Русское духовенство с древних времён сопровождало русское воинство в военных походах. Но как институт военное духовенство стало формироваться в XVIII веке. По Уставу морской службы с 1720 года на каждый корабль назначался иеромонах (иногда назначались бессемейные священники из белого духовенства), а во главе морского духовенства ставился обер-иеромонах флота.

Рубеж конца XVIII – начала XIX веков стал тем временем, когда в светских, церковных и военных кругах стали вслух говорить о военном духовенстве как сословно оформившемся. Наступил тот момент, когда централизация разрозненных усилий по духовно-нравственному воспитанию войска оказалась возможной, а военное духовенство осознало свою корпоративность[1].

Первый обер-священник армии и флота России был назначен 9 апреля 1800 года, им стал протоиерей Пётр Яковлевич Озерецковский. Таким образом, состоялось отделение в управлении военного духовенства от епархиального. Обер-священники по своим полномочиям были фактически уравнены с епархиальными архиереями: им была предоставлена дисциплинарная власть над военными священниками, а также право назначать и увольнять священно- и церковнослужителей военного ведомства без особого разрешения Синода[2].

Институт военного и морского духовенства существовал в России до 16 января 1918 года, когда он был ликвидирован приказом Народного комиссариата по военным делам. Из армии было уволено 3700 священников.

Одним из скромных, но ревностных пастырей, опекавших русских моряков в походах, был первый и последний священник линейного корабля Балтийского флота «Андрей Первозванный» протоиерей Дмитрий Васильевич Андреев.

Родился он в купеческой семье в городе Бийске на Алтае 29 октября 1884 года. Юношей он поступает в Барнаульскую семинарию, которую заканчивает, приняв сан пресвитера. Матушка его, Андреева Антонина Ивановна, была дочерью военного офицера.

Когда Дмитрию Васильевичу был 21 год, в Санкт-Петербурге был заложен корабль, на котором он в дальнейшем будет ходить походы в составе духовенства Балтийского флота.Наверное, о. Димитрий и не предполагал, что ему придётся участвовать в качестве капеллана в Первой мировой войне.

Труд священника кажется скромным и незаметным по сравнению с ратным трудом воина, но труд этот весьма важный и необходимый.

Вот как говорит о морском духовенстве протоирей А.Смирнов своём труде «История Флотского духовенства»: «Флотское духовенство отличалось во многом от приходского и, прежде всего, тем, что оно не только выполняло возложенные на него обязанности, но ивыделялось своими внутренними достоинствами. На флот запрашивались образованные по тому времени иеромонахи, которые, помимо образованности, отличались своими нравственными качествами. Правительство в разное время и в разной степени стремилось возвысить нравственное значение флотского духовенства и принимало меры к тому, чтобы на корабли назначались наиболее достойные священнослужители»[3].

Формально священник на корабле находился на офицерском положении. В конце XIX и в начале XX веков в официальном отношении священник приравнивался к штаб-офицерскому чину и пользовался теми привилегиями, которые были соединены с этим чином, например: приставать на катере к правому трапу, садиться на более удобное место в вельботе или катере и прочее. Исключительная привилегия и почет оказывались священнику, когда он шел со Св. Дарами приобщать больного в лазарет или съезжал на берег с этой же целью: тогда обыкновенно выстраивался почетный караул[4].

Обер-иеромонаху на корабле выделялась особая каюта, а рядовому иеромонаху – особая монашеская каюта на офицерской палубе. Иногда иеромонаху выделялся юнга.

К XIX в. сложилась практика ставить на довольствие корабельного священника за счет офицеров. Для приготовления постной пищи в офицерском камбузе для иеромонаха был выделен отдельный котел. Священник обедал вместе с офицерами в кают-компании, предварительно благословив еду[5].

Конечно, судовой священник разделял с командой не только невзгоды, но и радости, как то: двунадесятые и великие церковные праздники, и особый праздник для всей команды – День рождения корабля. На линкоре «Андрей Первозванный» этот праздник отмечался 30 ноября, по старому стилю в день памяти св. ап. Андрея.

О. Дмитрий так описывал это торжество: «Наш судовой праздник прошел торжественно и благолепно. С вечера было отслужено Всенощное бдение, а утром – Божественная Литургия и молебен св. Апостолу у его св. иконы, дара св. горы Афон. Присутствующий на богослужении Начальник Бригады кораблей по окончании службы поблагодарил священника за проповедь, а команду за прекрасное церковное пение. После официального завтрака у команды и гостей были развлечения, которые продолжались до 8 часов вечера. На эти несколько часов наш корабль потерял свой угрюмый вид и оживился, превратившись в целый город веселья. На палубе, убранной флагами, везде расставлены столы с прохладительными напитками и сладостями, а в казематах идет спектакль под руководством офицера, причем играют сами же матросы, трещит кинематограф, поют песни и играет хор балалаечников. Все офицеры во главе с командиром везде принимают участие, что особенно оживляет праздник и делает его семейным. Музыка, танцы и множество детей, гуляющих по кораблю, на миг заставляют даже забыть, что мы отделены стальной броней от береговой жизни. В 8 часов гости уехали, и корабль заснул. Все принимали в празднике участие, и он был всецело общий»[6].

