В своем выступлении на конференции в Бозе в сентябре этого года митрополит Иларион говорил о том, что настало время для создания нового церковного перевода Библии на русский язык и что труд этот должен быть основан на современной переводческой теории. Краткий очерк современного состояния теории библейского перевода был предложен в серии статей, размешенных на этом сайте, а теперь можно поговорить о том, как эта теория может превращаться в практику. В этом мне поможет 12-летний опыт работы в качестве консультанта в Институте перевода Библии, который занят переводами на языки России и стран СНГ, кроме славянских.

Когда говорят о разных стратегиях перевода на «бытовом» уровне, то, как правило, различают два вида, или, точнее, два полюса: перевод точный (он же буквальный) и перевод понятный (он же свободный). Такое противопоставление было внятно обозначено уже в античности, а в новое время первым, кто заговорил об этом, стал еще в 1813 г. Ф. Шлейермахер[1]. Для него существуют две принципиальных переводческих стратегии: приручение и отчуждение. При первом подходе текст приручается, одомашнивается, вводится в круг понятия читателя. При втором, напротив, дистанция сохраняется, текст остается для читателя чужим. При этом Л. Венути отмечает[2], что переводчик «приручает» не только текст, но и определенные идеи и культурные явления, и что даже сам выбор текста для перевода уже служит этому приручению. Иными словами, всякий перевод есть приручение по определению, вопрос только в том, как далеко заходит в этом переводчик.

Идея Шлейермахера была построена на простом наблюдении: немецкие переводчики той эпохи стремились по возможности воспроизвести форму оригинала, сохраняя всю его чужеродность (именно по их образцу Гнедич и Жуковский переводили на русский поэмы Гомера), тогда как французские переводчики обращали на нее крайне мало внимания и зачастую переводили поэзию прозой, «приручая» текст. Э. Пим считает, что основной причиной тут было представление о безусловном превосходстве французского языка над другими: немецким поэтам не зазорно было копировать иноземные образцы, тогда как французские заведомо считали такую попытку недостойной[3].

Почтение к священному тексту вообще нередко заставляло переводчиков и тех, кто оценивал перевод, как бы не замечать аудиторию, к которой перевод обращен. Предполагается, что она должна «дорасти» до священного текста, если она чего-то не понимает, это ее проблемы. Это представление было до некоторой степени свойственно всем традиционным теориям перевода, начиная от Иеронима Стридонского[4]: в священном тексте священен даже сам порядок слов, и менять его ни в коем случае не следует. Впрочем, тот же Иероним настаивал в другом послании[5], что при переводе Писания важно передавать смысл, а не букву – следовательно, уже в те времена было представление о разных методах перевода, каждый из которых уместен для определенной цели.

В последнее время, впрочем, на Западе все заметнее другие тенденции – приводить перевод в максимальное соответствие с ожиданиями и представлениями аудитории, иногда до такой степени, что получившийся текст может уже быть назван не переводом, а пересказом или адаптацией[6]. И если все дословные переводы на один и тот же язык выглядят достаточно похоже (хотя и они не одинаковы), то переводы свободные бывают совершенно различными – «приручать» текст можно разными способами и в разной степени, так что два свободных перевода могут иметь меж собой еще меньше общего, нежели каждый из них с переводом дословным. Наконец, надо помнить, что и дословность, и свобода – скорее векторы, чем точки. Абсолютно дословное соответствие оригиналу будет называться не переводом, а подстрочником, и читать его как связный текст будет невозможно, а совершенно свободное переложение будет уже самостоятельным произведением.

Поэтому сказать, что переводы бывают или дословными, или свободными, значит всего лишь констатировать то, что заметно любому стороннему наблюдателю и без помощи специалиста. Важно понять, как именно реализуется в каждом конкретном случае стремление к точности и стремление к понятности текста, и почему они реализуются именно так. А для этого, прежде всего, важно определить, для кого и для чего делается этот перевод[7]. В самом деле, перевод есть частный случай коммуникации, и значит, его успех возможен только в том случае, если мы четко представляем себе участников этой коммуникации.

