иеромонах Савва (Тутунов)
преподаватель МДАиС
Отмечая в эти дни знаменательное деяние Священного Собора Православной Российской Церкви (или Всероссийского Церковного Собора – таковы два его официальных именования), а именно восстановление Всероссийского Патриаршества, не следует забывать о том, что это принципиальное изменение в организации Высшего церковного управления, каким оно было в Синодальный период, вписывалось в комплексную реформу всего церковного управления – от Высшей церковной власти до прихода.Так, реформируя органы Высшей церковной власти, собор установил соборно-патриаршую форму управления и, наряду с восстановлением Патриаршества, создавал три органа, столь же необходимых, по мнению соборян, как и сам институт Патриаршества: Поместный Собор, Священный Синод, Высший Церковный Совет. Характерным элементом в законотворчестве собора стало широкое введение клириков и мирян в состав органов церковной власти и управления: клирики и миряне участвовали в деятельности Поместного Собора и входили в состав Высшего Церковного Совета, который, вместе с Священным Синодом, являлся постоянным высшим органом церковного управления. Следует, однако, отметить, что епископат сохранял за собой право вето по отношению к решениям Собора; что же касается решений Высшего совета, то здесь таким правом обладал Патриарх.Раз клирики и миряне допускались к участию в органах Высшей церковной власти и управления почти наравне с архиереями, то вставал вопрос о том, как быть на более низком уровне церковной власти – епархиальном.
Прокатившиеся волной по епархиям ещё в первой половине 1917 года съезды пришли к разным ответам на этот вопрос. Некоторые из них, более революционно настроенные, попросту уравняли в правах с правящим архиереем клириков и мирян, заседавших в созданных этими же съездами епархиальных советах. Епископ в этих крайних случаях рассматривался лишь как равноправный председатель совета. Такова же была постановка епархиальных советов в запоздалом указе Синода от 1–5 мая 1917 года, узаконившего существование советов (указом признавалось лишь особое право архиерея передавать в Синод те решения, на которые не будет его согласия). Всероссийский съезд духовенства и мирян, созванный в Москве 1–12 июня 1917 года и вовсе предложил, чтобы при реформе епархиального управления во главе последнего был поставлен епархиальный собор (по выражению того времени): архиерей вместе с епархиальным советом становились лишь исполнительными органами этой новой главы епархии. Модель Всероссийского съезда была представлена на рассмотрение Всероссийского Церковного Собора Предсоборным советом, разделявшим настроения того движения, которое можно назвать «церковной революцией».[1]
* * *
Проект Предсоборного совета был изучен соборным Отделом о епархиальном управлении, возглавлявшемся епископом Минским Георгием (Ярошевским) и включавшем себе таким яркие и разные личности как архиепископ Казанский Кирилл (Смирнов), епископ Челябинский Серафим (Александров), профессор Илья Михайлович Громогласов, профессор Александр Иванович Покровский. Неизбежно в первую очередь перед Отделом встал вопрос о том, «кто должен стоять во главе епархии – епархиальный собор или епархиальный архиерей»[2]. При предварительном обсуждении выяснилось, что Отдел разделился на две почти равных части: консерваторов, избравших своим глашатаем епископа Серафима (Александрова), и либералов, голосом которых стал профессор Покровский.Последний, выступая в Отделе, противопоставлял «принцип единоличной власти епископа (каковую он может, если захочет, с кем-либо делить, или кому-либо ее делегировать), и принцип соборности, по коему епископ обязан разделять свою власть с общиной»[3] (такое понимание соборности было свойственно ему и его сторонникам, но вовсе не было типичным для всех его современников). Пользуясь употребляемым тогда понятием «органичности» церковной жизни (имеется в виду апостольский образ Церкви как тела, организма, в котором взаимодействуют члены), Покровский определял соборность как «внутреннее духовное слияние и подчинение единому руководству Святого Духа»[4] (Покровский опирается в этом на авторитет Хомякова, Соловьева, Тихомирова). При этом он отвергал правовое понимание слов святого Апостола Павла (1 Кор 12) о различии даров и служений, то есть не видел здесь основания для различения полномочий и прав. Смысл соборности, говорил