На первый взгляд человеку, не занимавшемуся серьезно этим вопросом, может показаться, что проблемы здесь нет. Схема восьми главных греховных страстей, взятая из сочинений свт. Игнатия (Брянчанинова) и печатаемая во многих руководствах и пособиях к исповеди, а также в иной литературе, известна всем или практически всем. Но если попытаться разобраться с тем, что же все-таки говорили и писали святые отцы по данному вопросу, то оказывается все не так просто. Попробуем это сделать, используя наработки и идеи в этой области епископа Варнавы (Беляева). Также попробуем сравнить особенности его учения о греховных страстях с тем, что написано в святоотеческих творениях.

Если говорить о классификации страстей, то епископ Варнава, цитируя святоотеческие творения, пишет следующее: «Прежде всех страстей, — говорит он, — самолюбие»[i], от которого «рождаются три другие начальнейшие страсти» — сребролюбие, славолюбие и сластолюбие[ii]. А они, «в свою очередь, рождают пять или шесть главных других, что составит семь-восемь страстей, которые опустошают весь род человеческий: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Некоторые последние две страсти соединяют в одну»[iii]. То есть владыка пишет, что кроме указанной выше восьмеричной схемы существует еще и другая — семеричная. Эти возможности описания главных или начальных страстей (помыслов) предлагают святые отцы, хотя есть и другие.

Прежде чем приступать к их подробному рассмотрению, расскажем для начала о том, что особенного предлагал епископ Варнава в учении по данному вопросу. Цитируя в своем сочинении «Основы искусства святости» преп. Иоанна Лествичника, он писал, что тщеславие и гордость — это лишь проявления одной страсти: «Некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии в особенной главе и отделять его от гордости; поэтому и говорят они, что начальных и главных греховных помыслов восемь[iv]. Но Григорий Богослов[v] и другие насчитывают их семь. С ними и я более согласен»[vi]. То есть он, несмотря на большую распространенность восьмеричной схемы, предлагал иной вариант исчисления главных греховных пороков. Это и есть его особенность. Впрочем, в более позднем своем произведении епископ пишет об этом несколько иначе: «Мы подошли к самой последней страсти, тщеславию и гордости... Это самые злые и тонкие страсти»[vii]. Здесь чувствуется как влияние преп. Иоанна Лествичника, так и иных отцов. Впрочем, фраза не совсем определенна, чтобы на основании ее делать окончательные выводы о том, что считал владыка.

Теперь рассмотрим подробнее вопрос о возможности и обоснованности использования восьмеричной, семеричной и иных схем главных греховных страстей. Исследования и обобщение святоотеческого опыта на эту тему можно найти в творениях свт. Игнатия (Брянчанинова)[viii], книге С.М. Зарина «Аскетизм по православно-христианскому учению: Этико-богословское исследование»[ix], в статьях Л.В. Литвиновой «Гордость» и проф. М.С. Иванова «Грех» в Православной энциклопедии[x], и в других научных трудах и работах[xi].

Если же обратиться непосредственно к творениям святых отцов на эту тему, то можно увидеть, что они стараются дать некое систематическое описание грехов, выделяя из них главные или источные для других. Но при этом, надо заметить, последние в их системах называются по-разному. И поэтому прежде, чем приступать к обзору различных вариантов систематизации, рассмотрим употребляемую отцами терминологию.

Начнем с православного Востока. Здесь широкое распространение получила предложенная греческими святыми отцами схема, в которой выделяются следующие восемь так называемых главных греховных помыслов(λογισμός): чревоугодие (γαστριμαργία), блуд (πορνεία), сребролюбие (φιλαργυρία), печаль (λύπη), гнев (ὀργή), уныние (ἀκηδία), тщеславие (κενοδοξία) и гордость (ὑπερηφανία). Также в применении к указанным восьми некоторые отцы говорили о восьми главных греховных страстях (πάθος) (например, преп. Григорий Синаит). Впрочем, говоря отдельно о чревоугодии, блуде, сребролюбии и т. д., святые отцы, в зависимости от контекста, могли употреблять как термин λογισμός, так и — πάθος. Об отличии этих наименований написано, например, в книге С.М. Зарина «Аскетизм по православно-христианскому учению»: «Λογισμός, — пишет он, — основной, источный момент страсти». В то время как πάθος он определяет следующими словами: «Страсть есть возбуждающее чувство движение желательной способности, вследствие представления блага идеала. Страсть — болезнь души»[xii].