Как же описать аудиторию, какие ее характеристики будут важны для переводчиков и как повлияют на их стратегию? Возьмем для примера реальное описание, сделанное в проекте по переводу Библии на язык одного из народов Северного Кавказа. По ряду причин называть конкретный язык я не буду, но его название в данном случае не так принципиально, всё сказанное об этом языке достаточно типично для региона в целом. Впрочем, разговор сейчас идет не о том, как переводится Библия на северокавказские языки, или как следует ее переводить на русский, а скорее о том, какими вообще бывают переводы, и данный проект – всего лишь пример, один из многих возможных.

Сразу стоит отметить, что в данном случае это первый перевод Библии на этот язык, и он делается для всех, кто читает на нем, и это тоже типичная ситуация для региона. Бывают и другие переводы, которые делаются для более специфической аудитории – например, ориентируются только на христиан, или только на молодых, или только на образованную публику. В таком случае предварительный анализ читательской аудитории концентрируется прежде всего на этой целевой группе, хотя приходится учитывать и других возможных читателей, поскольку и они могут взять в руки получившуюся книгу.

1. Демография

Носители языка живут достаточно компактно на своей исторической родине, хотя существуют и другие места их расселения, а также трудовая миграция. С одной стороны, это обеспечивает сохранность языка как важнейшего признака национальной идентичности, с другой – делает его носителей открытыми современному миру. Перевод Библии будет востребован уж всего потому, что на этом языке будут говорить и читать, и в то же время его носители признают за этой книгой достаточно высокий статус вне зависимости от личного отношения к ней.

2. Язык

Носители языка практически поголовно грамотны, широко пользуются своим языком в быту, однако далеко не все привыкли что-то на нем читать. Высшее образование на данном языке ограничено (по сути, речь может идти лишь об изучении родной литературы и языка), и для доступа к информации о чем-то, выходящем за пределы национальной жизни, носители языка привычно обращаются к информации на русском, которым владеет в разной степени большинство. Некоторым из них известны и другие языки данного региона. Это означает, что с библейским текстами они будут знакомиться не только по своему переводу, но и по русским переводам, а возможно, и по переводам на другие языки. Серьезные отклонения от этих переводов могут быть восприняты аудиторией как ошибки, если это не будет особо отмечено и объяснено.

В языке существует литературная норма, при этом различаются несколько диалектов. Это означает, что можно переводить на литературный вариант языка, но придется удостовериться, что выбранные слова и выражения понятны в наибольшем числе диалектов. Этот язык близко родствен некоторым другим языкам региона, значит, в будущем может идти речь об использовании этого текста при переводе на другие языки.

Носители языка приветствуют всё, что повышает его статус, и перевод такой книги, как Библия, может быть ими принят именно в этом ключе. Местная интеллигенция обычно относится к подобным проектам с воодушевлением, поскольку они способствуют развитию и обогащению языка, заставляют людей поверить в его полноценность и выразительность. Следовательно, можно вполне рассчитывать на участие представителей местной интеллигенции в проекте и во всяком случае на их интерес.

3. Религия

Традиционная религия народа – ислам, и это важная часть национальной идентичности, хотя в обычаях, да и в языке, сохранились следы языческих верований. Существует и некоторое количество христиан из данного народа, их точное число не известно; многие соплеменники считают их вероотступниками. В то же время многие носители языка помнят, что их предки в Средние века на время приняли христианство, и потом не относятся к нему с заведомой враждебностью. «Мы были язычниками, потом христианами, а потом приняли самую верную религию, ислам» – это характерная позиция. Отношение к христианам из числа русских в целом вполне доброжелательное, есть представление о том, что соседи должны знать религию друг друга, чтобы жить в мире.

Значит, существует национальная христианская община (протестанты), которая предположительно будет расти и нуждаться в национальном переводе как в своей версии Священного Писания. Естественно ожидать, что сначала они попросят перевести Евангелие, потом Псалтирь.