он, «в союзе взаимообщения, взаимослужения, единения и любви, в дружной совместной работе на благо и пользу общего целого»[5], к которой должны быть призваны, в том числе клирики и миряне. Однако эта «совместная работа» мыслится Покровским в правовых категориях разделения полномочий власти, употребляя которые он вступает в противоречие с самим собой, поскольку именно на основании критики их употребления он отверг иерархическое понимание органичности. Позднее Покровский выдвинул иной аргумент: стремясь обосновать равноправие епископа, клира и мирян в церковном управлении, он утверждал, что священно-иерархические полномочия «получаются иерархией jure divino и составляют ее исключительную привилегию», административные же полномочия «даются иерархии, а равно и отнимаются от нее jure humano и потому органического прикрепления к сану не имеют»[6].Со своей стороны епископ Серафим (Александров), приводя пространную и подробную справку с многочисленными ссылками и цитатами из Священного Писания, канонических установлений, святоотеческих творений (святителей Климента Римского, Игнатия Богоносца, Киприана Карфагенского, Иринея Лионского, Григория Богослова, Иоанна Златоуста), приходит к другому выводу: «Вся правительственная власть в управлении епископией в поместной Церкви принадлежит епископу. Эту власть епископ получил от апостолов, – им вручена Церковь: епископу вверена от Бога паства и он дает ответ пред Богом о душах своих пасомых»[7]. «Если Церковь вверена от Христа епископам, если она сохраняется от заблуждения Духом Святым чрез епископов, если епископский сан и должность служат главным условием сохранения в Церкви Божественного предания, если верующие обязаны во всем следовать водительству епископов, то отсюда – вся власть в жизни епархии принадлежит никому другому, как епископу»[8]. Епископ Серафим доказывает, что все виды церковной власти являются прерогативой епископа, пресвитерам и мирянам эти права принадлежат по делегированию от него. Он отвергает противопоставление органичности и иерархичности: «То обстоятельство, что в организме все члены соединены между собой единым жизненным началом, не обезличивает их, не путает их специальные функции»[9], поскольку «каждому из этих членов, членов Церкви, принадлежит известный объем власти, дальше которого они не могут простирать своих притязаний»[10]. Преосвященный Серафим признает, что в древности епископ осуществлял свою власть, особенно же власть управления, «с помощью церковного клира», но при этом отрицает возможность того, чтобы во главе управления стояло «какое либо учреждение, в котором все дела будут решаться простым голосованием и силу для решения получает большинство, хотя бы и возглавляемое епископом»[11]. Все учреждения, будь то собор или совет, являются, по мысли преосвященного Серафима, совещательными при епископе, что не противоречит, по его мнению, принципу соборности. Он подчеркивает: «Все церковное управление должно быть одушевлено общим, соборным началом, а не единоличным, но во главе всего соборного управления должен стоять епископ, как носитель Божественной власти и силы и которому все епархиальные учреждения вспомоществуют в управлении, отдавая ему отчет и действуя с его благословения и утверждения»[12]. Наконец, епископ Серафим отвергает разделение епископских полномочий jure divino и jure humano: «знаю иерархическую власть, власть епископа, опирающуюся на божественное право; [власть епископа] существует jure divino, а не jure humano»[13]. «В Церкви, говорят, нет начальствующих и подчиненных. Есть»[14], добавляет епископ Серафим, и заключает: «Церковное управление должно быть соборным, но во главе соборного управления должен стоять епископ»[15].При обсуждении выступлений епископа Серафима и Покровского члены Отдела высказывали самые разные мнения: от наиболее революционных до крайне реакционных. Но большинство выступавших пыталось нащупать ту уравновешенную форму постановки епархиального управления, в рамках которой органически сочеталась бы власть епископа и деятельность клира и мирян. В частности, в ряде выступлений в поддержку Покровского выявляется не столько стремление утвердить «народовластие» в Церкви, сколько желание определить формы содействия клира и мирян епископу, которые в будущем не могли бы просто игнорироваться епископом. С другой стороны, представители большинства Отдела стремились защитить полноту права епископа на высшее суждение и окончательное решение по любым вопросам, касающимся внутренней жизни его епархии. Многие из таких ораторов ясно указывали на то, что революционность предложений, выдвинутых Предсоборным советом на рассмотрение Отдела, была связана прежде всего с политической конъюнктурой. В связи с этим, к примеру, пермский епархиальный миссионер А.