Но как призывать [Того], в Кого не уверовали? как веровать [в] [Того], о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?

И как проповедывать, если не будут посланы? как написано: как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое!

(Рим. 10:14-15)

«Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного»

(1 Тим. 5:8)

Терминологические определения

Смена приоритетов в жизни нашей Церкви, связанная с интронизацией в 2009 году Святейшего Патриарха Кирилла, выдвинула для решения на практическом плане проблему воцерковления номинально православных христиан, оторванных от своей духовной традиции. Способ осуществления данной задачи получил название катехизации или внутренней миссии.

В данной работе автор делает попытку актуализации проблемы проведения внутренней миссии с нескольких позиций, где объединяются богословский, социологический и исторический аспекты.

 «…Внутренней миссией[1] называют миссию внутри формальных, официальных границ Православной Церкви, т.е. обращения к тем, кто как бы "числится" в Церкви, будучи крещен, но не просвещен, такую миссию принято называть катехизацией»[2]. В контексте темы важно отличать катехизацию, или внутреннюю миссию, от собственно миссии. Миссия в обычном значении этого слова в первую очередь направлена на иноверную среду людей, при условии когда внутри собственной конфессии состояние адептов в области веры и воцерковленности достаточно благополучное. Миссия ограничивается тем, что обращает в веру и только подводит к порогу Церкви неофитов. «Миссия, катехизация и пастырское окормление – все это различные составляющие, которые подготавливают катехизацию или из нее вытекают. Связь между миссией, стремящейся пробудить веру, и катехизацией, которая старается дать основание этой вере, имеет для проповеди христианства определяющее значение»[3].

В процессе освещения темы катехизации следует говорить не о сугубо дидактическом значении данного термина: «Православный катихизис есть наставление в православной вере христианской, преподаваемое всякому христианину для благоугождения Богу и спасения души»[4], а дополнить его применительно к современным условиям тезисом о «новом созидании Церкви в умах и сердцах» номинальных православных христиан. В этом фигуральном выражении подразумевается создание мотивации для принятия личного Спасителя – Христа и научение основам православного вероучения, и приобщение к евхаристическо-храмовой жизни. Не менее значимым здесь является не только собственно воцерковление человека, но и оказание помощи в понимании радости жизни о Господе, поддержка и сопровождение его в этом состоянии, в его духовных поисках и возрастании.

Автор оговаривает, что воспринимает дело воцерковления в первую очередь как служение Богу, со всеми сопутствующими признаками и эмоциональным восприятием этого понятия. Используемые в тексте словосочетания – «катехизаторская работа», «катехизаторская деятельность» и подобные, которые могут придавать тексту окраску прагматизма и рутинности, – следует воспринимать в значении служения. Применяемая в данном случае терминология отражает только внешние проявления этих деяний во славу Божию, которые требует большой преданности, непрестанного молитвенного обращения ко Творцу и огромной внутренней работы.

Определение проблемы

Господь Бог Своим благим промыслом попустил прийти к тому, что к настоящему времени Русская Православная Церковь встала на распутье, где правильный выбор должен будет определять ее будущее, а возможно, и перспективу ее существования как неразделенной поместной Церкви: «То, что сегодня происходит в нашей Церкви, называется в принятой концепции (миссионерской – прот. С.Ст.) второй христианизацией, и это вполне справедливо. Действительно, страна с 1000-летней культурной христианской традицией, явившая миру множество святых угодников Божиих, стяжавшая наименование Святой Руси, как бы отказалась от своего исторического предания и, пройдя через страшные исторические катаклизмы, разрушила собственную историческую традицию. На этих духовных развалинах выросло четыре поколения людей, и поэтому сегодня невозможно проповедовать Христа, просто апеллируя к традиции, к генетической памяти. Действительно, прошел слишком большой период времени, когда общество развивалось вне всякого участия Церкви. Конечно, это участие никогда не пресекалось на уровне отдельных людей или отдельных семей, но в общественном пространстве голос Церкви был неслышен. И для того чтобы люди приняли Христа, сегодня действительно нужны миссионерские усилия»[5].

Годы тотального давления коммунистической идеологии, основанной на абсолютном атеизме, в значительной степени сумели выполнить задачу по формированию населения с новым типом сознания, оторванного от духовного наследия своих предков. Воспитание поколений в духе богоборчества, а также усилия государства, направленные на внешнее уничтожение и внутреннее разложение Церкви привели к тому, что Церковь была буквально обескровлена по всем направлениям ее жизни, последствия чего не могут быть изжиты до сих пор.

«В России происходит трудный, но необходимый переход от прежней идеологической и социально-экономической системы к нормальному укладу жизни. А наряду с этим имеет место и трансформация всего национального и культурного самосознания народов наших государств. Старое отмирает, а новое еще не вполне родилось. В этих условиях, особенно, если иметь в виду более чем семидесятилетнюю оторванность народа от его исконных традиций, многие люди мировоззренчески растерялись, оказались в духовном вакууме. Такие люди составляют едва ли не большинство членов общества, и это весьма заботит Церковь, ибо вакуум неизбежно будет заполнен, и мы уже видим, как он заполняется разного рода влияниями разрушительными для человеческой личности и для всего народа. Особенно тревожит нас то, что в условиях такого вакуума катастрофически падает уровень нравственного состояния людей, что в значительно степени провоцируется волной пропаганды агрессии, вражды, ненависти, насилия, бессовестной порнографии, преступного образа жизни»[6].

