С конца 1942 г. в церковной политике в Транснистрии стали происходить существенные изменения. Противника всего русского архимандрита Юлия (Скрибана) 16 ноября сменил бывший Черновицкий митрополит Виссарион (Пую). Получивший широкую известность благодаря написанному в сентябре 1939 г. открытому письму И. Сталину Владыка был назначен правящим епископом Одесским и всея Транснистрии и одновременно руководителем Миссии. В Одессу он прибыл 6 декабря 1942 г. Митр. Виссарион был знаком с И. Антонеску и нередко использовал право личного обращения к премьер-министру в решении вопросов церковной жизни, что обеспечивало ему определенную независимость как от Патриарха Никодима, так и от губернатора Г. Алексяну.
В одном из первых своих писем Антонеску из Одессы от 5 января 1943 г. митрополит отмечал: «Завоевание любого народа начинают оружием, продолжают данной ему администрацией, но оно не может быть завершено иным образом, как его духовным завоеванием». Далее Владыка Виссарион писал, что нехватка священнослужителей, которых, по его мнению, требовалось не менее 2 тыс., препятствует дальнейшему развитию приходов. В целях повышения эффективности управления церковными учреждениями и для улучшения контроля над клиром митрополит разделил «Заднестровье» на три епархии: Северную с центром в Тульчине, Центральную с центром в Балте и Южную с центром в Одессе. Во главе Северной епархии был поставлен архимандрит Антим (Ника), во главе Центральной — епископ Василий (Стан), в Одессе главой епархии остался сам Владыка Виссарион. Ближайшими помощниками руководителя Миссии были 14 благочинных.[i]
Поддерживая в целом политику румынизации населения «Заднестровья», Владыка Виссарион вместе с тем считал политически нецелесообразным применять языковое насилие. 20 мая 1943 г. он писал Антонеску, что в Транснистрии имеется 607 приходов, в том числе 62 с молдавским и 98 со смешанным населением, и проводить церковную службу на румынском языке следует в 160 приходах. Для остальных же 447 приходов с украинским, русским и болгаро-украинским населением, по мнению митрополита, необходимо было прислать священников, знающих славянский язык.[ii]
Таким образом Владыке удалось завоевать доверие русских и украинских верующих. Именно митр. Виссарион стал той личностью, при которой возрождение церковной жизни в «Заднестровье» некоторое время (до осени 1943 г.) шло наиболее успешно. Молдаванин по национальности, он окончил Киевскую Духовную Академию еще до революции, испытывал симпатию к Русской Православной Церкви и часто сам проповедовал по-русски. В сентябре 1943 г. освобожденный из румынского концлагеря известный апологет старообрядец Ф.Е. Мельников получил приглашение занять пост миссионера в Транснистрии. Он немедленно переехал в Одессу и начал читать лекции, Миссия приступила к изданию его апологетических сочинений.[iii]
Преследования приверженцев старого стиля прекратились, мирянам и священникам в каждом отдельном приходе разрешалось решать этот вопрос самостоятельно; стали проводиться религиозные радиопередачи на русском языке и т.п. А 5 февраля 1943 г. митрополит отправил письма настоятелям двух русских обителей на Афоне (Пантелеимоновской и Свято-Ильинской), предлагая им снова взять в свое ведение подворья этих монастырей в Одессе и отправить туда монахов для их восстановления (однако немецкие власти этому помешали).[iv]
Доверие Владыке Виссариону не подразумевало положительного отношения верующих к румынским миссионерам. Большинство из них не знало ни церковнославянского, ни русского, ни украинского языков, и прихожане плохо их понимали. Принадлежность к оккупационной администрации и социальное неравенство привели к изоляции миссионеров от местного духовенства и паствы, они чувствовали себя чужаками, и после Сталинградской битвы под разными предлогами настойчиво добивались досрочного возвращения в Румынию. За март — апрель 1943 г. число миссионеров в крае, несмотря на пополнение, сократилось на треть, до 182 человек.
Возможностей заменить румынских священников местными было немного. Молдаване, плохо понимая румынский язык, учиться в Дубоссарской семинарии не хотели, к осени 1943 г. там по-прежнему обучалось всего 82 слушателя. В Одессе руководство Миссии не могло найти желающих получать духовное образование на украинском языке, и священников для служения в украинских приходах и школах обучали на русском языке. Поэтому Владыке Виссариону приходилось в основном рассчитывать на священнослужителей, присылаемых из-за Днестра. 20 мая он предложил Антонеску направить в Транснистрию 165 священников из Бессарабии и 65 из внутренней Молдавии, которые знали славянские языки, но этого не последовало. 3 июня митрополиту пришлось снова обратиться к маршалу с просьбой «объявить мобилизацию священников в Молдове и Бессарабии», чтобы пополнить кадры клириков.[v]
Под давлением правительства Румынская Патриархия все же приняла требуемые меры. С 10 августа по 15 сентября в «Заднестровье» прибыли и немедленно были назначены на приходы 57 румынских священников. К октябрю 1943 г. число местных священников возросло до 213, а румынских — до 328. Таким образом, ставка на румынизацию клира оставалась неизменной. Чтобы вдохновить пастырей, Владыка Виссарион 15 октября 1943 г. представил к награде директора Дубоссарской семинарии священника Думитру Кристеску и преподавателя Иоанна Григориу, проработавших в Транснистрии всего лишь год.[vi]
Однако руководитель Миссии был не в силах сдержать распад румынской церковной структуры. По мере приближения фронта отток миссионеров в Румынию стал неминуем. Митрополит создавал им различные препятствия, продолжал настаивать перед духовными и светскими властями на направлении в Транснистрию все новых групп румынских клириков. Однако и сам Владыка уже хотел покинуть «Заднестровье». В ноябре 1943 г., когда советская армия освободила Киев, он обратился к Антонеску с просьбой разрешить ему выехать на лечение за границу, но маршал не дал ответа.
1 декабря Владыка Виссарион направил Антонеску новое письмо, в котором фактически подвел неутешительный итог своей деятельности в Транснистрии. Он признал, что Дубоссарская семинария прекратила существование, поскольку «немногие семинаристы, набранные из старых дьяконов и певчих, из страха большевистского вторжения в Транснистрию разбежались по домам». Румынские священники дюжинами подавали прошения о предоставлении «отпусков», мотивируя это болезнями родственников. В конце послания Владыка писал: «Считаю мой годовой мандат завершенным, дабы не продолжать его в условиях, меня компрометирующих, и дабы не остаться командующим без офицеров, без войск и без оружия, прошу о возвращении меня в мою келью в монастыре Нямц (скит Введения), где я мог бы позаботиться о здоровье и об утешении хотя бы моей души».[vii]
Руководитель Миссии был снят со своего поста не по своей просьбе, а из-за действий его недоброжелателей в гражданской администрации Транснистрии и в церковных структурах. Меры Владыки Виссариона по налаживанию добрых отношений с верующими, особенно использование им русского языка за богослужением и в общении с клириками и прихожанами, прежде рассматриваемые церковными и светскими властями как тактические уловки, осенью 1943 г. были истолкованы как нежелание считать первоочередной задачей Миссии румынизацию «Заднестровья». 14 декабря 1943 г., когда стало очевидным недовольство И. Антонеску итогами деятельности митрополита, он был отозван по подозрению в русофильстве и удалился на покой в Бухарест. Следующим руководителем Миссии был назначен давний противник митрополита, активный сторонник румынизации архимандрит Антим (Ника). Он являлся уроженцем Бессарабии, но окончил университет в Яссах и преподавал на богословском факультете Бухарестского университета.[viii]
Отзыв митр. Виссариона неблагоприятно отразился на дальнейшем развитии церковной жизни. Теперь передавать церковно-славянские богослужения по румынскому радио стали гораздо реже, появились и другие ограничения для русскоязычного духовенства. После трехмесячной деятельности на посту руководителя Миссии архим. Антим в феврале 1944 г. был хиротонисан в Бухаресте во епископа Измаильского и Транснистрийского (выбран на эту кафедру 14 января 1944 г.).[ix]
Так как руководство Транснистрии прочно находилось в руках Миссии, с самого начала удалось избежать церковных расколов, подобных существовавшим в рейхскомиссариате «Украина». Митр. Виссарион внутренне ориентировался на «тихоновское» направление в Русской Церкви; обновленцев, самосвятов и автокефалистов принимал в клир только после их перерукоположения.