С другой стороны, нельзя сказать, что перевод будет интересен только христианам. Многие будут готовы его прочитать просто с ознакомительной целью. Но если подавать перевод как средство христианской миссии, это может вызвать резкое противодействие со стороны исламистов, вплоть до откровенного насилия. Напротив, можно снизить напряжение, подчеркивая общекультурную значимость этой работы, ее роль для развития и сохранения языка, а также его значение для утверждения мира между людьми разных религий.

Отношение к Библии в целом уважительное, ее могут считать сборником священных текстов, предшествующих Корану. В то же время распространено представление о том, что христиане испортили изначальный текст Библии или, по крайней мере, не сумели сохранить его неповрежденным. Для тех, кто придерживается этой точки зрения, перевод Библии в ее нынешнем виде есть дело вредное или по меньшей мере бессмысленное.

4. Языковые и культурные предпочтения

Носители языка доброжелательно воспринимают в переводе всё, что роднит их культуру с библейской. В то же время заимствования из русского и западных языков, неизбежные в быту, в переводе священной книги выглядят для них как нечто чужеродное. Для менее образованной части аудитории Библия зачастую воспринимается как книга русских и для русских, и такие заимствования подогревают подобные представления.

В то же время детали ближневосточного быта, плохо понятные носителям языка (например, возлежание за столом) вызывают серьезное недоумение. Справочной литературы по культурам древнего Ближнего Востока на языке нет, почерпнуть эти сведения неоткуда, а сноски к переводу читают далеко не все. Это означает, что от значительной части таких экзотических деталей при переводе придется избавляться, если мы хотим быть понятыми широкой аудиторией.

Предварительные публикации перевода отдельных библейских книг на этот язык позволяют судить о том, как воспринимаются в переводе некоторые ключевые слова и выражения. Определенную проблему представляет перевод религиозных терминов в той части, которая не совпадает с исламской культурой. Например, слово «пророк» понимается как указание на человека, несущего Божью весть, но пророков не может быть много одновременно в одном месте, и никакая женщина не может быть пророчицей. По-видимому, это слово оригинала следует в таких случаях переводить иначе.

5. Организация проекта

Здесь должны быть описаны конкретные детали данного проекта: кто, когда и как занимался переводом, что уже было опубликовано и т.д. Сейчас мы не будем перечислять детали, касающиеся данного проекта, но важно отметить, что перевод осуществляется не в безвоздушном пространстве. Любая переводческая деятельность в России и странах СНГ продолжает некоторую историю, начатую века или десятилетия назад, она встает в контекст общих социальных и политических процессов, происходящих в обществе, осуществляется во взаимодействии с самыми разными людьми.

Например, очень важно, как подается новое издание (хотя эти решения обычно принимаются на завершающем этапе работы, но задуматься о них стоит с самого начала). Будет ли на его обложке изображен крест, и если да, то какой – четырехугольный или восьмиугольный? Один из них воспринимается как протестантский, другой – как православный. Можно говорить, что на самом деле четырехугольный для православных ничуть не менее ценен, чем восьмиугольный, но каждый из нас привычно считывает символы именно так (можно посмотреть на любой карте города, как отмечаются храмы и молельные дома разных религий).

Какой вообще будет дизайн обложки? Например, она может быть зеленой, с золотыми восточными узорами – именно так и должна для многих мусульман выглядеть священная книга. Или она может быть нейтральной (например, с фотографией пейзажа из библейских мест), тогда будет подчеркнут скорее общекультурный характер этого перевода.

Будет ли в издании дано предисловие епископа или руководителя некоей местной христианской общины? Что вообще будет сказано в предисловии? Будет ли, с другой стороны, дан гриф местного отделения Академии наук или других научных и образовательных учреждений, который, наоборот, подчеркнул бы не миссионерский, а научный характер издания? Имеет значение даже такая деталь: на каком языке будут указаны выходные данные на технической странице?

