), Л.П. Карсавин, О.А.Добиаш-Рождественская, игум. Афанасия, о. Лев (Егоров), о.Н.В.Чепурин, о.А.И.Боярский и др. Кружок профессоров собирался обычно у Чуковых дома (Невский пр.11, кв.19), а собрания и публичные лекции религиозно-философского общества проводились в Богословском институте и в Отделении Дома Ученых на Потемкинской улице. Обсуждение Петроградским духовенством в совете Петроградского Богословского института на собраниях «Св. Софии», в правлении «Общества приходов», насущных вопросов церковной жизни, которые не решил Поместный Собор 1917-1918 гг., принявший решение следующий Собор провести через три года, в 1921 году, без всякого преувеличения можно назвать Межсоборным присутствием. Никогда ни до, ни после не собирались вместе в таком количестве лучшие представители русской духовной и интеллектуальной элиты, как в стенах Петроградского Богословского института.

Петербургский историк проф. В.С.Брачев пишет, что «с весны 1920 года начался процесс возвращения «вторичан», а кружок «Воскресенье» собирался по вторникам, - в лоно православной церкви. Инициаторы кружка все еще оставались вне лона православной церкви, но евреи крестились и попадали под влияние православных священников, обличавших А.А.Майера в «мережковских ересях», что заставило, в конце концов, и самого А.А. Майера также вернуться в лоно православной церкви».[32]

Да, и дневниковые записи прот.Н.К.Чукова также говорят о том, что многие члены Вольфилы пришли и в Петроградский Богословский институт, и в братство «Св. Софии», где под влиянием опытных пастырей перешли в лоно Русской Православной Церкви. Религиозно-философское общество «Св.София», его кружок и общедоступные лекции «ближе подводили к Церкви людей, искренно ищущих истину, стремящихся к научной обоснованности основных вопросов веры и жизни», как говорил прот.Николай в своей речи при открытии института.

В июне 1920 г. прот.Н.К.Чуков и Б.А.Тураев обсудили план церковного календаря на 1921 г., который планировалось издать на средства «Общества приходов». В середине июля 1920 г. Б.А.Тураев внезапно тяжело заболел желудком; врачи констатировали дизентерию. 19 июля прот.Николай его причастил, 23 соборовал. После ухода о. Николая замечательный ученый скончался. Перед кончиной речь его была слаба, но говорил он об издании календаря, а не о научной статье, над которой работал...

24 июля у тела отслужили 2 панихиды, 25 числа - 3. Последнюю панихиду, от института, служили митрополит Вениамин и прот.Николай без диакона. 26 числа тело Б.А.Тураева в 9 ч. утра вынесли из квартиры. Жили Борис Александрович и Елена Филимоновна Тураевы на 2 линии Вас. Острова д.3, кв.17. За гробом до Лавры, где владыка митрополит отпевал почившего, а прот.Николай сказал слово после литургии, пред отпеванием, шли все профессора, ученики. Сопровождали процессию оо. Чуков, Аникеев, Добронравин. Около университета и Академии наук служились литии. Поминали незабвенного Бориса Александровича на 9-й день, на 40-й, на полгода и дальше. Прот.Н.К.Чуков, митрополит Григорий, поминал чтеца Бориса за каждой литургией.

На 40-й день по кончине Б.А.Тураева, 31/18 августа, институт проводил торжественное заседание его памяти. Н.Н. Глубоковский прочитал в здании Института реферат «Академик, профессор Борис Александрович Тураев как учитель и ученый»[33]. В своем примечании к публикации этого реферата в Варшаве в 1929 году, в «Воскресном чтении», Н.Н. Глубоковский писал: «Этот реферат был прочитан во вторник 1920, VIII, 18 (31) в 40-й день по кончине Б. А-ча († в пятницу 1920, VII, 10 (23)) на специальном собрании Петроградского Богословского Института (Фонтанка, 44) в присутствии представителей иерархии (Преосвященный Олонецкий Евфимий, еписк. Кронштадтский Венедикт) и духовенства, науки (академики Ф. И. Успенский и В. В. Латышев, С. М. Лукьянов, Э. Л. Радлов) и интеллигенции вообще. Говорили еще проф. И. Ю. Крачковский, проф. И. А. Карабинов и А. В. Королев. Настоящая речь свидетельствует о господствовавших тогда в Петрограде настроениях, а для оценки последних важно отметить, что на другой день распространился слух, будто и лектор, и ректор Богосл. Института (состоявший настоятелем Казанского Собора прот. Н.К. Чуков) арестованы... Просим иметь в виду и помнить, что это - голос «с того света», где и говорят совсем по-иному... даже до сего дня...».[34]