Упоминавшийся ранее Владыка автономной Украинской Церкви архиепископ Херсонский и Николаевский Антоний (Марценко) при посредничестве митрополита Виссариона сообщил Патриарху Никодиму о самосвятстве и нарушении церковных канонов украинскими автокефалистами. В ответном письме Румынский Патриарх выразил желание «придти на помощь Православной Церкви и иерархам возможно скорее, сожалея о состоянии Церкви в епархиях Украины». Во время пребывания Владыки Антония в Одессе летом 1943 г. ему предложили перерукоположить несколько прибывших в область самосвятских священников, чем, по утверждению архиепископа, «было положено начало ликвидации самосвятщины в Транснистрии». Через Патриарха Никодима архиеп. Антоний проинформировал о самосвятах Первоиерарха Православной Церкви в Польском Генерал-губернаторстве митр. Дионисия (Валединского), но ответа не получил.[x]
На рубеже 1943/1944 гг. в Транснистрии появились представители автокефальной Украинской Церкви. Шесть священников из занятых советской армией областей приехали в Одессу, установили связь с Миссией и намеревались проводить в греческой церкви богослужения на украинском языке. Но Румынская Духовная Миссия не приняла их в свои ряды. Им пришлось уехать в Болгарию. Тогда же в Одессу прибыл с женой и детьми епископ автокефальной Украинской Церкви Михаил Хороший, однако Миссия не признала его даже священнослужителем и переслала прошение «Владыки» Патриарху Никодиму на отзыв архиеп. Антонию (Марценко), который, естественно, отреагировал на него негативно.[xi]
Когда в начале июля 1944 г. русский профессор-богослов из Варшавы М.В. Зызыкин написал Первоиерарху РПЦЗ митр. Анастасию (Грибановскому) о том, что Румынская Патриархия якобы разрешила сослужение с неолипковцами (украинскими автокефалистами), Владыка в ответном письме от 15 августа опроверг эти сведения и сообщил, что ему «неизвестно о перемене взгляда Румынской Православной Церкви на неолипковщину».[xii] 29 июня 1944 г. митрополит Анастасий также написал председателю Священного Синода Болгарской Православной Церкви митрополиту Неофиту о том, что Румынская Церковь не признает законность иерархии Украинской автокефальной Церкви.[xiii]
В конце февраля 1944 г. положение на фронте стало критическим, Духовная Миссия переехала в Тирасполь, а затем в Измаил. При этом за неделю до эвакуации Миссии ее руководитель еп. Антим (Ника) дал наказ настоятелю кафедрального Свято-Ильинского собора иеромонаху Антиму (Табаку) срочно вывезти из соборной ризницы в г. Аккерман семь архиерейских облачений и другие церковные ценности, привезенные из Херсона архиеп. Антонием (Марценко). 31 июля 1944 г. приехавший через Румынию в Белград Владыка Антоний в докладе Первоиерарху РПЦЗ отметил непозволительность подобного поступка и попросил написать Румынскому Патриарху о необходимости возвратить вещи Архиерейскому Синоду РПЦЗ, а в будущем Херсонской епархии. 17 августа митр. Анастасий действительно написал об этом деле Патриарху Никодиму, указав, что передачу вещей Архиерейскому Синоду можно осуществить при помощи немецкого военного командования или через представителя Русского охранного корпуса в Бухаресте. Однако вскоре Румыния объявила войну Германии, и просьба Владыки не была выполнена.[xiv]
Когда с приближением фронта румынские клирики «Заднестровья» покидали приходы, их места занимали эвакуировавшиеся из Восточной Украины священники украинского и русского происхождения, пользовавшиеся несравненно большим доверием и любовью народа. Часто происходило, что приходы по-настоящему расцветали в короткий промежуток времени, оставшийся до прихода советских войск, только с новым славянским пастырем. Управление церковной жизнью «Заднестровья» в это время, после эвакуации Миссии, взял на себя настоятель Одесского Свято-Пантелеимоновского монастыря, выходец из Бессарабии игумен Василий (Солтици).[xv] Но он оставался на этом посту недолго, 28 марта советская армия освободила Николаев, а 10 апреля 1944 г. — Одессу.
Следует отметить, что, несмотря на благоприятные внешние условия, развитие церковной жизни на Юго-Западе Украины в годы войны замедлилось. Активно проводившаяся Миссией румынизация не могла вызвать положительный отклик в среде украинского и русского населения «Заднестровья». Без этого негативного фактора успехи церковного возрождения были бы еще больше, хотя в целом ситуация в Транснистрии была значительно благоприятнее, чем в немецком рейхскомиссариате «Украина».
Не только миссионеры, но и часть русских и украинских клириков «Заднестровья» в начале 1944 г. была эвакуирована в Бессарабию, однако здесь их встретили настороженно. Измаильской епископией была создана специальная комиссия по проверке документов священников-беженцев. Отказавшихся проводить румынизацию населения клириков комиссия передавала румынской жандармерии, которая их отправляла в концлагеря. Даже не вызывавших подозрения комиссии русских и украинских священников чаще всего не допускали к служению.[xvi]
Накануне прибытия советских войск значительная часть православного духовенства Бессарабии во главе с митрополитом Кишиневским Ефремом (скончавшимся 5 декабря 1968 г. в монастыре Черника) и его викариями, вместе с частью церковного имущества, также уехали в Румынию, кто-то добровольно, кто-то принудительно. По подсчетам советских органов госбезопасности некоторые районы покинуло до 80-90 % священнослужителей (в дальнейшем, в 1946-1947 гг., многие из них вернулись в Молдавию). Оставшиеся, примерно 200 священников, приветствовали «Красную армию». 19 июля 1944 г. Наркомат госбезопасности Молдавской ССР доложил своему руководству в Москву: «Каких-либо враждебных проявлений со стороны оставшегося на освобожденной территории МССР духовенства и актива верующих НКГБ МССР в настоящее время не зафиксировано. Следует отметить, что большинство священников публично выражает свое лояльное отношение к Советской власти».[xvii]
При этом некоторые священнослужители были арестованы и осуждены сразу же после освобождения республики по обвинению в укреплении фашистских порядков в Молдавии, проведении антисоветской националистической пропаганды и содействии румынским карательным органам. Иногда были случаи бессудебной расправы, так, в апреле 1944 г. в г. Сорока священник и горожанин, известные своей националистической позицией, были схвачены и расстреляны.[xviii]
Только за апрель 1944 — ноябрь 1946 гг. органами госбезопасности МССР были ликвидированы 17 религиозных организаций и групп из числа представителей различных конфессий, арестован 71 человек, и в производстве находились дела еще на 180 верующих. При осуществлении в 1949 г. в республике операции «Юг», масштабного выселения на Восток почти 41 тыс. «кулацко-враждебных элементов», среди них, как и перед войной, имелись представители духовенства.[xix]
В ходе боев по освобождению Молдавии ряд храмов был разрушен, многие церкви длительное время не действовали из-за отсутствия духовенства. Осенью 1946 г. по сведениям Министерства госбезопасности МССР на территории республики функционировала 601 православная церковь (из 950 зарегистрированных) и 24 православных монастыря с 1642 насельниками (около 500 мужчин и 1142 женщины).[xx] В августе 1944 г. Кишиневская епархия вновь вошла в состав Московского Патриархата, а 31 декабря 1944 г. в Москве Патриарший Местоблюститель митр. Алексий хиротонисал во епископа Кишиневского и Молдавского архимандрита Иеронима (Захарова).
