Профессор Тьоле (Thöle) — лютеранский пастор и специалист по восточному христианству. С 1991 года он является научным сотрудником института по изучению конфессий (Konfessionkundliches Institut) Евангелической Церкви Германии (ЕЦГ) в Бенсхайме (Bensheim, Германия). Также у него за плечами многолетний опыт преподавания по специальности «восточное христианство» в Хайдельбергском университете (Германия) и по специальности «экуменическое богословие» на богословском факультете «Патриарх Юстиниан» в Бухаресте (Румыния).
Лютеране в мире
Сергей
Бортник: В сознании россиян и украинцев
лютеране — это специфически немецкие христиане. Но ведь Всемирная лютеранская
федерация (ВЛФ) значительно шире. Что представляет собой это сообщество?
Насколько сильна этническая составляющая этой конфессии?
Рейнгард Тьоле: Всемирная лютеранская федерация была основана в 1974 году. На сегодняшний день к ней принадлежат 140 Церквей, в которых насчитывается 68,9 млн. членов. Многие из Церквей в Африке, Северной и Латинской Америке возникли благодаря немецким или скандинавским миссиям или же вследствие эмиграции. Поэтому они продолжают заботиться о сохранении обычаев или богослужебных песнопений Церквей их исторического происхождения. Однако в наше время эти Церкви, объединенные по региональному признаку, стали независимыми и способными к самостоятельному развитию: у них есть собственные акценты в богослужебной и общественной жизни.
С.Б.: Насколько справедливо сравнивать
эту федерацию с мировым англиканским сообществом? Насколько ВЛФ едина? Есть ли
разделения на консервативное и либеральное крыло? Какое место здесь занимает
Евангелическая Церковь Германии?
Р.Т.: Англиканское церковное сообщество объединено вокруг архиепископа Кентерберийского, который является почетным председателем англиканского епископского собрания. Это церковное сообщество описывает основы своей веры в "Lambeth-Quadrilateral": Библия как основа вероучения, никейский символ веры как основа вероисповедания, крещение и причастие как основные таинства, а также наличие апостольского преемства епископата.
Церкви ВЛФ объединяют основы вероучения, которое единственным источником веры признает Ветхий и Новый Завет, а правильным истолкованием слова Божьего три Символа Веры (Никейский, Апостольский и Афанасьевский), а также аугсбургское исповедание и Малый катехизис Мартина Лютера.
На ведущие посты в ВЛФ избираются представители Церквей, входящих в ее состав. Грубо говоря, Церкви можно разделить на более консервативные и более прогрессивные. 33 Лютеранские Церкви, которые близки скорее к консервативному североамериканскому синоду Миссури, объединились в Международный лютеранский совет (International Lutheran Council), основанный в 1952 году в Юльцене (Uelzen).
Также существует объединение «Конференция конфессиональных евангелических лютеран» ("Confessional Evangelical Lutheran Conference"), куда входит 21 Церковь; они объединены вокруг североамериканского синода Висконсина и относятся также скорее к консерваторам. К ним принадлежит и Украинская Лютеранская Церковь.
Евангелическая Церковь Германии — это тоже сообщество, в которое входят Церкви Реформации, принадлежащие к лютеранскому, реформатскому и униональному течению. Таким образом, в ней объединены различные вероисповедания, которые, однако, стремятся к единству.
Диалог с православными
Церквями
С.Б.: Если посмотреть на историю
возникновения лютеранства, то известны связи первых лютеран с патриархами
Константинополя: после разрыва с Римом они искали единства на Востоке.
Насколько велики, по вашему мнению, догматические расхождения между лютеранами
и православными?
Р.Т.: Поначалу возникшие Церкви Реформации видели в Православных Церквях что-то вроде старшей Церкви-сестры. Однако первые попытки обрести взаимопонимание не увенчались успехом, так как отчуждение между культурно разделенными пространствами было слишком большим; кроме того, Евангелические Церкви были слишком сконцентрированы на конфликте с Католической Церковью. Позже Церкви Реформации воспринимали себя как своего рода «лучшие Церкви» не только по отношению к католикам, но и по отношению к православным. Время от времени в богословской и светской литературе наблюдалось взаимовлияние, но долгосрочных, настоящих церковных встреч никогда не было. Надо, однако, подчеркнуть, что в отношениях между обеими Церквями не доходило до взаимных упреков и открытых конфликтов. Тем не менее необходимо сокращать эту отчужденность между Церквями и при этом находить новый богословский язык. Лично я считаю, что классическое лютеранство и православие гораздо ближе друг к другу, чем это до сих пор считалось.
С.Б.: На сегодняшний день со стороны РПЦ существует стремление к созданию альянса с Римо-Католической Церковью для защиты христианских ценностей в Европе. Как вам кажется, насколько эти ценности чужды для современного лютеранства? Или этот диалог строится, скорее, исходя из того, что обе стороны количественно представляют собой большие группы населения?