В русской традиции в данной схеме грехов одни святые отцы также используют термин греховные помыслы (преп. Нил Сорский), а другие предпочитают употреблять — греховные страсти (свт. Игнатий (Брянчанинов), свт. Феофан Затворник).

Приводя данный список грехов на латинском языке, преп. Иоанн Кассиан употребляет в отношении их термин vitium, который используется в этом случае и другими авторами, писавшими на латинском, и переводится на русский — словом порок.

Кроме вышеприведенного списка грехов на Западе (в Католической Церкви) используется и даже более распространен другой. В нем выделяются так называемые семь смертных грехов (лат. peccata mortaliaили mortifera): superbia (гордыня или высокомерие); invidia(зависть); gula(чревоугодие или обжорство); luxuria(блуд или похоть); ira(гнев или злоба); avaritia(алчность или жадность); acedia(уныние или праздность). На русский язык термин peccatum, как уже было сказано, переводится словом грех. Впоследствии в XIV в. этот список по первым буквам указанных грехов стали кратко именовать SALIGIA. Как видно, указанные восточная и западная схемы похожи друг на друга и отчасти даже совпадают.

Рассмотрим теперь подробнее учение святых отцов о греховных страстях (помыслах) и происхождение указанных схем грехов. Если посмотреть их творения, то можно увидеть, что на Востоке восьмеричная схема встречается достаточно часто и даже со временем стала преобладающей. История ее возникновения такова. Кто ее автор, нам доподлинно не известно. Но впервые она встречается в трудах Евагрия Понтийского, который в «Слове о духовном делании» пишет: «Есть восемь основных помыслов, которыми объемлются все [другие] помыслы. Первый помысел — чревоугодия, а за ним [следует] помысел блуда; третий — сребролюбия; четвертый — печали; пятый — гнева; шестой — уныния; седьмой — тщеславия, а восьмой — гордыни»[xiii]. (Вот соответствующий текст на греческом: «Ὀκτὼ εἰσι πάντες οἱ γενικώτατοι λογισμοὶ, ἐνοἷς περιέχεται πᾶς λογισμός. Πρῶτος ὁ τῆς γαστριμαργίας, καὶ μετα αὐτὸν ὁ τῆς πορνείας; τρίτος ὁ τῆς φιλαργυρίας; τέταρτος ὁ τῆς λύπης; πέμπτος ὁ τῆς ὀργῆς; ἕκτος ὁ τῆς ἀκηδίας; ἕβδομος ὁ τῆς κενοδοξίας; ὄγδοος ὁ τῆς ὑπερηφανίας»[xiv]). По-видимому, Евагрий не был автором этой схемы, но позаимствовал ее из какого-то более древнего источника[xv].

Далее ее воспроизводит, переставляя местами страсти печали и гнева, преп. Нил Синайский, который в «Слове о восьми лукавых духах» подробно говорит о каждом из них[xvi]. На языке оригинала этот текст называется «Περὶ τῶν ὀκτὼ πνευμάτων τῆς πονηρίας». Для обозначения главных греховных помыслов преподобный использует в нем вышеприведенные греческие наименования: γαστριμαργία, πορνεία, φιλαργυρία, ὀργῆ, λύπη, ἀκηδία, κενοδοξία, ὑπερηφανία. Но если другие отцы прилагают к ним термин λογισμός[xvii], то преп. Нил, говоря о них, употребляет и другие слова. Так, в названии он пишет, что в его сочинении речь будет идти о восьми лукавых духах (по-гречески: τῆς πονηρίας πνευμάτων), под которыми он подразумевает чревоугодие, блуд, сребролюбие и т. д. Далее в тексте в отношении последних, кроме уже упомянутого λογισμός, он использует также слово πάθος[xviii]. В заглавиях же вообще не употребляет ни того, ни другого слова, а просто пишет: περὶ γαστριμαργίας, περὶ πορνείας, περὶ φιλαργυρίας и т. д.