Все эти решения принимаются уже на стадии публикации, но они отражают подчас очень сложный баланс сил и интересов, которые привели к появлению этого издания на свет, причем эти силы и интересы могут существенно меняться по ходу работы. К тому же приходится учитывать, что нередко переводом на один и тот же язык занимаются представители разных организаций, а то и просто энтузиасты-добровольцы, и порой координация действий (или сознательный отказ от такой координации) требуют значительных усилий. Иначе, например, может получиться, что в Ветхом Завете (далее ВЗ) и в Новом Завете (далее НЗ) будут избраны разные слова даже для перевода слова «Бог».

Итак, принимая любые конкретные решения, переводчикам следует ориентироваться не только на свои представления «как надо», но в первую очередь – на целевую аудиторию и на конкретную ситуацию, в которой они находятся. Вот несколько вопросов, на которые придется ответить. Еще раз отметим, что перевод может делаться не только для всех, кто читает на данном языке, но и для специфической аудитории, например, с ориентацией на молодежь, или на людей церковных. Иногда осуществляются переводы для очень специфической аудитории – например, русский перевод «Священные Писания»[8] был выпущен для тех представителей среднеазиатских народов, которые охотнее читают на русском, чем на своем родном языке, но русскими себя совершенно не считают. Это далеко не уникальный пример – на Западе всё больше выходит переводов для мигрантов, владеющих языком страны проживания в недостаточной мере.

Вот эти вопросы, которые следует тщательно обсудить перед началом работы:

- Для какой аудитории делается перевод?

• Если перевод ориентирован на некоторую часть данного народа, как соотносится она с остальными его частями?
• Насколько пользуется аудитория родным языком и в каких именно сферах?
• Какие другие языки ей известны и в какой мере?
• Каков уровень ее образования?
• Какова ее традиционная религия?
• Каково ее отношение к христианству?
• Каковы ее ожидания и предпочтения?

И только после того, как будут получены ответы на эти вопросы, можно двигаться дальше и определять основные стратегические выборы самого перевода.

Хотя основной выбор переводчик делает между отчуждением и приручением, но невозможно свести всё многообразие переводческих стратегий к какой-то плоской шкале между двумя полюсами. Каждый конкретный перевод ищет баланс на самых разных уровнях, и далеко не всякий переводческий выбор объясняется как отчуждающий или приручающий. Как отмечает П. Эллингворт[9], не следует думать, будто выбранный переводческий метод автоматически определяет уровень языка или наоборот – т.е. динамический эквивалент якобы соответствует разговорному языку, а формальный или прямой – высокому стилю. Такие переводы, как New English Bible и New Jerusalem Bible сочетают динамический подход с высотой стиля, и это не единственные два примера.

Здесь стоит перечислить хотя бы несколько наиболее важных точек выбора, каждая из которых должна быть проговорена в переводческом проекте, и желательно до начала самой работы, на той стадии, когда принимаются решения о проекте в целом. Понятно, что в дальнейшем некоторые решения могут быть изменены и уточнены.

Прежде всего, стоит определить общие параметры проекта (здесь мы опираемся в основном на теорию скопоса, которая была разобрана в одной из предшествующих статей[10]). Перевод не может, к сожалению, сохранить абсолютно всех черт оригинала, что-то он неизбежно теряет, и важно понять, что в данном случае должно быть безусловно сохранено, а что можно потерять ради сохранения главного.

- Какова функция (скопос) перевода? На каждый вопрос здесь может быть дано более одного правильного ответа, поскольку каждый перевод может иметь разные скопосы для неодинаковых аудиторий и обстоятельств.

• Как предполагается распространять и использовать этот перевод? Будет ли он издан в виде книги, или издание будет электронным, будут ли использоваться тексты для аудиозаписей и подготовки разных изданий с библейскими цитатами?
• Перевод будет существовать самостоятельно или как часть более обширного проекта (параллельный текст в разных версиях, комментарии, сопроводительные материалы)?
• Где и как будет читаться этот перевод: за богослужением, дома, в университетской аудитории, в миссионерской проповеди?
• Перевод будет подан как Священное Писание или как памятник мировой культуры?