После распада СССР Церковь получила достаточную независимость для проведения внутренней и внешней политики. Насущная необходимость заставила сконцентрировать внимание руководства Церкви на восстановлении штата окормляющей иерархии, возобновлении богослужебной и приходской жизни на местах, строительстве храмовых комплексов. В этот период, к сожалению, не проводилось планомерной работы по приобщению людей к христианскому православному вероучению, основанному на Евангелии Господа нашего Иисуса Христа. «Возникла парадоксальная ситуация необходимости "второй христианизации" народов, живущих на территории пастырской ответственности Русской Православной Церкви и масштабы этой "второй христианизации" беспрецедентны»[7].

Принцип «самовоцерковления», то есть взгляд на то, что человек должен сам прийти в храм, остаться там и самостоятельно освоить основы духовной жизни, среди значительной части духовенства до сих пор считается самим собой разумеющимся. Все усилия представителей духовенства, исповедующих необходимость выхода с проповедью к людям за пределы церковной ограды, по возвращении людей к истокам духовной жизни и ее правильному пониманию, носили спонтанный и локальный характер, то есть были случайными, временными и проводились отдельными священниками на отдельных приходах. «При необходимом быстром росте церковные институты были не оформлены, их деятельность не была систематизирована. Не напоминает ли все это характерные признаки церковной жизни 1990-х и, частично, 2000-х годов? Русская Православная Церковь вела интенсивную, но порой спонтанную работу по рехристианизации нашего народа. На проведение фундаментального анализа, кропотливое составление планов, разработку системного подхода в отношении ряда важнейших пастырских задач просто не хватало времени, людей, сил…»[8] Со временем в управляющих структурах Русской Православной Церкви для решения этой задачи был создан Миссионерский отдел и Отдел по религиозному образованию и катехизации. Была создана миссионерская семинария в Белгороде, был разработан ряд концептуальных документов, но различные факторы, куда входят и вопросы финансирования и информационно-идеологической поддержки на местах (епархиях), не позволили существенно изменить ситуацию, поскольку приобщение людей к вере только сейчас «прорастает» на организованный уровень из энтузиазма отдельных священнослужителей.

Православное по происхождению население России и территорий, канонически входящих в юрисдикцию Русской Православной Церкви, отождествляет себя с православной традицией. Но вместе с тем большинство людей из этой категории не участвуют деятельно в приходской жизни, не посещают воскресных богослужений, нерегулярно исповедуются и причащаются Св. Христовых Таин либо вовсе не принимают Таинства Церкви.

«…Каждый священник считает, что главная его задача заключается в том, чтобы совершать богослужение и проповедовать. Предполагается, что народ придет и заполнит эти храмы. Пока это еще происходит во многом еще и потому, что у нас храмов недостаточно, особенно в крупных городах. Ведь для того, чтобы вести пастырскую работу, нужно знать свою паству. А разве возможно знать всех прихожан в Храме Христа Спасителя в Москве? …Священнику необходимо знать своих прихожан, а для этого должно умножиться количество храмов. Но чтобы во все эти храмы пришел народ, требуются действия и с нашей стороны. … "Перед нами стоит очень важный вопрос: а придет ли столько людей, сколько должно было бы приходить в храмы Божии в России?", – сказал Его Святейшество(Патриарх Кирилл – прот. С.Ст.). Он напомнил, что, согласно статистике, почти 80 процентов населения крещено в православной вере, 60 процентов респондентов заявляют, что считают себя православными. "Где оставшиеся 20 процентов? Они крещены, но в церковь не ходят и не заявляют, что они православные. Из 60 процентов православных в среднем по стране постоянно в храмы ходят не больше 10 процентов. Ну, а где же остальные 70 процентов принявших Крещение?"»[9]

Стремительные процессы секуляризации накладываются на массированную пропаганду культа вседозволенности и человекобожия[10]. По отношению к Русской Православной Церкви подобные тенденции совпали с парадоксальным, на первый взгляд, явлением того, что православное по происхождению население в подавляющем большинстве стойко отождествляет себя с православной религиозной традицией. Кроме этого, насильное отторжение людей от веры в годы советской власти и после освобождения от атеистической идеологии в свое время вызвало эффект обратного удара, когда люди по разным убеждениям, от следования моде до искреннего обращения, пошли в храмы, стали пытаться жить религиозной жизнью. На сегодняшний день влияние моды на религиозность практически сошло на «нет», но вместе с тем у многочисленной части населения осталась большая потребность в духовном поиске и конечном религиозном самоотождествлении. В этой ситуации людям не хватает мотивации и знаний для прихода в храм; практика также показывает, что людям необходимо духовное руководство, которое должно начать свое водительство буквально с места проживания человека. Данная ситуация просчитана сектами различных, в том числе и тоталитарных направлений, что позволяет сектантам с большим успехом отторгать от Матери-Церкви как заблудших, так и даже живущих в ней чад[11].