Годы II Мировой войны стали тяжелым испытанием для проживавших на территории Румынии, Буковины и Бессарабии русских старообрядцев, а особенно для Старообрядческой Церкви белокриницкого согласия, самой многочисленной. Представителей этой Церкви по официальным данным 1912 г. в Российской империи (включавшей Бессарабию) проживало 788 тыс., и из всех старообрядческих толков только они имели трехчинную иерархию (диаконы-иереи-архиереи). Их духовный центр — монастырь в с. Белая Криница — находился на территории Буковины, входившей тогда в Австро-Венгерскую империю, а в 1918 г. переданной Румынии. В СССР к концу 1930-х гг. в результате репрессий почти вся белокриницкая иерархия погибла, осталось в живых лишь два епископа, которые находились в заключении: епископ Самарский Иринарх и епископ Ленинградский Геронтий (в 1940 г. Владыка Иринарх (Парфенов) вышел на свободу и в 1941 г. был возведен в сан архиепископа Московского и всея Руси).[xxi]
В гораздо более благоприятной ситуации оказались старообрядцы на территории Румынии, после упорной борьбы они смогли отстоять право на использование церковно-славянского языка и юлианского церковного календаря, в результате чего произошел приток верующих в их общины из русскоязычных приходов Румынской Православной Церкви.
В состав Белокриницкой митрополии входили шесть епархий: Славская и Тульчинская (основанные в 1847 г.), Браиловская (1848 г.), Васлуйская (1854 г.), Измаильская (1857 г.) и Кишиневская. В январе 1921 г. скончался возглавлявший митрополию с 1906 г. Владыка Макарий (Лобов), и в июле того же года на Освященном Соборе в Измаиле новым Белокриницким митрополитом был избран бежавший из Советской России в Румынию известный духовный писатель епископ Нижегородский Иннокентий (Усов), занимавший в то время Кишиневскую кафедру. В мае 1922 г. он был выслан румынскими властями в Сербию. По ходатайству старообрядцев он был возвращен в страну через полтора года, но митрополичий престол уже занимал (с 1 октября 1924 г.) румынский подданный, епископ Тульчинский Никодим (Федотов).[xxii]
В 1925 г. румынское правительство издало закон о культах, в который были внесены основные конфессии, существовавшие в стране, однако старообрядцев даже не упомянули. Данный вопрос обсуждался на специально созванном по этой причине в мае 1925 г. Соборе в Браилове, но переговоры с властями не принесли результатов. Вскоре, 15 октября 1926 г., в Славском мужском монастыре скончался Владыка Никодим, и 9 июля 1928 г. епископ Браиловский Пафнутий (Федосеев) был возведен в сан митрополита Белокриницкого.
В период его архипастырства произошла «феогеновская смута», получившая название по имени поставленного 27 октября 1919 г. на Измаильскую кафедру епископа Феогена. Из-за массового недовольства верующих Освященный Собор в Яссах в мае 1931 г. постановил удалить епископа с кафедры на один год, по окончании которого он мог служить лишь в тех приходах, куда его пригласят, но таких не нашлось. С единодушного согласия епархии епископ Иннокентий (имевший полномочия от имени всех российских старообрядческих архиереев на рукоположение за границей епископа, при необходимости — единолично) 28 июля 1935 г. рукоположил принявшего монашеский постриг с именем Силуан протоиерея Стефана Кравцова во епископа Измаильского. Несмотря на противодействие митр. Пафнутия, Белокриницкий Освященный Собор в мае 1936 г. утвердил епископа Силуана на Измаильской кафедре, а Владыку Феогена окончательно удалил на покой (в дальнейшем он безуспешно пытался создать раздорническую общину и умер 18 марта 1939 г.). На этом же Соборе еп. Иннокентий был утвержден на Кишиневской кафедре, а Измаильская и Кишиневская епархии канонически присоединены к Белокриницкой митрополии, о чем послали извещение Московской архиепископии.[xxiii]
Летом 1930 г. в Румынию из СССР эмигрировал знаменитый духовный писатель-апологет, старообрядческий начетчик, профессор богословия Федор Евфимьевич Мельников, еще при жизни известный как «апостол Белокриницкой иерархии», который тайно ночью переплыл реку Днестр вместе со своими рукописями.[xxiv] Он стал секретарем Белокриницкой митрополии, написал десятки книг и брошюр, часто выступал с публичными лекциями и беседами, что вызывало недовольство властей.
Развернувшиеся в 1930-е гг. гонения на старостильников в Румынской Православной Церкви затронули и старообрядцев, ряду их храмов угрожало закрытие. В этой связи на Белокриницком Соборе 1936 г. было решено снова ходатайствовать перед правительством о признании старообрядцев. Вскоре епископ Иннокентий написал меморий с изложением истории, основ старообрядчества и его отличий от других вероисповеданий. Статут (устав) из шести параграфов, в котором излагались организационные основы Старообрядческой Церкви, составил Ф.Е. Мельников. В ноябре 1938 г. митрополит Пафнутий представил статут и меморий в Министерство по делам религии, но утверждены они были только через 8 лет, уже в совершенно других исторических обстоятельствах. При этом старообрядцы все-таки не находились в полной изоляции. Так, в сентябре 1935 г. Белокриницкую митрополию посетил румынский король Карол II, а в августе 1937 г. — православный Черновицкий митрополит Виссарион (Пую).[xxv]
8 апреля 1939 г. скончался Владыка Пафнутий, 9 июля того же года в сан митрополита Белокриницкого был возведен Измаильский епископ Силуан (Кравцов). На Измаильскую же кафедру 2 февраля 1940 г. был рукоположен вдовый священник Анисим Лысов, нареченный в иночестве Арсением. Вскоре начались серьезные испытания. В мае-июне 1940 г. Северная Буковина (в том числе Белокриницкая митрополия), Кишиневская и Измаильская епархии отошли к Советскому Союзу, а Южная Добруджа — к Болгарии. О серьезности утрат говорит то, что в Бессарабии в то время имелось 30 старообрядческих общин с общим числом верующих 15,6 тыс. человек и один женский монастырь.[xxvi]
30 июня отряд советских войск внезапно появился в Белокриницком мужском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы, митрополит Силуан успел уехать в Румынию лишь за несколько часов до этого, вывезти же ничего не сумели. Вся митрополия со святынями, древнейшими иконами, редкостными книгами, богатыми облачениями и прочим имуществом досталась советской власти. Оба белокриницких монастыря - мужской и женский — вскоре были ликвидированы, церкви закрыты, монашествующие разогнаны, все имущество конфисковано и самое ценное вывезено в Москву. Таким образом, Белокриницкая митрополия в Буковине временно прекратила свое существование. На территории собственно Румынии осталось лишь около 40 тыс. старообрядцев белокриницкого согласия, объединенных в четыре епархии, которые вместе насчитывали 33 прихода и 5 монастырей (3 мужских и 2 женских). Епископ Иннокентий был эвакуирован из Кишинева в г. Тульчи (Добруджа) и вскоре по поручению Владыки Силуана возглавил Тульчинскую епархию (до этого с 1927 г. ей управлял епископ Славский Савватий). Измаильский же епископ Арсений, оставшись со своей паствой, оказался на территории СССР.[xxvii]
2-3 августа 1940 г. в Славском монастыре состоялось чрезвычайное собрание старообрядческого епископата с участием митр. Силуана, епископов Иннокентия и Савватия (все они были глубокими старцами), секретарские обязанности исполнял Ф.Е. Мельников. Собрание решило рукоположить во епископа на Тульчинскую епархию вдового священника Терентия Кириллова и во епископа для Маньчжурии «благоговейного христианина» Тита Качалкина (с пострижением в монашество). Кроме того, епископат постановил: «Хотя митрополия и отошла к советской России, все же титул Белокриницкого митрополита оставить в силе, основываясь и в данном случае на примерах древней Церкви... теперешний митрополит Силуан остается с титулом Белокриницкого, а также и преемники его должны сохранить этот титул, даже и тогда, если митрополия будет оставаться под игом советов». При этом митрополит перенес свою кафедру в г. Браилов (Брэила). 25 августа 1940 г. принявший постриг монах Тихон (Качалкин) был рукоположен во епископа Маньчжурского.[xxviii]
22 сентября в с. Сарыкей состоялось еще одно совещание под председательством митр. Силуана. На нем помимо епископов Иннокентия и Савватия присутствовали новохиротонисанный епископ Тихон, один протоиерей, три священника, четыре диакона и миряне. На совещании Владыке Силуану было поручено определить время и место созыва Освященного Собора. В своем докладе митрополит сообщил, что он ездил в Министерство по делам религии для выяснения вопроса о статуте Старообрядческой Церкви в Румынии, где его заверили, что статут будет утвержден, подписан министрами и вскоре выдан. Совещание также утвердило управляющим Тульчинской епархией епископа Кишиневского Иннокентия, так как избранный на эту кафедру священник Терентий Кириллов отказался принимать архиерейский сан.[xxix]
18 января 1941 г. в Браилове скончался митр. Силуан, отпевал его епископ Славский Савватий в сослужении большого числа духовенства; похоронили Владыку на общем старообрядческом кладбище города. Местоблюстительство митрополичьего престола было поручено епископу Иннокентию, который 8 мая 1941 г. Освященным Собором Старообрядческой Церкви в Яссах и был избран Белокриницким митрополитом.[xxx] Он имел большие планы: создать в митрополии центр просвещения, развернуть широкое школьное строительство во всех заграничных старообрядческих приходах, организовать свою типографию, издавать журнал и разнообразную литературу — богослужебные, поучительные, апологетические книги. Но этому не суждено было сбыться.