- Что переводится, т.е. какова текстологическая основа для перевода? Единого, общепризнанного оригинального текста нет ни для ВЗ, ни для НЗ, и важно понять, для какой именно версии мы создаем эквивалент на другом языке, и в какой мере мы готовы отступать от строгого следования именно этой версии?

• Какой текст берется за основу Ветхого Завета: Масоретский, греческий (и какой именно), или эклектичный, как в Синодальном?
• Какой текст берется за основу Нового Завета: традиционный (и какой именно) или критический?
• Какими изданиями и пособиями пользуются переводчики для определения базового текста (особенно важно в случае, когда кто-то из них не владеет в должной мере языком оригинала)?
• В какой мере и когда учитываются другие варианты текста?
• В какой мере и когда допустимы конъектуры, и насколько серьезные?
• Отражаются ли в примечаниях случаи отступления от базового текста или другие чтения, и как именно?
• Как поступают переводчики в случаях, когда в базовом тексте (критическом) отсутствует тот или иной стих (напр., Мк 9:46)?

- Как переводческая команда выстраивает отношения между различными частями Библии (в том числе имеются в виду и те книги, которые были переведены прежде или переводятся другими переводчиками)?

• Понимаются ли ВЗ книги в своем изначальном историческом контексте или через призму НЗ?
• Делается ли гармонизация цитат и параллельных мест?
• Передается ли стилистическое разнообразие в разных книгах Библии?

- Каковы экзегетические принципы перевода?

• Каким толкованиям стремится следовать перевод (научным, традиционным) и как поступают переводчики в случае отсутствия единого мнения внутри избранного направления?
• Какие другие переводы берутся в качестве моделей (их не надо смешивать с базовым текстом – модель не подменяет оригинал, но подсказывает, как можно решить ту или иную задачу в переводе)? Насколько строго следует перевод этим моделям?
• До какой степени переводчики стремятся сохранить приемлемость текста для всех существующих традиций?
• Насколько перевод стремиться сохранить многозначность в тех случаях, когда оригинал не поддается однозначному истолкованию?
• Даются ли альтернативные толкования в примечаниях, и если да, то в каких именно случаях?

- Какой уровень эквивалентности избирается за основу? Существуют представления о формальном, динамическом, функциональном, литературном эквивалентах, какая именно модель принимается переводчиками и как она будет дополнена и развита в данном конкретном проекте? В частности, отсюда вытекают вопросы:

• До какой степени перевод будет стремиться ввести читателя в мир древнего Ближнего Востока (отчуждение), а до какой степени – приблизить этот мир к сегодняшним понятиям (приручение)?
• Будет ли перевод нацелен прежде всего на идиоматичность (естественность выражений) или на аутентичность (точность передачи) перевода?

- Какой предполагается уровень эксплицитности?

• В случаях, когда читатель предположительно не владеет достаточными знаниями, чтобы правильно понять смысл текста, раскрывается ли обычно эта дополнительная информация в самом тексте перевода, или дается в примечаниях, или оставляется без разъяснений?
• По какому принципу переводчики выбирают, что оставить имплицитным, а что раскрыть[11]?

- На какую разновидность языка осуществляется перевод?

• Существует ли литературная норма и используется ли она в полном объеме, или некоторые ее варианты считаются, например, слишком архаичными и непонятными?
• Какой диалект или какие диалекты берутся в качестве основных при отсутствии такой нормы?
• Насколько допустимо употреблять слова и выражения из других диалектов?
• Насколько книжным и высоким должен быть стиль перевода?
• Допустимы ли отклонения от этого стиля в строну просторечия, и в каких именно случаях?

- Какие семантические переносы (в терминологии Хомского и Найды) считаются допустимыми при переводе на всех уровнях, от отдельных слов до целых книг?