Есть эта схема и в творениях преп. Иоанна Кассиана Римлянина, который в «Собеседованиях египетских подвижников» пишет следующее: «Это согласное мнение всех, — что восемь главных пороков, которые нападают на монаха»[xix]. (Написанный на латинском языке, этот текст выглядит следующим образом: «Octo esse principialia vitia quae impugnant monachum, cunctorum absoluta sententia est»[xx]).

Также и в другом месте, в труде «О постановлениях киновитян», он подробно изображает, как сам пишет, «борьбу против восьми главных пороков: чревонеистовства, которое означает страсть обжорства, блуда, сребролюбия, под которым понимается корыстолюбие, или, если точнее выразиться, любовь к деньгам, гнева, печали, уныния, которое есть тоска, или скорбь сердца, тщеславия, гордости»[xxi]. (По-латински, то есть на языке оригинала, этот текст выглядит так: «Nunc arripere colluctationem adversus octo principialia vitia..., id est, primum gastrimargiae, quae interpretator gulae concupiscentia; secundum fornicotionis; tertium philargyriae, quod intelligitur avaritia, vel ut proprius exprimatur; amor pecuciae; quartum irae; quintum tristitiae; sextum acediae, quod est anxietas, nive taedium cordis; septimum cenodoxiae, quod sonat vana seu inanis gloria; octavum superbiae»[xxii]).

Затем эту схему главных греховных помыслов повторяют преп. Ефрем Сирин, который пишет: «Знай, чадо, что есть восемь помыслов, которыми производится все худое: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, безвременная печаль, уныние, тщеславие, гордость»[xxiii]. И блаж. Исихий Иерусалимский, кратко говорящий в своем слове, обращенном к Феодулу, что есть «восемь главных помыслов греховных, коими объемлется вся область таких помыслов, и от коих все они имеют свое рождение... Когда какой из этих восьми помыслов, поднявшись к сердцу, войдет в него, то вводит с собою целый рой нечистых помыслов»[xxiv]. (На греческом языке последний текст выглядит следующим образом: «Oἱ ὀκτὼ γενικώτατοι τῆς κακίας λογισμοὶ, ἐν οἷς περιέχεται πᾶς λογισμὸς, καὶ ἐξ ὦν πάντες τὴν γένεσιν ἔχουσιν... Ὁπόλτερος γὰρ τῶν ὀκτὼ διαλογισμὸς ἀναβὰς ἐν καρδία εἰσέλθη ἐσμὸν λογισμῶν αἰσχρῶν φάλαγγα εἰσαγαγεῖν»[xxv]).

Далее этот список в слове «О восьми главных страстях» (на греческом: «Περὶ τῶν ὀκτὼ τῆς πονηρίας πνευμάτων») воспроизводит преп. Иоанн Дамаскин. Заметим, что в названии на греческом языке написано не главные страсти, как перевел это свт. Феофан Затворник, а злые или лукавые духи. Но вернемся к рассматриваемому тексту. В нем преп. Иоанн Дамаскин пишет следующее: «Знай, брате, что есть восемь помыслов, воюющих с монахом, как говорят Св. Отцы. Первый — чревоугодия; второй — злой и срамной похоти; третий — сребролюбия; четвертый — печали; пятый — гнева; шестой — уныния; седьмой — тщеславия, и гордости — восьмой»[xxvi]. (На греческом языке этот текст выглядит следующим образом: «Γίνωσκε, ἀδελφὲ, ὃτι ὀκτὼ εἰσιν οἳ λογισμοὶ οἱ πολεμοῦντες τὸν μοναχὸν, καθὼς λέγουσιν οἳ Πατέρες. Πρῶτον ὁ τῆς γαστριμαργίας, δέυτερος ὁ τῆς κακῆς καὶ αἰσχρᾶς ἰπιθυμίας, τρίτος ὁ τῆς φιλαργυρίας, τέταρτος ὁ τῆς λύπης, πέμπτος ὁ τῆς ὀργῆς, ἕκτος ὁ τῆς ἀκηδίας, ἕβδομος ὁ τῆς κενοδοξίας καὶ ὁ τῆς ὑπερηφανία ὄγδοος»[xxvii]).