Достаточно продолжительный период существования Церкви в условиях давления со стороны официально атеистического советского государства отличался также потерей Церковью авторитета среди населения под влиянием насаждавшейся, начиная с образовательных заведений, идеологии атеизма. Но потребность в реализации духовных запросов без их должного удовлетворения порождала и порождает чудовищные формы псевдодуховности, выражающиеся в неоязычестве и релятивизме православного вероучения: «Сегодня, как и тогда (в период западной Реформации – прот. С.Ст.) чрезвычайно распространены: магизм, представление о благочестии, как о готовности верить в самые невероятные мифологические сюжеты, если они включают ту или иную духоносную личность давнего или недавнего прошлого, наблюдается всенародный интерес к блаженным и юродивым, переплетающийся с таким же активным доверием к различным колдунам и магам. Можно заметить, что как мирянам, так отчасти и духовенству не всегда ясны представления о святости, канонизации, почитании святых. Именно злоупотребления в данной сфере побудили многих западных христиан в XVI веке поддержать Реформацию »[12].

Таким образом, вполне очевидной становится первостепенная задача не только возвращения номинально православных людей, все еще ощущающих связь с религиозной и культурной традицией своих предков, не только в саму традицию, но и приобщения их к живому слову Господню, данному нам в Священных Писании и Предании; приобщения к деятельному восприятию самого Господа, приходящего к нам в Таинстве Евхаристии; и как итог – возникновение активного стремления христианина к преображению пространства своего бытия, перенесению за пределы Церкви принципов деятельной любви и освящения мира.

«Предполагалось, что народ России – страны, где Церковь была тесно связана с государством, глубоко православный. Это предположение не всегда подтверждалось опытом. Сегодняшняя ситуация еще в большей степени обязывает углубить понимании "миссии". Российское общество в значительной своей части осталось безрелигиозным. Из зарубежной, внешней задача миссии превращается, таким образом, в задачу внутренней миссии»[13].

Факторы актуальности

Необходимость проведения внутренней миссии обусловлена рядом факторов, главными из которых являются социологический, исторический и богословский:

Церковь, как общественный организм, живет по социологическим законам, которые подразумевает следующее правило: любая общественная формация не может расширяться бесконечно. Наступает момент, который определяется внутренними ресурсами общества – людскими, территориальными, материальными, когда общество вынуждено переходить от наступления к обороне к укреплению границ и наведению внутреннего порядка. В том случае если экспансия и разрастание формации продолжается, наступает внутренний кризис, когда разрываются внутренние связи, скрепляющие эту формацию: происходят истощение материальных ресурсов, потеря идеологического единства среди людей, невозможность управления слишком обширной территорией, сепаратистские движения и другие явления[14]. Это правило действует достаточно точно и по отношению к любой поместной Церкви. Церковь после стремительного миссионерского расширения в определенный момент вынуждена закреплять достигнутые позиции, заботясь о целостности канонической территории, об устройстве богослужебной и храмовой жизни, о повышении и закреплении своего социального статуса в государстве, об устроении и сохранении внутреннего порядка (нравственность, богословское и каноническое здравомыслие среди иерархии и прихожан) и об обеспечении преемственности веры в последующих поколениях. В том случае если что-либо из указанных условий, а особенно последнее, не соблюдено, внешняя миссия среди иноверцев теряет смысл, поскольку под угрозу встает будущность самой Церкви…

Необходимость поддерживать в вере своих собратьев, отходящих от Церкви, высказывал еще выдающийся миссионер второй половины XIX века Николай Ильминский, который утверждал, что задача первостепенной важности – это укрепление в вере крещен (крещеных татар – прим. прот. С.Ст.), и только второстепенной – обращение татар из мусульманства в православие[15], обозначив тем самым более общий принцип первостепенной заботы о сохранении веры в ближних.

Внутренняя миссия еще более актуальна с позиций духовности и дела спасения душ в вечности. Духовное становление человека имеет уместную аналогию с физическим ростом и взрослением человека. Человек, оставленный без воспитания родителей в младенческом возрасте, в последующем однозначно деградирует как личность, имеет низкий интеллектуальный уровень, что очевидным образом определяет его социально неблагополучную участь, соответствующее поведение и стремление общества изолироваться от него. То же самое можно сказать и о воспитании духовном. Народ, обделенный попечением Церкви, приходит к духовной деградации, что, в свою очередь, несет за собой множество негативных последствий для самой Поместной Церкви. Более того, согласно с законами пастырской ответственности Сам Господь будет взыскивать с пастырей и иерархов за потерянные для спасения души. По слову апостола Павла: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5:8), что должно определять наше богословское отношение к этой проблеме.

На фоне сказанного выше предельно актуальным и очевидным является утверждение о давно возникшей потребности в сборе, обобщении и распространении существующего опыта приобщения или возвращения к полноценной евхаристической жизни людей, рожденных или выросших в православии.