• До какой степени одна лексема оригинала может переводиться по-разному в зависимости от ее значения в контекста?
• Как часто действующие лица называются прямо в тех случаях, когда на них в оригинале указывают местоимения или глагольные формы?
• Как часто и в каких случаях переводчики заменяют одни части речи другими, например, существительные глаголами?
• Насколько переводчики перестраивают синтаксическую структуру отдельных высказываний, следуя привычным для языка перевода образцам?
• Могут ли переводчики объединять несколько стихов, чтобы переставить местами их части и так выстроить наиболее логичную и понятную фразу, или строго придерживаются делению на стихи оригинального текста?
• Насколько переводчики сохраняют такие прагматические черты языка оригинала, как способ представления новой информации, логические связи между пропозициями и насколько следуют в этих отношениях принципам языка перевода?
• До какой степени переводчики стремятся воспроизвести поэтические и риторические черты оригинала? С какой свободой они создают формы, близкие носителям языка перевода?

- Какие принимаются решения в отношении ключевых терминов?

• Предпочтительны ли при переводе традиционные церковные слова и выражения (крещение, покаяние и т.д.) или их смысловые эквиваленты (омовение, возвращение и т.д.)?
• Насколько последовательно переводчики употребляют ключевые термины, касающиеся реалий (скиния, храм, синагога)?
• Насколько последовательно переводчики употребляют ключевые термины, касающиеся понятий (грех, покаяние, святость), а в какой мере их перевод зависит от контекста?
• Какие слова и местоимения пишутся с большой буквы?

- Как переводятся собственные имена и географические названия?

• В каких случаях переводчики сохраняют имена собственные, уже вошедшие в язык перевода (Ибрагим, Муса)?
• Как поступают они в тех случаях, когда имя вошло в язык, но используется только для указания на одного из носителей этого имени в Библии (Яхья – это Иоанн Креститель, но никак не евангелист Иоанн)?
• В остальных случаях какой именно вариант имени берется за основу: греческий, еврейский, русский?
• Полностью ли копируется произношение и/или начертание имени в языке, выбранном за основу, или адаптируется к нормам языка перевода, и до какой степени?
• Выравниваются или сохраняются с разночтениями имена, которые звучат по разному? Например, Иероваал также имеет имя Иевосфей (другое по смыслу и звучанию); Ионафан – более полный вариант Иехонафан (такое же по смыслу, но иное по звучанию), а ВЗ имя Шимон в НЗ транскрибируется как Симеон – что будет выбрано в каждом случае, два варианта или один, и если один, то какой?
• Имена неблагозвучные (для русского читателя, это, например, Вифезда) или дающие ложные коннотации (Корей) – заменяются ли они, и по каким правилам?

- Как переводятся детали ближневосточного быта?

• Передается ли точный термин (каменный водоем, цистерна), или только общая функция (водосборник), или подбирается аналог в языке перевода (колодец)?
• Как переводятся меры веса, длины, объема и т.д.: сохраняются ли оригинальные (шекель, эфа), даются ли современные метрические (грамм, литр), или общие описательные (щепотка, мешок), или находятся традиционные для языка перевода (золотник, сажень)? Дается ли другой вариант в примечании? Если происходит перевод в другие меры, то как округляются цифры?

Здесь перечислены основные вопросы, которые следует проговорить переводчикам перед началом работы и к которым им по ходу этой работы неизбежно придется возвращаться. Теперь мы можем вернуться к тому северокавказскому проекту, который был упомянут выше, и посмотреть, какие конкретно стратегические решения были приняты его переводческой группой. Мы не будем сейчас рассказывать, как ответила группа на каждый подобный вопрос, потому что большинство из этих ответов требуют перечисления множества деталей, понятных только тем, кто хорошо знает этот язык, и ограничимся только самыми принципиальными вещами.

Перевод будет использоваться по-разному: предполагается сделать книжное издание, записи на электронных носителях и аудиоверсию, а также переведенные тексты будут цитироваться в разного рода других книгах. У этого перевода есть одновременно несколько функций (скопосов). Первая функция – приобщить народа к мировой культуре (включая и собственное прошлое, связанное с христианством), вторая – обеспечить маленькую, но растущую христианскую общину текстом Писания, третья – способствовать развитию языка и культуры этого народа.