13 ноября 1920 г. прот.Н.К.Чукова посетил староста Казанского собора К.М.Сопетов, сообщивший, что настоятель со­бора о. Маренин подал прошение об отказе от настоятельства, и приходской совет просил митрополита назначить настоятеля на свободную шестую священническую вакан­сию. По вопросу о кандидате совет перебрал весь наличный состав причта и остановился единодушно на прот.Николае. Депу­тация от совета отправилась к митрополиту Вениамину с указанием кандидатуры прот.Н.К.Чукова. Из беседы выяснилось, что со­вет ждал от прот. Николая упорядочения дела среди причта в отноше­нии исполнения ими своих обязанностей, в отношении богослу­жебном - поставления его на должную высоту, без «нововведений модных», благотворения и проч., словом, желали, чтобы собор «жил», чтобы в нем «била жизнь», как она била при отце Философе Орнатском. О настоятельстве в большом соборе прот.Н.К.Чуков и не думал - его желанием по приезде в Петроград было полу­чить какую-либо маленькую домовую церковь и в ней скромно служить.

В воскресенье 28 ноября 1920 г. проф. И.С.Пальмов, пришедший в институт читать публичную лекцию, скончался в аудитории. Из института его никуда не вывозили, озаботились всеми формальностями для погребения. Панихиды служили владыка митрополит, пресв. Артемий, а отпевали оба викария. Академическая профессура, тронутая вниманием института к своему коллеге, благодарила.

14 декабря 1920 г. прот. Н.Чуков был назначен настоятелем Казанского собора. Священником в университском храме стал студент Богословского института (о. диакон, а затем священник), о.В.Лозина-Лозинский, однако университетская церковь долго не отпускала прот. Николая, он часто служил там и много раз вместе с владыкой Вениамином.

«Общество приходов» издало церковные календари на 1921 и 1922 годы уже без Б.А.Тураева. Составил календарь прот.Н Чуков; помогали ему лаврские монахи Лев и Иннокентий. Выручка от их продажи позволила о. ректору в несколько раз увеличить смету на Богословский институт.

Создание и трехлетнее существование Петроградского Богословского института было первым в истории высших духовных школ в России опытом их независимого финансового существования, как от государства, так и от центральной церковной власти.

В сентябре 1918 года общецерковных средств не уже было. Первоначально в октябре 1919 года прот.Н.К.Чуков составил смету с января по сентябрь 1920 года, предложив собранию представителей приходов внести в свои недоимки за 1918 и 1919 годы на бывшие духовно-учебные заведения Петроградской епархии, общинам сделать посильные отчисления из храмовых и приходских сумм специально на Богословский институт и назначить тарелочный и кружечный сборы пожертвований на институт в праздничные дни. Что и было сделано. Сразу же были сделаны крупные частные пожертвования. Много помогал владыка митрополит, храмы лавры и др. В своем слове на Рождество Христово за всенощной 24 дек. 1921 г. (6 января 1922 г.) в Казанском Соборе, при сборе на Богословский Институт, прот.Н.К.Чуков говорил:

«Обстоятельства последнего времени создали такое положение, что дело подготовки пастырей и благовестников сильно затруднено, а между тем оно крайне необходимо. Здесь в Петрограде второй год существует Богословский Институт, как высший рассадник богословского образования, как единственное высшее училище, подготовляющее достойных пастырей и благовестников, готовых нести в мир Свет Истины Христовой. Сегодня и завтра во всех церквах Петрограда производится сбор на содержание этого Института. Это единственный источник содержания, этого необходимейшего для Церкви учреждения.

Раскройте же Вашу щедрую руку, и кто как может, помогите Церкви в содержании этого учреждения. Помните, что каждая Ваша жертва на это дело будет свидетельством дела Христова, будет помощью его проповеди, будет Вашим личным участием в борьбе за веру Христову; жертвуя Вы, как волхвы, принесете свой дар Родившемуся Христу на дело, ради которого Он и явился, чтобы воссиял свет истины. Верим, что все христиане, как сыны света, приложат все усердие, чтобы помочь распространению в мире духовного Христова света. Аминь».[35]