Преп. Григорий Синаит также говорит, что «есть восемь начальственных страстей», из которых выделяет «три главных: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие; и пять подчиненных им: блуд, гнев, печаль, леность, гордость»[xxviii]. Соответствующий текст на греческом выглядит следующим образом: «Εἰσὶν οὖν ὧσπερ ὀκτὼ οἱ προστάται τῶν παθων, τρεῖς μὲν οἱ μεγάλοι∙ ὁ τῆς γαστριμαργίας, ὁ τῆς φιλαργυρίας, καὶ κενοδοξίας; πέντε δὲ οἱ τούτοις ἀκόλουθοι∙ ὁ τῆς πορνείας, καὶ ὀργῆς, καὶ λύπης, καὶ ἀκηδίας; καὶ ὑπερηφανίας»[xxix].

Если внимательно посмотреть тексты на древнегреческом, то можно заметить, что одни святые отцы в данном случае употребляют слово λογισμός, а другие — πάθος. Ввиду этого возникает вопрос, почему они так поступают? Ответ на него заключается, по-видимому, в том, что вторая проистекает от первого, и поэтому они считали возможным в этой схеме употреблять как тот термин, так и другой. Потому, видимо, и преп. Нил Синайский, когда в своем слове «О восьми лукавых духах» начинал в новой главе говорить о каком-либо из восьми указанных грехов, просто писал его название без уточнения, идет речь о соответствующем помысле или страсти[xxx].

Впрочем, надо заметить, что изначально, когда греческие святые отцы говорили о восьми указанных грехах, они применяли термин «помыслы». Так у Евагрия Понтийского и далее у преп. Ефрема Сирина, блаж. Исхия Иерусалимского, преп. Максима Исповедника[xxxi], преп. Иоанна Дамаскина и других.

Но вернемся к рассматриваемой восьмеричной схеме. На Руси ее придерживались следующие святые отцы. Преп. Нил Сорский, отвечая на соответствующий вопрос, в своем «Уставе» писал: «Восемь ведь помыслов, сказали отцы, главных, от которых рождаются многие другие страстные помыслы: 1. чревообъядения, 2. блудный, 3. сребролюбия, 4. гнева, 5. печали, 6. уныния, 7. тщеславия, 8. гордости»[xxxii]. В оригинале этот текст выглядит следующим образом: «Понеже осмь помыслъ, рекошя отци, обдержателных, от нихже и прочим мнозѣм ражатися страстным помыслом: 1. чревообъястный, 2. блудный, 3. сребролюбный, 4. гнѣвный, 5. печалный, 6. унынiа, 7. тщеславный, 8. гордостный»[xxxiii].

Позже, обобщая святоотеческий опыт, «восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями» в своих «Аскетических опытах» описал свт. Игнатий (Брянчанинов). Им он дал следующие наименования: чревообъядение, любодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость[xxxiv].

Свт. Феофан Затворник также писал о том, что «Святые Отцы избрали главнейшие восемь страстей и их в образец описали, чем и можно пользоваться всякому ищущему. Впрочем, это не исключительные предметы брани, а только главнейшие. Посему у других находим описания других страстей и правила для них»[xxxv]. Как видно, он, как и свт. Игнатий, в данном случае использует слово «страсти».

Также указанного восьмеричного списка главных помыслов (страстей) придерживались и другие святые отцы и церковные писатели.