В качестве базовых текстов были выбраны Масоретский для ВЗ и критический для НЗ – стандартное решение, самое удобное с практической точки зрения, т.к. именно на эти тексты ориентируется большинство пособий. Для ВЗ допускается следование другим вариантам текста и конъектурам, такие случаи будут отмечаться по ходу работы и, возможно, будут особо перечислены при публикации в примечаниях. Что касается НЗ, то по желанию местных верующих в текст перевода будут вставлены в скобках все существенные места, отсутствующие в критическом тексте, но присутствующие в хорошо им знакомым СП. Впрочем, это решение может быть в дальнейшем пересмотрено в ту или иную сторону, поскольку добавление целых стихов в скобках выглядит довольно неестественно.

Перевод в целом следует современной научной экзегетике. Для многозначных мест он стремится сохранить максимум этой многозначности. Альтернативные толкования даются в примечаниях. В качестве моделей берутся современные литературные переводы на русский язык, но строго следовать им переводчики не обязаны.

Перевод делается на существующий литературный язык, однако он избегает слишком возвышенных и архаичных выражений, которые будут непонятны значительной части аудитории. Перевод стремится к ясности изложения, однако избегает просторечий. Он старается передать своеобразие оригинала средствами языка перевода на всех уровнях, включая и дискурсные особенности текста, и его поэтическую составляющую. В переводе предполагается сохранить некую долю отчуждения, показывая тем самым, что это текст из другой культуры и он сильно отличается от современной светской литературы, но при этом перевод должен быть понятен целевой аудитории. Все детали, совпадающие в библейской культуре и культуре языка перевода должны не просто сохраняться, но подчеркиваться, даже если они утрачены в русских, английских и других европейских переводах. Культура народов Северного Кавказа во многих отношениях ближе к библейской, чем европейская культура, и это обстоятельство надо использовать.

Вполне допустимо для достижения этих целей совершать любые адекватные переносы, включая и объединение двух-трех стихов в один в особо сложных случаях, но этим средством следует пользоваться крайне осторожно, помня, что читатель будет сравнивать текст с русским переводом. Также важно следить за длиной предложений: слишком длинные понимаются читателями плохо.

Имена собственные, уже существующие в языке, сохраняются именно в этой форме. Имена отсутствующие берутся из языков оригинала и адаптируются под фонетические нормы языка перевода. Местоимения и описательные слова, относящиеся к Богу, пишутся с большой буквы.

Ключевые термины, известные читателям из коранической традиции, должны сохраняться. При создании новых терминов стремление к последовательности и к контекстуальной уместности должны учитываться примерно в равной мере. Меры веса, длины и объема даются оригинальные, а в примечании указываются их современные метрические эквиваленты, а в конце НЗ будет приведена общая таблица этих мер, вместе с традиционными мерами этого народа.

Всё это можно назвать переводческим заданиемнем. Übersetzungsauftrag, англ. brief) [12]. Разумеется, в реальном задании всё должно быть прописано намного конкретнее. Так, недостаточно просто сказать, по какому общему принципу транскрибируются собственные имена, нужно составить сводный список всех имен и определить точно правила фонетической адаптации. При таком подходе переводческая группа будет постоянно возвращаться к этим установкам, что-то менять и уточнять, но крайне важно, чтобы эти вещи проговаривались с самого начала, иначе очень легко оказаться в ситуации, когда несколько человек делают разные переводы (а порой и один и тот же человек переводит через пять-десять лет совсем иначе, чем прежде), и плоды такой работы оказываются несовместимыми друг с другом.

Как и в любой другой области человеческой деятельности, в библейском переводе можно добиться успешного результата только в том случае, если сотрудники сразу договариваются об общих целях и методах и затем проверяют, насколько реальная работа им соответствует.