22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война, и уже через несколько дней советские войска ушли из Белой Криницы. Здания мужского Белокриницкого монастыря и митрополии были почти полностью разрушены в результате ожесточенных боев, так как в них размещалась советская пограничная застава (после войны эти руины использовались в качестве источника стройматериалов), но женский монастырь Успения Пресвятой Богородицы и два сельских храма (летний и зимний) уцелели.[xxxi]
Владыка Иннокентий вновь перенес митрополичью кафедру в Белую Криницу и хотел начать там восстановительные работы. Однако он, как иностранец и русский, был неожиданно выслан из г. Тульчи в Яссы, откуда настойчиво просил румынское правительство разрешить ему как Белокриницкому митрополиту занять свою кафедру. Его просьбы не возымели действия, находившемуся под надзором полиции владыке не разрешили даже выехать из Ясс в более безопасное место. Тем временем город был подвергнут сильнейшему обстрелу и бомбардировке, одинокий и бесправный митрополит, потрясенный своим безвыходным положением, психически заболел. Только в таком состоянии правительство разрешило еп. Тихону перевезти Владыку Иннокентия в старообрядческое с. Писк вблизи Браилова. Здесь митрополит более 40 дней не принимал никакой пищи и 16 февраля 1942 г. скончался. Его отпели епископы Тихон и Арсений и погребли в Браилове.[xxxii]
Состоявшийся 10-12 апреля 1942 г. в с. Писк Освященный Собор Старообрядческой Церкви избрал Белокриницким митрополитом епископа Тихона (Качалкина), который не смог уехать на Дальний Восток и с 1941 г. занимал Тульчинскую кафедру. Собор также избрал кандидатов во епископы для Кишиневской, Транснистровской (охватывавшей Приднестровье и Одесскую область) и объединенной Васлуйско-Браиловской епархий. Тульчинская епархия вновь перешла под управление епископа Славского Савватия (скончавшегося в середине 1940-х гг.). 10 июня 1942 г. состоялась хиротония священноинока Софрония (Климоуцкого) во епископа Васлуйского. Владыка Тихон, будучи румынским подданным, получил разрешение выехать в Белокриницкую митрополию и устроить там свою резиденцию.[xxxiii]
Новому митрополиту пришлось столкнуться с преследованиями приверженцев старого календарного стиля румынскими властями. Однако теперь подвергались гонениям проживавшие в Северной Буковине, Румынии и Бессарабии русские старообрядцы, о чем осенью 1942 г. писал Ф.Е. Мельников: «Воздвигнутое в Румынии гонение на старый стиль, закрытие церквей, прекращение богослужений, ссылки священнослужителей, в том числе и митрополита, в лагеря, действительно наносит вред всему христианству и запечатывает уста его апологетам».[xxxiv]
Прожив свыше 10 лет в Румынии, осенью 1941 г. Ф.Е. Мельников возбудил ходатайство о разрешении ему переехать в Тирасполь. Лишь 27 августа 1942 г. он смог наконец переселиться; устроившись уставщиком при старообрядческой церкви, он стал произносить проповеди по обличению безбожия. В то же время Мельников подал прошение о включении его в состав Румынской Православной Миссии в Транснистрии. Но неожиданно последовали репрессии. 18 октября 1942 г. в Тирасполе были запечатаны две с большим трудом восстановленные старообрядческие церкви, а 20 октября Ф. Мельникова вызвали в полицию, арестовали и без всякого допроса и обвинения заключили в концлагерь Новые Онешты. Перед праздником Рождества румынские власти потребовали от старообрядцев перехода на григорианский календарь, сообщив, что в противном случае все их церкви будут закрыты, а священники отправлены в лагеря.[xxxv]
Это требование было с негодованием отвергнуто, и репрессии усилились. Даже Белокриницкий митрополит Тихон попал в заключение. Кишиневский архиепископ Ефрем (Тигиняну) испытывал к нему личную ненависть и в июне 1942 г. попытался организовать убийство владыки. По настоянию румынского архиерея 11 января 1943 г., незадолго до праздника Нового года по старому стилю, митрополит Тихон был взят под стражу «вследствие его враждебного отношения к официальному календарю». Согласно докладу полиции, целью ареста было стремление «окончательно ликвидировать липованский стилизм».[xxxvi]
Вскоре Белокриницкий митрополит, как и Ф. Мельников, написал обращение к маршалу Антонеску: «Правительство Румынии принуждает нас, старообрядцев, во что бы то ни стало, принять в церковную практику новый календарный стиль. Принятием этого стиля мы подпадаем под грозные проклятия и анафемы целого ряда свв. Соборов Вселенской и Русской Поместной Православной Церквей, мы нарушаем и разрушаем Апостольские каноны, каноны Вселенских Соборов и вековечные уставы св. Церкви о службах церковных, о постах и мясоедах. Кроме того, местные власти запрещают нам совершать богослужения в такие богородичные праздники и дни почитания святых Божиих, каковых нет в румынских календарях, но которые имеются в русских богослужебных книгах, что до сих пор мы делали свободно».[xxxvii]
Стойкость старообрядцев заставила румынские власти летом 1943 г. временно смягчить свою политику в отношении этой Церкви, были освобождены многие арестованные священнослужители и миряне. Владыка Тихон вышел из тюрьмы немного раньше. В апреле 1943 г., стремясь наладить отношения с русскими старообрядцами, руководитель Православной Миссии в Транснистрии митрополит Виссарион (Пую), ссылаясь на их просьбы, обратился к маршалу Антонеску с ходатайством об освобождении Белокриницкого митрополита, которого освободили в мае.[xxxviii] По другим сведениям, Владыка Тихон находился в концлагере до 1944 г. и был освобожден только после вступления на территорию Румынии советской армии (он возглавлял Белокриницкую митрополию до свой кончины в 1968 г.).[xxxix]
После окончания войны Белокриницкая митрополичья кафедра вновь была перенесена в г. Браилов (Брэила), сохранив свое прежнее название, а проживавшие в Бессарабии и Северной Буковине старообрядцы (на 1946 г. насчитывалось 22 общины и 1 монастырь) вошли в состав Старообрядческой Церкви белокриницкого согласия на территории СССР, возглавляемой архиепископом Московским и всея Руси Иринархом. При этом женский Куничский Казанский монастырь в Молдавии оказался единственным старообрядческим монастырем в Советском Союзе (он был закрыт в 1958 г.). На территории же Румынии в послевоенные годы имелось 40 приходов и 4 монастыря (2 мужских и 2 женских) Белокриницкой митрополии.[xl]
В результате многократных ходатайств в мае 1947 г. румынское правительство утвердило написанный Ф.Е. Мельниковым статут, который был полностью опубликован в правительственном печатном органе.[xli] Старообрядческая Церковь в Румынии была официально признана и утверждена. Следует упомянуть, что в 1939-1947 гг. Мельников написал свой главный труд «Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви» (впервые опубликованный полностью только в 1999 г. в Барнауле). В последние годы жизни Федор Евфимьевич находился под наблюдением румынской спецслужбы «Секуритатэ». Скончался он 26 мая 1960 г. в старообрядческом Мануиловском монастыре вблизи с. Мануиловка Сучавского уезда в Румынии и был похоронен на монастырском кладбище.