Г. Куляшев призывал не поддаваться нажиму «товарищей», а архимандрит Вениамин (Федченков) напоминал – «у нас строй сверху донизу иерархический, а не демократический»[16]. Однако и защитники полноты прав епископа не отрицали необходимость в том, чтобы власть епископская осуществлялась в тесном союзе с церковной общественностью. Эту мысль подчеркивал, к примеру, известный духовный писатель консервативного настроя Павел Борисович Мансуров. Наступает, говорил он, период, когда Церковь будет несвободна, гонима: «Тогда Церковь должна опираться на народ, чтобы он участвовал в управлении, но при том непременном условии, чтобы вековечные основы Церкви не изменялись. <…> Основная каноническая сторона вопроса должна остаться неизменной, власть епископа не должна быть поколеблена при существовании коллегиального управления, иначе это не будет соответствовать духу православия»[17]. Кстати и сам епископ Серафим (Александров) подчеркивал, что не ратовал за единоличное управление епископа: должно быть, по его мнению, единое соборное начало, но во главе этого соборного управления стоит епископ «как носитель божественной власти и силы, но власти, не господства, “не яко обладающе”, но власти – проявляющейся в пастырско-отеческом руководстве решительно всею жизнью Поместной Церкви, при содействии ему в том клира и мирян»[18].
Отделом, с незначительным большинством в 48 голосов против 42 была принята в свой законопроект следующая статья: «Во главе епархии стоит епископ, который, как носитель апостольской власти, управляет епархией на основании Священного Писания и церковных канонов, при содействии клира и мирян».
Однако меньшинство, угрожая выходом из Отдела и созданием сепаратного законопроекта по епархиальному управлению, потребовало уточнить эту статью, что было сделано посредством «согласительной формулы», выработанной представителями большинства и меньшинства:
Во главе епархии стоит епископ, который управляет епархией на основе Священного Писания и канонов Церкви, при соборном содействии клира и мирян.
Соборное содействие клира и мирян понимается в смысле органического единения и сотрудничества всех элементов Церкви, каждого в свою меру.
В данной формуле члены комиссии единогласно мыслят следующие основные положения:I. Об епископе.
Епископу, как преемнику апостольского служения принадлежит:
А. (jure divino – по Божественному праву) вся полнота иерархической власти в делах 1) веры и нравоучения, 2) священнодействия и 3) пастырского душепопечения.
В. Епископу принадлежит преимущественное право почина и направляющее руководство по всем сторонам епархиальной жизни.
С. Без епископского согласия ни одно решение центральных органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь.
Д. Епископу принадлежит право непосредственного отеческого воздействия и взыскания применительно к ныне действующему (консисторскому) уставу в разделе о так называемом непосредственном епископском суде.II. О клире и мирянах.
А. Участие клира и мирян в епархиальном управлении должно быть 1) непременным, 2) постоянным и 3) правильно организованным на выборном начале.
В. Клир и миряне имеют право решающего голоса в делах: 1) административных, за исключением оценки кандидатов в священно- и церковнослужители с канонической точки зрения, их утверждения, или определения на места; 2) в делах формально-судебных; 3) просветительных; 4) хозяйственно-экономических и 5) благотворительных.
С. В случае несогласия Епископа с решениями центральных органов епархиального управления Епископ указывает на основания своего несогласия, и дело поступает на вторичное рассмотрение того же органа. Если и на этот раз соглашение не будет достигнуто, то дело переносится на разрешение высшей канонической инстанции[19].
Сообразно этой формуле была изменена уже принятая статья, которая теперь гласила «Епископ, как преемник Апостольского служения, есть предстоятель местной Церкви и управляет Епархией на основании Св. Писания и канонов Церкви, при соборном содействии клира и мирян».