Р.Т.: Дискуссия о ценностях — это часть полемики христианства с современными европейскими обществами, которые не относят себя к христианским, однако считают отдельные элементы этой религии достойными защиты. Исходя из своих собственных традиций, Церкви включились в дискуссию, результатом которой стала разработка определенных документов. При этом между западными и восточными Церквями возникли некоторые недоразумения, основанные на поспешных выводах. В рамках диалога в Виттенберге представители ЕЦГ и РПЦ еще в 2008 году совместно заявили, что такие понятия как свобода, ответственность, человеческое достоинство и права человека должны разрабатываться для христиан, исходя из библейской и церковной традиции, и не могут некритически перениматься из других мировоззренческих систем.
С.Б.: Еще одна составляющая конфессионального общения — нравственная. Считается, что лютеране весьма либеральны: они оправдывают, к примеру, совершение абортов и гомосексуализм. Так ли это, и в чем вы видите объяснение этой позиции? Насколько значима здесь вовлеченность Церкви в общественные процессы? Ведь если сравнить, например, количество абортов в России, где подавляющее большинство называет себя православными, с ситуацией в Германии, то получится парадокс. Может, Евангелическая Церковь просто честнее и допускает в своих рядах то, что у католиков и православных присутствует скрыто?
Р.Т.: Я думаю, что в вопросах сексуальной этики многое слишком быстро смешивается в кучу и сравнивается друг с другом, вместо всесторонней основательной проверки. Необходимо отличать, как это и делает социальная концепция РПЦ 2000 года, то, что допустимо для верующих христиан, от того, что считает допустимым постхристианское общество на Западе или посткоммунистическое общество в Восточной Европе, и что эти общества соответственно стремятся регулировать. Зачастую между этими двумя сферами стоит неразрешимое противоречие.
Верующие христиане порой должны выявлять противоречия тех вопросов, которые абсолютно непонятны неверующим. И вместе с тем совместно пытаться достичь общественного блага. В вопросах сексуальной этики задачей Церквей является не просто реагировать на формальные критерии, а выявлять взаимосвязь между любовью и сексуальностью, живой верой и семейной ответственностью.
С.Б.: Порой женское священство также относят к крайностям либерального христианства. Недавнее назначение Маргот Кессман председателем Совета ЕЦГ вызвало эмоциональную реакцию со стороны РПЦ. Насколько это назначение оправдано в ЕЦГ, ведь за нее проголосовало подавляющее большинство членов Синода? Что ожидает от нее большинство лютеран Германии?
Р.Т.: Пост председателя Совета не связан с приматом епископства. Совет ЕЦГ ставит задачи и координирует интересы различных земельных Церквей относительно политических и общественных вопросов. Это осуществляется путем составления меморандумов, в этом помогает работа различных комитетов. Более того, путем создания пастырских структур Совет заботится о выражении содержания особенностей евангелической веры.
Пост председателя Совета надо скорее понимать как представительский, однако, он пользуется повышенным интересом и вниманием со стороны средств массовой информации и общественности. В этом году на данный пост была выбрана епископ земельной Церкви Ганновера. Она приняла бразды правления в трудное время: еще не стихла волна отказов от членства в Церкви, что, между прочим, касается и Католической Церкви; много задач стоит перед количественно уменьшающейся Церковью, которая, однако, стремится четко обозначить основы своей веры.
С.Б.: Известно, что священство для лютеран не является таинством, и что все крещеные христиане считаются священниками. Какую роль, в таком случае, играет рукоположение?
Р.Т.: Принципы отличия «всеобщего священства», которое всеми христианами принимается в крещении, и того служения, которое передается через молитву, призывание Святого Духа и возложение рук епископа, разработаны еще не до конца. В Церквях ЕЦГ продолжает обсуждаться и возможность призвания к церковному служению на ограниченное время или в определенных местах. По этому поводу имеются различные, частично противоречивые позиции.
С.Б.: Насколько для лютеранской экклезиологии принципиально, чтобы именно женщина могла нести служение священника или епископа?
Р.Т.: Введение женского священства в земельных Церквях ЕЦГ было долгим и противоречивым процессом, в рамках которого речь шла о вопросах богословия служения и задачах женщин-богословов в пределах общин. Поначалу отдельные епископы отказывались допускать рукоположение женщин. Первая женщина-пастор появилась в 1958 году в Любеке. Во многих земельных Церквях сначала был учрежден пост женщины-викария (помощника священника — С.Б.), для чего было составлено особое чинопоследование посвящения; для них специально предписывалась особая сфера деятельности. Женское священство было введено в последней земельной Церкви в 1991 году.