Во внимание к усердным трудам 29 мая 1916 года о. Димитрий был награждён золотым крестом, который по благословению отца протопресвитера военного и морского духовенства Георгия Шавельского за богослужением вручил ему начальник 2-ой бригады линейных кораблей. На кресте была надпись: «Доброму Пастырю Отцу Димитрию АНДРЕЕВУ от прихода судовой церкви линейного корабля “Андрей Первозванный”» (9-я и 10-я страницы дополнения к вахтенному журналу №1). Копия этого документа находится в нашем домашнем архиве.

После известных событий 1917 года прадед с семьёй вынужден был покинуть Петроград. Для того чтобы о. Димитрий мог спокойно и беспрепятственно покинуть охваченный революционным движением город, матросы, которые «уважали и ценили его, как человека дорого и отзывчивого к их нуждам», выдали ему удостоверение, которое явилось фактически охранной грамотой для всей семьи на пути следования на Алтай. Но события в России всё дальше вытесняли семью на Восток.

На некоторое время семья священника с тремя малолетними детьми и младшим братомосела во Владивостоке. Для того чтобы прокормить близких прадедушке пришлось поработать учителем труда в местной гимназии.

«Но, части Красной армии подходили к Владивостоку. Начавшаяся спешная эвакуация белых из Владивостока всей тяжестью легла на плечи легендарного адмирала Георгия Карловича Старка.

23 октября 1922 г. он увел за границу свою эскадру. Всего ушло 30 кораблей: канонерская лодка «Маньчжур», вспомогательные транспорты, пароходы, военные буксиры, посыльные суда, катера. Все это были суда, давно отслужившие свой срок и мало пригодные для морского перехода. На них находились более 9 тыс. чел.»[7].

Среди этих людей был и протоиерей Димитрий с семейством.

«В конце ноября 1922 г. в порту Гензан сделали короткую остановку. Отобрав более или менее пригодные к плаванию суда, Старк вышел в море, взяв курс на Шанхай. Морской переход на старых кораблях был тяжелым. Из-за штормовой погоды жертвами налетевшего тайфуна стали «Аякс» и «Лейтенант Дыдымов». Флотилия Старка пришла в Гэндзан (Япония), а затем в Шанхай, где высадила гражданских лиц, а затем на Филиппины»[8].

В Шанхае семья Андреевых нашла своё прибежище. Постепенно они адаптировались в новой среде. Материальным подспорьем служила небольшая переплётная мастерская, и благодаря художественному вкусу ее хозяина и хорошим кожаным переплётам его многочисленными клиентами были китайцы, англичане, французы и немцы.

Ещё одной заботой о. Димитрия было Русское морское училище в Шанхае.

«Инициаторами создания училища стали архиепископ Шанхайский и Пекинский Симон и генерал-майор по Адмиралтейству А.И. Исаков. Впоследствии был образован комитет по созданию училища при Русском народном религиозном комитете. Возглавил его старший лейтенант В.А. Буцкой, вице-председателем стал генерал-майор А.И. Исаков, «правителем дел» — лейтенант С.Ц. Гедройц, казначеем — протоиерей отец Дмитрий (Андреев)»[9].

В 1931 году церковь была отделена от училища. Во время своего пастырского служения в храме св. ап. Андрея в Шанхае о. Димитрий издавал Церковный листок ипечатался в газете «Шанхайская заря». Из газеты, находящейся в домашнем архиве, известно, что у храма были попечители из числа эмигрантов во главе с председателеми секретарём совета, за 2 года в храме было совершено 42 крещения, 67 венчаний и 22 погребения. Храм имел хороший хор и несколько икон старинного письма. При храме организованы церковно-приходская школа и богословские курсы, на которых обучалось 45 человек.

В 1934 году во епископа Шанхайского был рукоположен иеромонах Иоанн (Максимович), причисленный к лику святых Русской Православной Церковью, великий подвижник и молитвенник. В нашем домашнем архиве есть копия с фотографии, где снято духовенство Шанхайской епархии, во главе с владыкой Иоанном, и рядом с ним сидит мой прадед протоиерей Димитрий Андреев.

23 февраля 1938 года, после сложной операции, отец Димитрий отошёл ко Господу. Отпевал его последний начальник Русской Духовной миссии в Китае архиепископ Виктор (Святин). Сотни людей провожали своего пастыря в последний путь. Похоронили о. Димтрия на кладбище Лю Ка Вей. К великому сожалению могила не сохранилась, т.к. кладбище было стёрто с лица земли в конце 40-х годов XX столетия.