* * *
В конечной формулировке Всероссийского церковного собора, вошедшей в принятое им Определение о епархиальном управлении, ключевая статья о взаимодействии епископа и паствы звучала так: «Епархиальный Архиерей, по преемству власти от святых Апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархиею при соборном содействии клира и мирян».
Эта статья была принята в ходе оживленных дискуссий, в которых, вновь, иные стремились усилить роль клира и мирян в епархиальном управлении, а иные – свести её на нет, предлагая, к примеру, исключить из статьи термин «соборное содействие».
Из множества предложенных поправок к данной статье, собор поддержал лишь одну – поправку И.М. Громогласова, точку зрения которого, поэтому, следует считать определяющей для понимания соборного постановления, наряду с упомянутой выше согласительной формулой Отдела. По мнению же Громогласова, ст. 14 направлена к тому, чтобы «со всею определенностью было указано и первенствующее положение епископа, как главы местной Церкви, и мысль не о равноправном участии, а о любовном содействии епископу клириков и мирян»[20]. Более того, согласившись с предложенной Громогласовым заменой выражения «преемник апостольского служения» на «по преемству власти от святых Апостолов», Собор утвердил высоту власти епископа, склонившись, таким образом, в сторону основной мысли «большинства» Отдела: мысли о преимущественном значении власти епископа, опирающейся на богоучрежденную власть апостолов, перед участием в управлении («соборным содействием») клира и мирян. В том же порядке вещей Собор утвердил позднее необходимость согласия епископа с любым решением, принятым любыми органами епархиального управления. Итоговый результат соответствовал пафосу «согласительной формулы», как она была представлена в пленарном заседании Собора докладчиками Отдела: «[в епархии] все принимают живое и непосредственное участие во всех делах церковной жизни, но каждый соответственно занимаемому им положению в церковном обществе <…>. Применение особых прав (иерархических) производится имеющими их членами Церкви не изолированно, а на виду, при свидетельстве и деятельном соучастии и содействии всех полноправных членов церковного общества»[21].
* * *
Таким образом, в итоге долгого противостояния между «либералами», ратующими за уравнение в правах по управлению епархией епископа с клиром и мирянами, и «консерваторами», стоявшими за сохранение полноты власти епископа в епархии, победа осталась за последними. Вместе с тем, благодаря продолжительным дискуссиям по этому вопросу, в заключительном компромиссе клир и миряне были включены в систему епархиального управления – что, по букве действующего Устава Русской Православной Церкви, сохраняется и по сей день[22].
[1] См. об этом подробнее в готовящейся к изданию монографии, посвященной вопросу проектам реформы епархиального управления в начале ХХ века.
[2] Отдел о епархиальном управлении. Протоколы заседаний отдела. 1 сентября 1917 – 26 июля (8 августа) 1918. ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 252. (далее: Протоколы ОЕУ). 5 об.
[3] Протоколы ОЕУ. 11 об.
[4] Протоколы ОЕУ. 14.
[5] Протоколы ОЕУ. 20–21.
[6] Протоколы ОЕУ. 29 об.
[7] Протоколы ОЕУ. 23.
[8] Протоколы ОЕУ. 24-24об.
[9] Протоколы ОЕУ. 22 об.
[10] Протоколы ОЕУ. 23.
[11] Протоколы ОЕУ. 27.
[12] Протоколы ОЕУ. 28.
[13] Протоколы ОЕУ. 32.
[14] Там же. Выделение наше.
[15] Протоколы ОЕУ. 32.
[16] Протоколы ОЕУ. 55 об.-56.
[17] Протоколы ОЕУ. 40–40 об.
[18] Протоколы ОЕУ. 81 об.
[19] Текст формулы: Протоколы ОЕУ. 106–106 об. и Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. М.: Новоспасский монастырь, 1994–2000. Т. V (далее: Деяния). 315–316.
[20] Деяния. 285.
[21] Деяния. 229; докладчик цитировал Н.А. Заозерского (О церковной власти. Сергиев Посад, 1894. 141–142).
[22] § 27 («Епархиальное собрание <…> состоит из клира, монашествующих и мирян»).