С.Б.: В этом году отмечается 50-летие существования диалога между ЕЦГ и РПЦ. Как бы вы охарактеризовали это время? Можно ли выделить принципиально разные этапы в процессе этого сотрудничества?
Р.Т.: Официальный двусторонний диалог между ЕЦГ и РПЦ, так называемые арнольдшайнские собеседования, начался в 1959 году, между прочим, вскоре после первого рукоположения женщины в Германии. В это время были еще ощутимы последствия Второй мировой войны. На повестке дня стояла проблема все еще возвращавшихся на родину военнопленных из Советского Союза. На тот момент было необходимо разработать политику совместного сосуществования, ведь тогда Германия уже была разделена на коммунистическую и западную сферы влияния. Этот диалог наряду с ясно очерченными задачами развития взаимопонимания между двумя Церквями должен был служить и примирению между двумя народами. До 1990 года состоялось 12 встреч.
Федерация Евангелических Церквей ГДР проводила со своей стороны собственный диалог с РПЦ, в рамках которого были организованы так называемые загорские собеседования, начавшиеся в 1974 году. До 1990 года состоялось 7 встреч, на которых наряду с темами богословского диалога обсуждалось и особое положение Церквей в социалистическом контексте. После политических изменений в Восточной Европе с 1992 года обе ветви диалога были объединены в одну, и возникший диалог был назван по имени места, где прошла первая встреча — Бад Урах, к 2008 году в его рамках прошло 5 встреч.
Темами богословских дискуссий стали «Писание и Предание», «Крещение и новая жизнь», «Евхаристия и Жертва», «Оправдание и вера», «Освящение и святые», «Церковь и духовное служение», а также «Христианские ценности и светское общество». В процессе этих обсуждений ясно ощущалась близость позиций, что оказалось неожиданным ввиду продолжавшейся столетиями отчужденности. К сожалению, не произошло достаточной рецепции результатов богословских дискуссий, кроме того, публиковались они зачастую крайне медленно.
Важность этого диалога заключалась и в том, что Церкви могли свободно от политического давления рассмотреть проблему вины и прощения между русскими и немцами, совершать богослужения и молебны, как это было, к примеру, во время празднования 50-летия окончания Второй мировой войны. В связи с этим, имеет большую значимость визит в Германию почившего Патриарха Алексия II в 1995 году: в Берлинском соборе Его Святейшество выразил сожаление о преступлениях, совершенных по отношению к немцам со стороны Советского Союза.
С.Б.: К вашим личным предпочтениям относится богослужение восточной традиции. Среди западных христиан такие богослужения хоть и редкость, но все же существуют уже давно. Какие группы католиков и протестантов служат в восточной традиции? Насколько, по вашему мнению, это естественно: догматическая верность западной традиции при литургической верности восточной?
Р.Т.: Действительно, я полагаю, что в рамках богословского диалога между Церквями следует не только сравнивать учения и предания. Для меня связь молитвы, благочестия и богословия первична. На повестку дня экуменических встреч необходимо выносить не только темы «Вера и церковное устройство» или «Жизнь и деятельность». Они должны сопровождаться обсуждением вопросов, касающихся молитвы и литургии, иначе же все останется лишь барахтаньем в песочнице.
Как показывает история, различные Церкви применяли разные типы богослужения. Но случалось и так, что Церкви выходили за границы обряда и тем самым объединяли различные типы духовности. Однако такая практика может быть плодотворной лишь тогда, и это надо особенно подчеркнуть, когда она будет служить собственно духовному обогащению, и ей не будут злоупотреблять в церковно-политических играх.
Так, в Католической Церкви существуют приходы, придерживающиеся различных восточных традиций богослужения, униональные Церкви, которые долгое время находились в состоянии выбора. На данный момент они еще сами не нашли свое место в Католической Церкви; православными они воспринимаются как преграда, а сами же стремятся стать мостом к единству.
Существует Церковь апостола Фомы в Индии, произошедшая от англиканской миссии, в которой богослужения совершаются по западно-сирийскому обряду. Есть также небольшая Украинская Лютеранская Церковь, которая придерживается византийского обряда.
Однако имеет место и обратный процесс. Я имею в виду Православные Церкви в Северной Америке, где богослужения совершаются по западному образцу (по чинопоследованию, приведенному в Римском Миссале 1570 года и одобренному Синодом Русской Церкви в 1870 году, а также по составленному святым Тихоном, представляющему собой переработку англиканского богослужебного сборника «Book of Common Prayer»).
Так называемый духовный экуменизм основывается на том, что к единству Церкви ведут не церковно-политические интересы, не изощренность в сравнении догматов вероучения и не дипломатичные тексты согласительных документов, а согласие в молитве и благочестии.
С.Б.: Спасибо за интервью. Желаю вам успехов в ваших делах и личных устремлениях.