Заметное влияние на положение Церкви в Румынии в годы Великой Отечественной войны оказывала деятельность Московской Патриархии. Так, 22 ноября 1942 г. Патриарший Местоблюститель Русской Церкви митрополит Сергий (Страгородский) и экзарх Украины митрополит Николай (Ярушевич) обратились к солдатам румынской армии с призывом прекратить проливать братскую кровь русского народа. В воззвании Владык говорилось: «Опомнитесь же вы, наши вековые соседи, наши братья по вере православной! Посмотрите хорошенько, в какое братоубийственное дело вы вовлечены. И общая у нас с вами православная вера, и историческое прошлое, и самая любовь к своей родине повелительно зовут вас: прекратите проливать братскую кровь единоверного с вами народа... Ваш христианский долг — немедленно оставить немецкие ряды и перейти на сторону русских, чтобы искупить великий грех соучастия в преступлениях немцев и содействовать священному делу поражения врага человечества. Дай вам Господь решиться на этот единственно правильный и святой поступок и радоваться потом с чистой совестью вместе с освобожденной вашей родиной».[xlii]
В следующем месяце, 9 декабря, Владыки Сергий и Николай написали обращение «К румынским пастырям и пастве»: «Весь христианский мир следит за поведением румынских пастырей. Как скоро они убедят свою паству в необходимости прекратить войну с братским по вере русским народом? Как скоро румынские православные христиане обратят свой гнев против поработителей Западной Европы и в том числе их страны — гитлеровских разбойников?... Румынские собратья, архипастыри и пастыри, и все православные люди Румынии! Отрекитесь от союза с людоедом и богоборцем Гитлером и будем вместе с вами едиными устами умолять Господа нашего вернуть странам нашим мир и процветание, а изверга рода человеческого Гитлера да покарает рука Всевышнего».[xliii]
4 октября 1943 г. Государственный комитет обороны принял решение о формировании на территории СССР 1-й румынской добровольческой дивизии имени Тудора Владимиреску, в которую входило и православное военное духовенство. На встрече с Патриархом Сергием 28 января 1944 г. председатель Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпов спросил Первосвятителя, имеется ли возможность сделать экзаменационную проверку четырем румынским военнопленным, в свое время окончившим Духовные семинарии, и если они обладают необходимыми знаниями, рукоположить их в иереев для 1-й румынской добровольческой дивизии. Патриарх согласился и поручил это дело управляющему делами Московской Патриархии протоиерею Николаю Колчицкому.[xliv] Уже через три месяца дивизия была сформирована и включена в состав 2-го Украинского фронта.
27 марта 1944 г. советские войска вступили на территорию Румынии. Когда немецко-румынский фронт в Молдавии в результате разгрома в ходе Яссо-Кишиневской операции окончательно рухнул, юный король Михай в союзе с представителями ряда политических партий и частью армейского командования 23 августа 1944 г. сверг И. Антонеску. Маршал и министры его правительства были арестованы и позднее, в мае 1946 г., приговорены к смертной казни. В тот же день было создано коалиционное правительство национального единства под руководством генерала К. Санатеску, вскоре объявившее войну Германии.[xlv]
В связи с этим Патриарший Местоблюститель Русской Церкви митрополит Алексий (Симанский) в конце августа опубликовал обращение «К духовенству и верующим румынского народа»: «С душевным удовлетворением русский народ услышал добрую весть о том, что новое Румынское Правительство, выполняя волю румынского народа, заявило о своем решении выйти из войны и порвать свою преступную связь с фашистской Германией. Православная Русская Церковь горячо приветствует и благословляет это решение единоверного румынского народа и призывает румынское духовенство и верующих всеми силами содействовать его выполнению... Со всею твердостью станьте же вы, пастыри и паства румынские, на страже благих намерений вашего народа; призывайте всех ваших братьев и сынов повернуть оружие против ваших поработителей — немцев; изгоняйте их из пределов вашей Родины... и помните, что только тогда, когда вы окончательно освободитесь от занимающих ваши города и села немецких войск, этих смертоносных орудий германского фашизма для угнетения и порабощения румынского народа — только тогда вы сможете сказать, что вы исполнили ваш долг перед церковью и Родиной вашей».[xlvi]
Интересно отметить, что после вступления Румынии в войну с Германией глава Средне-Европейского митрополичьего округа РПЦЗ митр. Серафим (Ляде) заступился за румынского священника Михаила Штефирцу, служившего в часовне Баден-Бадена. 20 сентября 1944 г. он отправил в Рехсминистерство церковных дел письмо с просьбой не снимать о. Михаила с должности, и 26 сентября эта просьба была удовлетворена.[xlvii]
Митрополит Виссарион (Пую) во время отступления немцев вместе со своей племянницей и секретарем как «гость германского рейха» приехал в г. Китцбюхель, а затем в Вену. После перехода Румынии на сторону антигитлеровской коалиции он остался жить в Вене[xlviii], а в 1945 г. уехал в Западную Германию, где несколько лет проживал в лагерях перемещенных лиц.
7 октября 1949 г. Владыка Виссарион в Мюнхене написал Первоиерарху РПЦЗ митр. Анастасию о том, что он вступил в управление Румынской Церковью за границей. В дальнейшем митр. Виссарион поселился во Франции и даже совершил там в первой половине 1950-х гг. вместе с двумя иерархами РПЦЗ архиепископом Иоанном (Максимовичем) и епископом Нафанаилом (Львовым) в Версале архиерейскую хиротонию архимандрита Феофила (Ионеску) для румынских эмигрантов в Западной Европе (который позднее стал членом Архиерейского Синода РПЦЗ).[xlix] Во Франции в 1950-е гг. Владыка Виссарион и скончался, в 1990-е гг. его именем была названа улица в молдавском г. Бельцы.
30 августа 1944 г. советская армия вступила в освобожденный в ходе восстания 24-29 августа Бухарест, а в октябре немецкие и венгерские войска были полностью изгнаны из страны. 12 сентября в Москве было подписано соглашение о перемирии между Румынией и СССР, в результате которого была восстановлена советско-румынская граница по состоянию на 1 января 1941 г. Таким образом, Бессарабия и Северная Буковина вновь вошли в состав СССР, и их территории вновь вошли в юрисдикцию Московского Патриархата.