Если при открытии института смета расходов была исчислена в размере мизерной суммы в 542 тысячи рублей на 9 месяцев (без Пастырского училища), то с января по май 1921 года она составляла 2 млн.745 тыс. руб. (вместе с училищем), а с мая по сентябрь 8.307500 руб. Фонд вспомоществования наставникам института и училища с мая по сентябрь 1921 года составлял 309.064 руб., слушателям 719.000 руб. Профессора трудились за символическую плату, и при этом институт имел стипендиальный фонд. Профессора получали с января по сентябрь 1920 года 250 руб. за лекцию, а с сентября 1920 года по январь 1921 года по 750 руб. На эти деньги они могли купить фунт хлеба или пяток яиц. Профессора получали научный паек по линии светских учреждений, где работали. Когда оказалось, что И.П.Щербов и П.П.Мироносницкий его не получили, о. ректор приложил максимум усилий для исправления этой несправедливости. С мая по сентябрь 1921 года Троицкий собор лавры собрал и внес на институт 1.115.468 руб., Преображенский 2.218.136 руб. В 1921 году институт сделел «экстраординарный расход» - приобрел библиотеку профессора И.П.Соколова за 1 млн. рублей. В году институт работал три семестра по 4 месяца; на следующие четыре месяца с сентября по январь 1922 года на институт и училище была утверждена смета 11.015.500 руб.

Таким образом, в Петрограде советской власти не удалось задавить процесс богословского образования ни с помощью выселения академии из своего здания, ни лишением государственного финансирования.

За труды по организации и руководству Петроградским Богословским институтом Святейшим Патриархом Тихоном прот.Н.К.Чуков был награжден митрой, а прот.В.А.Акимов наперсным крестом с драгоценными украшениями.

Трудно переоценить значение деятельности Петроградского духовенства в двадцатые годы прошлого столетия. «Общество православных приходов Петрограда и его губернии» полностью заменило ликвидированный советской властью епархиальный совет. Петроградское духовенство нашло и силы, и средства для открытия высшего духовно-учебного заведения, Петроградского Богословского института. Все это по достоинству оценили большевики, которым не удалось задавить ни духовно-учебный процесс, ни систему епархиального управления при правящем архиерее. Поэтому, в первую очередь, в апреле 1922 года была арестована верхушка «Общества Приходов».

В мае 1923 года Петроградский Богословский институт самозакрылся во избежание попадания в ведение обновленцев; ректор прот.Николай в то время уже год как отбывал заключение. Однако режим в «Исправдоме», где содержались оставшиеся в живых осужденные на Петроградском процессе 1922 года, был сравнительно мягкий, и о. ректор присутствовал на закрытии Петроградского Богословского института. После ареста прот.Николая в мае 1922 года до осени обязанности ректора исполнял Л.П.Карсавин, затем И.П.Щербов, который смог сохранить делопроизводство института, передав его в Центроархив. В настоящее время архив Петроградского Богословского института находится в ЦГИА СПб. Ф. 2279.

 

Источники:

1. Чуков Н.К., протоиерей (митр. Григорий). Воспоминания, дневник (1918-1923) статьи, речи, документы, фотографии. Архив Историко-богословское наследие митрополита Григория (Чукова) © Александрова Л.К.Спб.2010.

2. Чуков Н.К., протоиерей (митр. Григорий). Воспоминания, дневник (1918-1923); статьи, речи, документы, фотографии. Опубл.: Александрова-Чукова Л.К. (Автор-составитель). Митрополит Григорий (Чуков): служение и труды //СПб. Епархиальные Ведомости. 2007.Вып.34.С.44-73.

---

[1] Олонецкие ЕВ. Петрозаводск. 1917. №1. Отд. офиц.С.2.

[2] Источник 2.С.44.

[3] Олонецкие ЕВ. Петрозаводск. 1917. №6. Отд. офиц. С.121.

[4] Новгородские ЕВ. Новгород.1917. №7. Часть неофиц. С 324-325.

[5] Олонецкие ЕВ. Петрозаводск. 1917. №8. Отд. офиц. Приложение. С.1.

[6] Там же. Отд. неофиц. С.171-173.

[7] Там же. №7.Отд. неофиц. Приложение. С.1-7; №9. Отд. неофиц.С.194-196. С.187-189.

[8] Там же. №8.Отд. неофиц. С.175; №9.Отд. неофиц.С.185,194; №9.Отд. офиц.С.199

[9] Там же. № 18. Отд. офиц. Приложение. Журналы чрезвычайного съезда духовенства и мирян Олонецкой епархии 17-25 июня. №18. С.74-75.