Но при этом нужно отметить, что на Востоке учение о количестве греховных страстей имело определенные особенности. Как пишет преп. Иоанн Лествичник, «некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии во особенной главе, и отделять оное от гордости; посему и говорят они, что начальных и главных греховных помыслов восемь. Но Григорий Богослов[xxxvi] и другие насчитывают их семь. С ними и я более согласен»[xxxvii]. (На греческом языке этот текст выглядит следующим образом: «Τινὲς μὲν ἰδιαιρέτῳ τάξει καὶ λόγῳ τὴν κενοδοξίαν παρὰ τὴν ὑπερηφανίαν φιλοῦσιν ὁρίζειν· ὅθεν καὶ ὀκτὼ τοὺς τῆς κακίας λογισμοὺς πρωτεύοντας καὶ ἐπιτρόπους λέγουσιν εἶναι. Ὁ δὲ θεολόγος Γρηγόριος, καὶ ἕτεροι ἑπτὰ πάλιν τούτους ἐξέδωκαν οἷς ἔγωγε μάλιστα συντίθεσθαι πείθομαι»)[xxxviii]. То есть Лествичник предлагал объединить тщеславие и гордость в одну страсть, как это было сделано на Западе папой Григорием. Заметим также, что в данном случае Лествичник употребляет слово помыслы (λογισμός).

В отношении последней цитаты из Лествицы нужно заметить, что если посмотреть то место, на которое указывает в ней сноска, сделанная насельниками Оптиной пустыни, на творение свт. Григория Богослова, то там сказано лишь следующее: «Те, которые, изгнав из душ нечистого и вещественного духа, пометя и украсив души свои познанием, не оставили их праздными и недеятельными, чтобы их... опять не заняли еще с большим запасом семь духов злобы (как семь же считается духов добродетели)»[xxxix]. (На греческом языке конец этой фразы написан следующим образом: «ὧστε... αὖθις καταληφθηναι ὑπὸ τῶν ἑπτα τῆς κακίας πνευμάτων, ὅσα καί τῆς ἀρετῆς ἀπερίθμηται»[xl]). Здесь свт. Григорий использовал термин «злые духи» (по-гречески: τῆς κακίας πνευμάτων), который в приложении к главным греховным страстям применяли и другие отцы (например, преп. Нил Синайский, преп. Иоанн Дамаскин), противопоставляя их при этом семи добродетелям. Но все-таки, как видно, цитата слишком неопределенна, чтобы на основании ее полагать, что тщеславие и гордость — это одна страсть. Впрочем, в оригинальном тексте Лествицы этой ссылки нет, и, может быть, преп. Иоанн в своем утверждении имел в виду совсем не эти слова свт. Григория или, возможно, данное мнение последнего вообще не нашло отражения в дошедшем до нас корпусе его сочинений. Кроме того, Лествичник говорит, что и другие отцы разделяли эту точку зрения по данному вопросу, хотя свидетельств о том, кого он относил к этому числу, к сожалению, не осталось.

Но, как было сказано выше, существовали и иные списки главных грехов (греховных страстей). На Западе в Католической Церкви после трудов Фомы Аквинского получила распространение вышеописанная схема семи смертных грехов[xli]. Автором ее считается папа свт. Григорий Двоеслов, который в 590 году отредактировал восточный список восьми главных греховных помыслов, термины которого были переведены на латинский язык в первых католических молитвах следующим образом: gula (чревоугодие или обжорство), fornicatio (блуд, похоть), avaritia (алчность, жадность), tristitia (печаль, отчаяние), ira (гнев, злоба), vanagloria (тщеславие), superbia (гордыня). Его редакция заключалась в том, что в нем папа свел «отчаяние к унынию, тщеславие к гордыне (подчеркнуто мною — м.И.), добавив похоть и зависть, и убрав блуд»[xlii].