В Румынии развернулась активная политическая борьба, в которой Православная Церковь сыграла не последнюю роль. С 1924 г. румынская коммунистическая партия находилась в подполье, и число ее членов было очень невелико, однако при поддержке СССР с осени 1944 г. она начала быстро расти. 12 октября был создан бывший под контролем коммунистов коалиционный Национально-демократический фронт. Прямое вмешательство советских представителей в Союзной контрольной комиссии заставило короля Михая 6 марта 1945 г. признать легитимным прокоммунистическое правительство во главе с лидером крестьянской партии «Фронт земледельцев» Петру Грозой. 19 ноября 1946 г. Блок демократических партий во главе с коммунистами победил на первых послевоенных выборах в парламент, а после вынужденного отречения короля Михая от престола 30 декабря 1947 г. (его вместе с семьей выслали из страны), провозглашения Румынской народной республики и роспуска оппозиционных национал-царанистской и национал-либеральной партий процесс советизации страны был завершен.[l]
Все эти процессы проходили при непосредственном участии Румынской Православной Церкви, которая под влиянием Московской Патриархии поддерживала прокоммунистические силы. Отношения между Румынским и Московским Патриархатами были восстановлены еще до окончания II Мировой войны. Румынская делегация во главе с епископом Арджешским Иосифом участвовала в заседаниях Всероссийского Поместного Собора 31 января — 2 февраля 1945 г. в Москве. Вскоре в газете «Известия» были опубликованы послания Патриарха Никодима.[li]
В день Пасхи, 6 мая 1945 г., Патриарх Московский и всея Руси Алексий направил письма главам ряда Поместных Церквей, в том числе Румынскому Патриарху, которому предложил снова совершать богослужения по старому стилю, вернуть церковные средства, утварь, облачения и книги, взятые из областей, захваченных в годы войны румынами, возбудить перед своим правительством ходатайство об освобождении и допущении к священнослужению находящихся в заключении русских православных священнослужителей, лишенных в свое время приходов и возможности служить за верность Московскому Патриархату или за отказ подчиниться реформам, проводившимся Румынской Церковью. Вскоре Патриарх Никодим обязался выполнить большую часть этих предложений.[lii]
12 мая того же года в Румынию приехала делегация Русской Православной Церкви во главе с епископом Кишиневским и Молдавским Иеронимом (Захаровым), которую приняло руководство страны. Поездку этой делегации санкционировал лично И.В. Сталин еще в апреле. В 1945 и 1946 гг. в Румынии проездом в Югославию побывал епископ Сергий (Ларин). В октябре 1946 г. он же сопровождал из Бухареста в Москву Патриарха Никодима.[liii]
Уже в ходе первых встреч Священноначалие Румынской Православной Церкви безоговорочно признало факт пребывания Кишиневской епархии в составе Русской Православной Церкви, хотя переговоры оказались нелегкими. Тем не менее, в письме, направленном 20 мая 1945 г. Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I, Румынский Патриарх обещал, что будут приложены все усилия для возвращения церковной собственности, вывезенной из Бессарабии отступавшими румынскими частями: «Мы слишком поздно узнали о некоторых фактах, имевших место во время войны, о чем искренне сожалеем и печалимся... Все, что было изъято в церквах Бессарабии и Приднестровья, должно быть возвращено. Контрольная комиссия по претворению в жизнь условий перемирия действует в этом духе, и дело скоро продвигается в этом направлении».[liv]
Эти действия Румынской Церкви соответствовали позиции новых органов государственной власти. Так, в марте 1945 г. румынский министр по делам религии священник Константин Бурдуча заверил Патриарха Алексия «в самых искренних и дружественных чувствах» и выразил следующую просьбу: «...передать маршалу Сталину, руководителю государства, епархиям Православной церкви, руководителям остальных культов и всему православному народу СССР выражения нашей решимости приступить к упорной работе с целью пробуждения сознания, отравленного фашизмом, за демократизацию нашей общественной жизни».[lv]
16-17 октября 1945 г. с благословения Патриарха Никодима в Бухаресте состоялся организованный Министерством по делам религии по указаниям из Москвы Конгресс делегатов союза священников-демократов (антифашистов). Согласно замыслам советских властей, это собрание должно было «мобилизовать румынское духовенство на решительные задачи по восстановлению страны и на поддержку правительства Грозы». Духовенству предстояло обсудить на конгрессе следующие вопросы: «1. Связи Румынской Церкви с Русской Православной Церковью. 2. Роль румынского духовенства в восстановлении страны. 3. Румынская Православная Церковь и ее отношения с другими Церквами в стране. 4. Деятельность церковных школ. 5. Организация и задачи священников-демократов». Через МИД Румынии о. К. Бурдуча направил приглашение Русской Православной Церкви, отметив в нем, что «съезд должен явиться мощной и массовой манифестацией крепнущих отношений между Румынской и Русской Православной Церквами».[lvi]
На конгресс были приглашены и священники Болгарской Православной Церкви. 6 октября румынский посол в Болгарии получил соответствующую телеграмму от министра о. К. Бурдучи и председателя союза священников-демократов. Экзарх Болгарской Церкви митрополит Стефан выразил согласие с таким замыслом, написав об этом Патриарху Никодиму 14 октября, и при содействии заместителя председателя союзной контрольной комиссии генерал-полковника С. Бирюзова направил в Бухарест священников Димитрия Поппетрова и Витана Кечева. В конгрессе также принял участие священник церкви при болгарском посольстве в Румынии Владимир Михайлов.[lvii] Болгарские делегаты активно участвовали в работе конгресса и даже были приняты председателем Совета Министров Румынии, о чем подробно написали экзарху Стефану в отчетном докладе от 19 ноября 1945 г., а 30 октября Румынский Патриарх прислал экзарху благодарственную телеграмму.[lviii]
В ходе октябрьского визита Патриарха Никодима в Москву в 1946 г. была достигнута договоренность, что возглавляемая им Церковь не примет участие в экуменическом движении, и Московской Патриархии передадут храм в Бухаресте для организации подворья. Согласно докладной записке Г.Г. Карпова в Совнарком, «Патриарх Никодим и участвовавшие в беседе румынские епископы Николай и Юстиниан высказывали также мысль о том, что Москва должна стать центром Православия, а Русская Православная Церковь возглавить борьбу с католицизмом. При этом они дали согласие принять участие в 1947 г. в совещании православных церквей славянских государств для обсуждения этой проблемы».[lix]
После возвращения Патриарх Никодим занялся оказанием помощи Национально-демократическому фронту в подготовке к парламентским выборам. В докладе в ЦК ВКП(б) об итогах работы за 1946 г. Г. Карпов подчеркивал, что в период разгара борьбы в Румынии духовенство активно поддержало сторонников социалистических преобразований: «Это особенно сказалось во время последних выборов в парламент, когда Румынская православная церковь, по указанию Никодима, только что вернувшегося из Москвы, во многом способствовала победе демократического фронта».[lx] Неслучайно Патриарха Алексия и К.Г. Карпова наградили орденом «Звезда Румынии», причем это награждение было одобрено 23 декабря 1946 г. специальным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б).[lxi]
Ответный визит Патриарха Алексия в Румынию проходил с 29 мая по 12 июня 1947 г. (он был связан прежде всего с намеченной подготовкой Всемирного Православного Собора в Москве); делегацию Русской Церкви принял румынский король Михай. При встрече Московского Патриарха в Бухаресте 1 июня Патриарх Никодим заявил: «Мы перенесли жестокую войну, но в тяжелую годину мы встретили дружбу и полное понимание со стороны советской армии и русского народа». Теплый прием ожидал Первосвятителя и в других городах Румынии. Так, митрополит Сибиуский Николай, встречая Патриарха Алексия 5 июня в г. Сибиу, в своей приветственной речи сказал: «Благодарю через Ваше Святейшество русский народ и за недавнюю помощь, которую... оказали нам для присоединения Северной Трансильвании, как природной части Румынии, к телу нашей страны. Не забудем никогда этого благородного акта, которым, с большими человеческими жертвами, народ, пасомый Вашим Святейшеством, освободил часть наших духовных чад из горнила тяжелых страданий». Подобную же речь произнес на следующий день при встрече Московского Патриарха в соборе г. Тимишоары епископ Тимишоарский Василий.[lxii]
Результатом этого визита стала полная нормализация отношений Румынской и Русской Церквей. Летом 1947 г. Московскому Патриархату было возвращено здание русской посольской церкви свт. Николая, освященной после ремонта 21 ноября 1948 г. в присутствии нового Румынского Патриарха Юстиниана и представителей посольства СССР. Настоятелем храма был назначен протоиерей Павел Статов (с конца 1960-х гг. Никольская церковь принадлежала Румынскому Патриархату и в 1980-е гг. была передана Бухарестскому университету, в настоящее время она является университетской часовней св. Саввы).[lxiii]
Особенно тесными стали связи Русской и Румынской Церквей после смерти 27 февраля 1948 г. Владыки Никодима и избрания Патриархом митрополита Юстиниана (Марины) 24 мая того же года. Он родился в 1901 г. в семье крестьянина с. Суешты в Олтении, в 1923 г. окончил Духовную семинарию и в 1929 г. — богословский факультет Бухарестского университета, в 1945 г. был хиротонисан во епископа и в 1947 г. назначен митрополитом Молдовы и Сучавы. В 1949 г. Патриарх Юстиниан был избран почетным членом Московской Духовной Академии, а в 1966 г. — Ленинградской Духовной Академии; он управлял Румынской Церковью почти 30 лет, вплоть до своей кончины 26 марта 1977 г.