[10] Там же. №15. Отд. офиц. Приложение. С.331; № 16.Отд. офиц. Приложение. С.8; № 19. Отд. офиц. Приложение. С.106-108, 112.

[11] . Источник 2. С.44-45.

[12] Олонецкие ЕВ. Петрозаводск. 1917. №12.Отд. неофиц. С.257-259.

[13] Там же. №20. Отд. неофиц. С.401-404.

[14] Там же. №23. Отд. неофиц. С.443-445.

[15] Там же. 1918 г. № 1-2.Отд. неофиц. С.1-3.

[16] Там же. № 3-4. Отд. неофиц. С.17-20.

[17] Там же. №1-2. Отд. неофиц. С.1-3, 10,16; .№3-4. Отд. неофиц. С.17-18, 24-25.

[18] Источник 1. Последние дни семинарии и ректуры в документах. 1918 г.Д.2

[19] Там же.

[20] Источник 2. Мои воспоминания. Ч.4. С.45.

[21] Источник 1. Последние дни семинарии и ректуры в документах. 1918 г. Д.17.

[22] Источник 2. Последние дни семинарии и ректуры в документах. 1918 г. Д.19. С.132-133.

[23] Евлогий Георгиевский, митрополит. Путь моей жизни. М.1994.С.274.

[24] Краснов-Левитин А.Лихие годы.YMKA-PRESS. PARIS.1977.C.73.

[25] Среди лекторов и докладчиков были: А. Блок, А. Белый, И. М. Гревс, С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле, В. Э. Мейерхольд, К. С. Петров-Водкин, Е. Я. Данько, Ф. Ф. Зелинский, Е. И.Замятин, В. А. Пяст, А. М. Ремизов, Питирим Сорокин, В. Г. Тан-Богораз, Е. Г.Полонская, Н.О. Лосский, Д.Д. Михайлов, С.А. Алексеев-Аскольдов и др. Активными участниками В. были: Э. Л. Радлов, Н.И. Гаген-Торн, М. М. Зощенко, О. Д. Форш, С. Г. Каплун, Я.И.Гордин, Л. В. Пумпянский и др. Открытые заседания проходили: первое (16 нояб. 1919) и десять последующих - в квартире издательства «Колос» на проспекте Володарского (ныне Литейный), 21; с марта 1920 - в Доме искусств (наб. р. Мойки, 59); с мая 1920 - на пл. Чернышева, 2; в Зимнем дворце (в марте и мае 1920); с осени 1920 - в РГО (Демидов пер., 10), затем в выделенном Петрокоммуной постоянном помещении (наб. р. Фонтанки, 50). См.:http://www.encspb.ru/article.php?kod=2805400539 .

[26] См.: http://oldcancer.narod.ru/150PAK/1-04Belous.htm

[27] Федотов Г.П.Лицо России. Париж.1988.С.37. Цит. по: Брачев В.С. Масоны, мистики, богоискатели в России XX век. СПб.2003.С.84,88.

[28] См.:http://www.bogoslov.ru/text/482385.html  

[29] Источник 1.Избранные речи, слова и статьи.

[30] Глубоковский Н.Н. Проект слияния Петроградской Духовной Академии и Университета. РНБ.Ф.194.Оп.2.Д.25.Л.1-8. Цит.по Склярова М.Сосуд избранный. История Российских духовных школ. СПб.1994.С.215-218.

[31] Глубоковский Н.Н.. Академик, профессор Борис Александрович Тураев, как христианский учитель и ученый // «Воскресное чтение» (Варшава). 1929. № 13, 31 марта. С. 205.

[32] Брачев В.С. Указ. соч. С.89.

[33] Глубоковский Н. Б. А. Тураев как христианский учитель и ученый // «Русская мысль», 1923, кн. IХ-ХII (Прага, 1924), С. 378-398 (сокращенный вариант); в расширенном виде: Глубоковский Н.Н.. Академик, профессор Борис Александрович Тураев, как христианский учитель и ученый опубликовано в «Воскресном чтении» (Варшава). 1929. № 11. С. 169-173; № 11 а. С. 185-187; № 13. С. 198-205. Следует отметить, что Н.Н. Глубоковский немного неточен, т.к. прот.Н.К.Чуков в то время был еще настоятелем университетской церкви.

[34] Глубоковский Н. Н. Академик, профессор Борис Александрович Тураев, как христианский учитель и ученый // «Воскресное чтение» (Варшава). 1929. № 11. С. 169.

[35] См.: http://www.bogoslov.ru/text/554501.html