В Русской Православной Церкви списки из семи грехов предлагали следующие святые отцы и церковные писатели. Особо выделяя смертные грехи, о которых говорится в западной схеме (напомним, что тщеславие и гордость в ней объединены вместе), свт. Петр (Могила) главными из них называл следующие: «гордость, любостяжание, блуд, зависть, чревоугодие, злопамятование и беспечность». Как видно, отличается она от латинской, по которой, возможно, и составлена, лишь тем, что в ней вместо грехов гнева (ira) ипраздности (acedia) святитель вписал злопамятование и беспечность[xliii].

Епископ Петр (Екатериновский) предлагает, как возможные варианты классификации страстей, и восьмеричную схему, о которой было сказано выше, и семеричную латинскую. О последней в своей книге «Указание пути к спасению. (Опыт аскетики)» он пишет, что «некоторые корнем грехов считают семь главных страстей: гордость, чревоугодие, сладострастие, уныние, корыстолюбие, гнев и зависть»[xliv]. Как видно, в этом списке латинские смертные грехи luxuria и avaritia епископ назвал сладострастием и корыстолюбием соответственно. Впрочем, последнее название похоже также на перевод греческого термина φιλαργυρία, что может говорить о его попытке некоего синтеза восточной и западной классификаций. Интересно еще, что к этим грехам он прилагает название «семь главных страстей», заимствуя последнее слово также из восточной схемы.

Были и иные менее распространенные списки главных грехов. Для примера укажем на следующие два — преп. Максима Исповедника и преп. Паисия (Величковского). Первый из них в своих «Четырехстах главах о любви» писал: «Берегись матери зол, самолюбия, которое есть не разумная любовь к телу. Ибо от него, с кажущеюся благословностью рождаются три первые и родовые страстные и неистовые помыслы, а именно: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие, заимствуя поводы от необходимой потребности телесной; а от этих рождается все племя страстей»[xlv]. На языке оригинала этот текст выглядит следующим образом: «Πρόσεχε σεαυτῷ ἀπὸ τῆς μητρὸς τῶν κακῶν, φιλαυτίας, ἦτις ἐστὶν ἡ τοῦ σώματος ἄλογος φιλία. Ἐκ ταυτες γὰρ εὐλογοφανῶς τίκτονται οἱ πρῶτοι καὶ ἐμπαθεῖς καὶ γενικώτατοι τρεῖς ἐμμανεῖς λογισμοί∙ ὁ τῆς γαστριμαργίας λέγω, καὶ φιλαργυρίας, καὶ κενοδοξίας...∙ ἐξ ὦν γεννᾶται ἅπας ὁ τῶν κακῶν κατάλογος»[xlvi]. Здесь можно видеть, что преп. Максим также придерживался традиции употребления в данном случае термина λογισμός.

Не совсем ясно выразился о том, каково количество главных греховных страстей, преп. Паисий (Величковский). В произведении «Крины сельные» он приводит список грехов, мало похожий на западный и восточный варианты: «Из семи следующих страстей — самолюбия, сребролюбия, гордости с тщеславием, злопамятности, осуждения, самомнения, — отчаяние — конец всем страстям». А от них, по его мнению, рождаются и другие[xlvii]. Из этих его слов до конца не понятно, считал ли он тщеславие и гордость одной страстью, следуя в этом преп. Иоанну Лествичнику, или же разделял их.

Но все-таки, несмотря на существование иных схем главных греховных страстей (помыслов), в Православной Церкви наибольшее распространение получила вышеупомянутая восьмеричная. Хотя, как видно из вышеприведенного анализа, она не единственная. Некоторые авторитетные святые отцы предлагали и иные варианты. Но из того, что епископ Варнава обращается по данному вопросу к учению преп. Иоанна Лествичника, а не к схеме отцов о восьми главных греховных страстях, можно сделать вывод, что для него мнение автора Лествицы зачастую, а, может быть, и всегда было важнее, чем мнение других святых отцов. По крайней мере, когда он писал свой главный труд «Основы искусства святости». Хотя надо заметить, при описании грехов он использует термин страсти, а не помыслы. То есть в данном случае он не обращается к более древней традиции, а берет то слово, которое впоследствии стало в данном случае широко употребительным на русском языке (в Русской Православной Церкви).