На состоявшихся 5 марта 1948 г. похоронах Патриарха Никодима Московскую Патриархию представлял глава Чехословацкого экзархата митрополит Елевферий (Воронцов). В своей докладной записке в Совет по делам Русской православной церкви от 9 марта он сообщил, что, несмотря на убеждения Константинопольской Патриархии, Румынский Синод решил послать на Московское совещание глав и представителей Поместных Православных Церквей свою делегацию, которая в принятии всех постановлений будет солидарна с Московской Патриархией. Синод также получил приглашение на экуменический съезд в Амстердаме, но дал уклончивый ответ, что его отношение к экуменическому движению может быть выяснено только после Московского совещания. Для уточнения совместной позиции 29 марта 1948 г. в Москву приезжала небольшая румынская делегация в составе епископа Орадиевского Николая (Поповича), профессора Винтилеску и министра по делам религии Стояна.[lxiv]
В свою очередь, делегация Московской Патриархии во главе с митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем) присутствовала в июне 1948 г. в Бухаресте на интронизации нового Румынского Патриарха. В работе Московского совещания глав и представителей Поместных Православных Церквей в июле 1948 г. лично участвовал Патриарх Юстиниан, который по всем основным вопросам поддерживал Московскую Патриархию, в том числе в принятии антиэкуменического постановления.[lxv]
В 1948 г. были нормализованы отношения между Сербской Патриархией и Румынской, которая извинилась за свое участие в хиротонии епископа неканоничной Хорватской Православной Церкви. В это время, согласно югославской переписи 1948 г., в области Банат проживало 60 тыс. православных румын, объединенных в 40 приходов. В расположенной на территории Румынии части Банатской епархии Сербской Православной Церкви имелось несколько десятков сербских общин с 50-60 тыс. прихожанам.[lxvi]
В июне 1950 г. Патриарх Юстиниан второй раз посетил СССР, приняв участие в день Святой Троицы в церковных торжествах, происходивших в Троице-Сергиевой Лавре, и в том же году два представителя Румынской Церкви приезжали в Москву за благовонным веществом для изготовления Святого Мира. 23 июля 1951 г. Румынский Патриарх в числе собравшихся в Троице-Сергиевой Лавре предстоятелей пяти автокефальных Православных Церквей обратился к христианам всего мира с призывом умножить свои усилия в деле защиты мира и осудил действия агрессивных государств во главе с США в связи с Корейской войной.[lxvii]
В сентябре 1954 г. Богословские институты в Бухаресте и Сибиу вручили митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу) ученую степень доктора богословия. 5/18 июля 1955 г., в день памяти основателя Троице-Сергиевой Лавры прп. Сергия Радонежского, Патриарх Юстиниан в сопровождении епископов и пресвитеров Румынской Церкви участвовал в церковных торжествах в Лавре. В свою очередь, в октябре 1955 г. делегация Московского Патриархата во главе с митрополитом Ленинградским и Новгородским Григорием (Чуковым) принимала участие в торжествах по поводу 70-летия автокефалии, 30-летия Патриаршества Румынской Церкви и прославления новоканонизированных румынских святых. В декабре 1955 г. посетивший Румынию по приглашению Клужского протестантского богословского института митрополит Николай (Ярушевич) вновь встречался с Патриархом Юстинианом.[lxviii] Активные контакты Румынской и Русской Церквей продолжались и в дальнейшем.
В октябре 1948 г. решением коммунистического правительства в стране была ликвидирована Греко-Католическая (униатская) Церковь, существовавшая с 1697 г. и имевшая в Румынском королевстве статус государственной; в 1948 г. она насчитывала 1700 церквей, около 700 священников, 6 архиереев и 1250 тыс. верующих. В «Журнале Московской Патриархии» это событие описывалось следующим образом: «36 священников и 2 протоиерея униатов, являющиеся представителями 423 священников, встретились 1 октября в Клуже и единодушно голосовали за представление прошения о присоединении к Православной Церкви. Кроме того, конференция обратилась с воззванием к униатам, склоняя их к принятию этого решения. Униатская делегация отправилась в Бухарест для изложения решения конференции Православному Патриарху. Делегаты были приняты на сессии Синода и затем приняли участие в специальном (особом) литургическом богослужении, переданном по радио по всей стране». [lxix]
21 октября уния была официально упразднена на церемонии в Альба-Юлии. 1 декабря 1948 г. правительство издало указ о роспуске Греко-Католической Церкви и передаче большей части ее имущества Румынской Православной Церкви. В ночь с 29 на 30 декабря были арестованы 6 греко-католических епископов, 5 из которых впоследствии скончались в тюрьме, шестого — епископа Клуж-Герлы Юлиу Хоссу — в 1964 г. выпустили из тюрьмы, заключив под домашний арест в монастыре, где он умер в 1971 г. (однако инициированное государственной властью воссоединение униатов оказалось непрочным, после падения в декабре 1989 г. режима Чаушеску значительная часть населения Трансильвании вернулась в унию, и 14 марта 1990 г. Папа Иоанн Павел II восстановил иерархию Церкви, назначив епископов всех 5 епархий).
В отличие от униатов, румынские старостильники изначально не подвергались гонениям со стороны новой власти. После окончания войны в Румынии даже возобновилось строительство старостильных храмов. В период относительной церковной свободы 1945-1952 гг. почти все взорванные ранее церкви, как и развалины монастыря Добру, были восстановлены. В 1947 — 1948 гг. иеромонаху Гликерию (Тэнасе) удалось основать большой мужской монастырь Слэтиора, который стал духовным центром Румынской Старостильной Церкви, и два женских монастыря — Брадатель Нямец и Брадатель Сочава. Стремясь несколько ослабить Румынский Патриархат, коммунистические власти заставили его вернуть старостильникам отнятые у них ранее иконы, колокола и другие церковные принадлежности. Правда в 1952 г. вновь начались гонения, в частности 2 февраля этого года было арестовано и приговорено к заключению большинство насельников монастыря Слэтиора, в том числе о. Гликерий. Иноки были отправлены на «канал смерти» Дунай-Чёрное море и в другие лагеря, где четверо из них погибли.[lxx]
Но это не смогло уничтожить Румынскую Старостильную Церковь, более того, у нее вскоре появилась своя иерархия. 21 мая 1955 г. к старостильникам вернулся Владыка Галактион (Кордун), ставший к тому времени митрополитом. О своем решении Владыка сообщил Румынской Патриархии, а также Московскому Патриарху Алексию и Болгарскому Патриарху Кириллу. Хотя митр. Галактион был запрещен в служении Патриархом Никодимом (а в ноябре 1955 г. арестован), он не подчинился этому указу и положил начало старостильной иерархии. 16 ноября 1956 г. он вместе с двумя другими архиереями — епископами Евлогием и Мефодием (рукоположенными Владыкой ранее) — тайно рукоположил во епископа архимандрита Гликерия, а через некоторое время возвел его в сан митрополита.[lxxi] К 1990-м гг. Румынская Старостильная Церковь имела более 100 приходов, более 10 монашеских общин с 500 насельниками и около 500 тыс. мирян.[lxxii]
Под влиянием правительства Священный Синод в октябре 1948 г. принял новое Положение об устройстве Румынского Патриархата, согласно которому центральными органами управления являлись Национальное Церковное Собрание (Церковный Собор), Священный Синод и Постоянный Синод, к центральным исполнительным органам относилось и Патриаршее Управление. В 1950 г. Патриарх Юстиниан предоставил автономию епархии Румынской Православной Церкви в Америке. В феврале 1950 г. Свящ. Синод принял составленный при непосредственном участии Патриарха Устав монашеского жития.[lxxiii]
Эти преобразования соответствовали религиозной политике коммунистического правительства, стремившегося жестко контролировать всю церковную жизнь. С середины 1940-х гг. Церковь постепенно отстранялась от участия в жизни государства, было прекращено преподавание Закона Божия в школах, свернуто церковное служение в больницах, домах престарелых и армии. Многие епархиальные издания были закрыты, некоторые Духовные Академии, семинарии, монастыри и скиты ликвидированы, прекратилась катехизация молодежи. После 1944 г. ряд православных священников были арестованы и брошены в тюрьмы, сосланы на работы на Дунайско-Черноморском канале, депортированы в Бараган или даже расстреляны. Среди арестованных были известные богословы Димитру Станилое, Никифор Крайник, Иоанн Савин, Ливиу Мунтену. Некоторые осужденные священники умерли в заключении, уцелевших освободили только в 1964 г. Были разрушены некоторые церкви и монастыри, только в Бухаресте уничтожили 20 церковных зданий (монастыри Цитросени, Вакарести, Спиреа Нова Извор, Еней и др.).
И все-таки Румынская Церковь не подвергалась таким жестоким массовым гонениям, как религиозные организации в других социалистических странах, юридически она даже не была отделена от государства. В соответствии с законом «Об общем устройстве религиозных исповеданий», Церковь формально имела право создавать благотворительные организации, религиозные общества, вести издательскую деятельность (с 1949 г. стали выходить журналы «Ortodoxia»/ «Православие» и «Studii Teologice»/ «Богословские исследования»), владеть движимым и недвижимым имуществом, пользоваться государственными субсидиями и дотациями для священнослужителей и преподавателей богословия.[lxxiv] Таким образом, прежние традиции церковно-государственных отношений отчасти сохранились и помогли Румынскому Патриархату без особенно серьезных потерь пережить социалистический период.
[i] Шорников П.М. Православная Церковь «Заднестровья» в годы румынской оккупации. 1941-1944 годы.
[ii] Там же.
[iii] Православная Русь. 1944. № 5-6. С. 16.
[iv] BA, R 901/69684, Bl. 1-14; СР. Декабрь 1942. С. 6.
[v] Шорников П.М. Православная Церковь «Заднестровья» в годы румынской оккупации. 1941-1944 годы.
[vi] Там же.
[vii] Там же.
[viii] Новое слово. 1944. 12 января. С. 3; Raza. 25.12.1943. S. 4; Dallin A., Opt. cip., P. 230-232.
[ix] Heyer F., Weise Ch., a.a.О., S. 276; Поспеловский Д.В. Указ. соч. С. 217-218.
[x] СА, д. 42/44.
[xi] Там же.
[xii] Там же.
[xiii] ЦДА, ф. 791к, оп. 2, е. х. 22, л. 22-23.
[xiv] СА, д. 42/44.
[xv] Heyer F., Weise Ch., a.a.О., S. 277-278; Протоиерей Владислав Цыпин. Указ. соч. С. 290.
[xvi] Якунин В.Н. Указ. соч.
[xvii] Пассат В.И. Власти и церковные конфессии в Молдавии в 1940 - 1960-х гг. // Церковь в истории России. Сб. 3. М., 1999. С. 219-220.
[xviii] Deutsche Allgemeine Zeitung. 14.04. 1944. S. 1.
[xix] Пассат В.И. Власти и церковные конфессии в Молдавии в 1940 - 1960-х гг. С. 219.
[xx] Там же. С. 221; Его же. Русская Православная Церковь в Молдавии в 40 - начале 60-х годов XX века. С. 297, 314-315.
[xxi] Данилушкин М.Б., Никольская Т.К., Шкаровский М.В. и др. История Русской Православной Церкви. Новый Патриарший период. Т. 1. 1917-1970. СПб., 1997. С. 705.
[xxii] Мельников Ф.Е. Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви. Барнаул, 1999. С. 303.
[xxiii] Там же. С. 304-305, 309, 323; Старообрядческая Измаильская епархия. Кишинев, 1935.
[xxiv] Ф.Е. Мельников родился в 1874 в г. Новозыбкове (ныне Брянская обл.) в семье старообрядческого священника. С 1900-х - член Союза старообрядческих начетчиков; секретарь петроградского старообрядческого епископа Виталия (Бажанова) (1846-1906); секретарь совета общины Рогожского кладбища в Москве; секретарь старообрядческой архиепископии Московской и всея Руси Белокриницкого согласия. Редактор первых старообрядческих газет «Утро» и «Народная газета», начавших выходить после дарования религиозной свободы в 1905. Кандидатура Ф.Е. Мельникова выдвигалась в епископы (1916 и 1918). До осени 1918 - директор старообрядческого Учительского института в Москве, затем уехал на Алтай и в Сибирь. Инициатор издания журнала «Сибирский старообрядец» (Барнаул, 1918). Подвергался преследованиям большевиков, в 1923 заочно приговорен к расстрелу Томским губсудом. В 1925-1930 проживал на Кавказе. В 1930 нелегально эмигрировал в Румынию, был секретарем Белокриницкой митрополии. В 1942 находился в Одессе при Румынской Духовной Миссии. Скончался 26 мая 1960 в Румынии, похоронен в Мануиловском старообрядческом монастыре Сучавского уезда.
[xxv] Мельников Ф.Е. Указ. соч. С. 306, 310.
[xxvi] Пассат В.И. Русская Православная Церковь в Молдавии в 40 - начале 60-х годов XX века. С. 297.
[xxvii] Церковное обозрение. 1941. № 2-3. С. 12; Мельников Ф.Е. Указ. соч. С. 311, 318-319.
[xxviii] Церковное обозрение. 1941. № 2-3. С. 11.
[xxix] Там же. С. 11-12.
[xxx] Там же. С. 12, 1941. № 10-12. С. 9, 1942. № 1-3. С. 12.
[xxxi] Панкратов А.В. Белая Криница // Православная энциклопедия. Т. IV. М., 2003. С. 503-504.
[xxxii] Мельников Ф.Е. Указ. соч. С. 312-313.
[xxxiii] Там же. С. 313-314.
[xxxiv] Православная Русь. 1944. № 5-6. С. 16.
[xxxv] Там же.
[xxxvi] Шорников П.М. Крестовый поход против Молдавии. Раунд второй: 1941-1944 годы.
[xxxvii] Православная Русь. 1944. № 5-6. С. 16.
[xxxviii] Старообрядцев Молдавии живое слово Материалы международной научно-практической конференции «Старообрядчество Молдавии: истоки и современность». 14-16 декабря 2002 г. Кишинев, 2003. С. 84-86.
[xxxix] Панкратов А.В. Белокриницкая иерархия // Православная энциклопедия. Т. IV. М., 2003. С. 555.
[xl] Там же. С. 542.
[xli] Monitorul Oficial. № 107. 13.05.1947. S. 3736-3742.
[xlii] Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война. С. 77-79.
[xliii] Там же. С. 80-82.
[xliv] Достойный сын земли Нижегородской... / Публ. М.И. Одинцова // Исторический архив. 1999. № 6. С. 184.
[xlv] История Румынии 1918-1970. С. 410-411.
[xlvi] Центральный государственный архив Санкт-Петербурга, ф. 9324, оп. 1, д. 5, л. 38-38об.
[xlvii] Российский государственный военный архив, ф. 1470, оп. 1, д. 11, л. 211-212.
[xlviii] AA, R 98817, 4775-4776.
[xlix] СА, д. 3/50.
[l] Покивайлова Т.А. Румынский король Михай I и руководство СССР. 1943-1944 годы // Славяноведение. 2005. № 3. С. 85.
[li] Известия. 1945. 18, 21 февраля.
[lii] Русская Православная Церковь. XX век / Беглов А.Л., Васильева О.Ю., Журавский А.В. и др. М., 2008. С. 366.
[liii] ГАРФ, ф. 6991, оп. 7, д. 107, л. 24.
[liv] Заявление службы коммуникации ОВЦС Московской Патриархии... от 25 марта 2008 г.
[lv] Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. М., 1999. С. 161.
[lvi] Русская Православная Церковь. XX век. С. 367.
[lvii] ЦДА, ф. 791к, оп. 2, е. х. 172, л. 1-6.
[lviii] Там же, е. х. 34, л. 72, е. х. 173, л. 1-7.
[lix] Российский государственный архив социально-политической истории, ф. 17, оп. 125, д. 407, л. 91-92.
[lx] Там же, л. 31.
[lxi] Там же, д. 506, л. 102.
[lxii] Заявление службы коммуникации ОВЦС Московской Патриархии... от 25 марта 2008 г.
[lxiii] Русские храмы и обители в Европе. С. 197.
[lxiv] ГАРФ, ф. 6991, оп. 7, д. 42, л. 38-39.
[lxv] Протоиерей Владислав Цыпин. Указ. соч. С. 353-354.
[lxvi] Радић Р. Држава и верске заjеднице 1945-1970. Д. 1. Београд, 2002. С. 150, 409.
[lxvii] Журнал Московской Патриархии. 1951. № 8.
[lxviii] Русская Православная Церковь. Устройство, положение, деятельность. М., 1958. С. 182-183.
[lxix] ЖМП. 1949. № 1.
[lxx] Мосс В. Указ. соч. С. 244-245; Православная Русь. 1993. № 2. С. 8-9.
[lxxi] Буликану Ф.С. Указ.соч. С. 254-255.
[lxxii] Глазков К.В. Указ. соч. С. 59.
[lxxiii] Скурат К.Е. Указ. соч. С. 228-229.
[lxxiv] Там же.